Евгений Новиков – громкое имя не только в тверской, но и российской литературе. Его книги выходили в крупных столичных издательствах, а за роман «Вечная жизнь» (тоже увидевший свет в Москве в 2022 году) писатель удостоен премии губернатора Тверской области, на которую он был выдвинут тверской городской библиотекой имени А.И. Герцена.
– Пишешь иногда – как камень кинул в бездонный колодец, никто не откликается, – признается автор. – А тут и общественный резонанс, и признание – это стимулирует и вдохновляет.
– Евгений Борисович, о чем ваш новый роман?
– Эта книга подобна лотосу, который древние египтяне считали священным растением, обитающим сразу в нескольких средах: земле, воде и воздухе. Так и моя книга сначала была киносценарием, по которому должен был сниматься фильм. Относительно недавно я перевел свою книгу с кинематографического языка на язык эпоса. Это роман о богосфере и человеке, который существует в апокрифах. Согласно одному из них, когда Христос восходил на Голгофу, он остановился перевести дух, а человек по имени Агасфер толкнул его в спину: «Иди!» На что Иисус сказал: «И ты будешь идти». Так Агасфер оказался лишен возможности умереть и вынужден год за годом, век за веком, тысячелетие за тысячелетием жить вечно и ожидать смерти как блага. Для всех людей вечная жизнь – это высшее благо, к которому они стремятся, а для Агасфера – мука и ад, потому что он лишен веры, живет без Бога.
– Вы пишите прозу, стихи, картины. Кем вы себя считаете – поэтом, писателем, художником?
– В первую очередь писателем, поэтом. Художником себя не считаю, поскольку не получил классического образования и не умею рисовать. В своих работах я иду неизведанными путями, пытаюсь открыть новые эстетические горизонты. Это мое преимущество и недостаток.
– Как вы пишете? По вдохновению или благодаря усидчивости?
– Во-первых, пишу в разных жанрах: большая и малая проза, стихи, драматургия… Если я взялся за роман, то я работаю как чиновник и знаю, что в день, например, мне нужно написать 3000 печатных знаков, независимо от того, хочется или не хочется работать, плохо ли я себя чувствую или устал. Такой метод я позаимствовал у моего университетского преподавателя Гуляева, который писал по две страницы в день. Впрягся и тащу, как вол. Стихи могут рождаться из одной строки, а рассказы появляются совсем по-другому. Как известно, пафос рассказа – это удивление. В электричках, поездах я не томлюсь – работаю. Писатель может работать круглосуточно, даже если лежит под одеялом.
– Какое место в нашей жизни, на ваш взгляд, занимает сегодня литература?
– На мой взгляд, для литературы наступил ледниковый период. Она потеряла индивидуальность и сейчас превращается в промышленное производство, наподобие кабелей или автомобилей.
В XIX веке литература была мечом, неким Атлантом, который поддерживал всю эстетическую конструкцию под нашим северным небом. Сейчас бы я сравнил ее с перочинным ножичком, который лежит в шкафу. Если я поеду на дачу, то возьму его с собой, чтобы строгать какой-нибудь прутик… Или с Александрийским столпом, который стоит себе в стороне, но это не Атлант, который поддерживает небо.
Люди читают сейчас совсем по-другому. С одной стороны, вроде бы больше, с другой – это чтение клиповое или по диагонали, мы не дочитываем или переключаемся на что-то другое. Во всяком случае, книгу от корки до корки мы уже не читаем. На мой взгляд, главными из искусств стали дизайн и архитектура, именно они формируют эстетические воззрения человека, поскольку окружают его в повседневной жизни.
– Литература сегодня позволяет вам существовать или приходится еще где-то работать?
– Когда как. Бывает, что после издания книги можно позволить себе какое-то время жить автономно. Но немного авторов могут сегодня жить на литературные заработки. Надо подрабатывать для стабильности.
– Служат ли книги других авторов импульсом для вашего творчества?
– Меня нельзя назвать книгочеем или человеком, который черпает вдохновение в книгах других авторов. Когда прикладываешь морскую раковину к уху, слышишь не крики дельфинов и чаек, а монотонный шум, все сливается. Сейчас подобное происходит в литературе, изобразительном искусстве: мало авторского, мало открытий. Возвращаюсь к когда-то недочитанной классике, и это наслаждение – найти сходное чувствование мира. Тут можно вспомнить Баратынского: «И как нашел я друга в поколенье, читателя найду в потомстве я». Так вот я радуюсь, когда нахожу близкого мне современника. Например, поэтов Инну Кабыш и Бориса Рыжего, американского писателя Джона Чивера, британского автора Сью Таунсенд. Читаешь их и удивляешься, радуешься. Хотелось бы, чтобы таких примеров было больше.
Беседовал Святослав Михня
фото из архива Евгения Новикова
0
