23 октября в Тверь приезжала самый известный волонтер Первого московского хосписа Фредерика де Грааф. Она представила свою новую книгу «Открытость сердца. Встреча: «сквозь себя» к Богу и человеку» на ежегодном «Тверском переплете» в библиотеке имени Горького.
Голландка, родившаяся в Индонезии, Фредерика де Грааф впервые приехала в Россию в 1976 году в связи с хосписной миссией. Духовная дочь митрополита Антония Сурожского, она уже очень много лет провожает тех, кто уходит из жизни после тяжелой болезни, пациентов хосписа. Фредерика – настоящая современная святая, недаром после ее выступления к ней выстроилась целая очередь людей, которые не только хотели подписать у нее книгу, но и задать важные для себя вопросы о жизни и смерти. Отец Александр Шабанов, директор тверского хосписа «Анастасия», помогал Фредерике провести встречу, они давно сотрудничают.
После того как Фредерика пообщалась со всеми читателями, я подошла, чтобы взять интервью.
– Фредерика, современный человек очень боится смерти. Люди перестали брать детей на похороны бабушек и дедушек, покойника спешно увозят из дома, и прощание происходит не там, где он жил, а где-то в другом месте, чаще всего в морге. Люди вытеснили смерть из своей жизни, как будто намерены жить вечно. Но, судя по очереди, которая к вам стояла, люди сталкиваются с этой проблемой и ищут ответ.
– Я думаю, вытеснение смерти из сознания трагично, потому что умножает страхи. Особенно у детей. Осознанно или неосознанно, но надо с раннего возраста подготовить человека к тому, что земная жизнь кончается и продолжается в бОльшем масштабе после перехода. Надо готовиться к жизни, не к смерти.
К смерти мы готовить себя и своих детей не можем, потому что у нас нет опыта смерти. Но надо сказать, что без осознания своего отношения к смерти как к факту жизни мы будем очень всего бояться, не идти до конца, бояться рисковать, думать: а вдруг мне будет больно, плохо, вдруг я умру. И тогда мы не сможем быть открыты для любви к людям. Мы замыкаемся и живем поодиночке, без подъемов, без вдохновения для других людей, потому что мы замкнуты, мы боимся. Дети это узнают, видят по глазам, по языку тела, что взрослый человек боится. И этим умножаются детские страхи.
Смерть – это цикл жизни, который переливается в Жизнь с большой буквы.
– Сейчас в обществе очень большая тревожность, ведь даже здоровые молодые мужчины внезапно оказались на грани жизни и смерти, в результате мобилизации они идут туда, где, возможно, их убьют. Что делать с этой тревожностью? Мы с вами ничего не можем сделать с исторической ситуацией, но можно ли совладать с тревогой?
– Я думаю, что без веры это трудно. Надо признать, что тревога имеет причину.
Бывает тревога от лукавого, потому что, когда душа заполнена тревогой, в ней уже нет места ни для Бога, ни для близких, из-за тревоги и страха сердце становится каменным. Когда человек стоит перед возможной смертью, надо жить здесь и сейчас, отсекая эту тревогу.
Сейчас ничего не происходит, сейчас человек в безопасности, со своими, не умирает, и надо стараться максимально быть в мире со всеми, с кем он жил или живет в данный момент, чтобы душа была чиста, чтобы не было тяжести на душе, если вдруг человека призовет Господь.
– Как говорить с близкими людей, которые уходят, например, уходят на войну или готовятся перешагнуть грань жизни и смерти по болезни и немощи?
– Человек, который будет говорить с ними, должен сам не бояться смерти, иначе ничего не доходит. Когда человек сам не боится, принял то, что смерть – это факт жизни, тогда можно обнять человека без слов, без советов, потому что человек, который дает советы, сам не идет Туда. Сказать: да, трагично, да, страшно, но любовь наша крепка, и мы будем все равно вместе, чтобы ни случилось. Мы вместе не только сейчас, но во веки веков.
– Говорят, что человеку в депрессии нельзя говорить: «Ты держись», «Взбодрись», «Не унывай», потому что, если человек уже не может держаться, как ему держаться?
– Такие советы точно нельзя давать, потому что человек, который так говорит, сам ничем не рискует. Надо признать, что все, что происходит, значимо и страшно, но нужно найти свое отношение к тому, что происходит, и не окаменеть от страха. Нужно быть в мире с собой, примириться с собой и со всеми и идти, уповая на волю Божию. Это, конечно, легко сказать, но сложно выполнить. Вместе плакать, осознавая, что трудно и больно – вот такое поведение будет правильным.
– Я после смерти мужа года два чувствовала, что я тоже наполовину Там.
– Да, это так. Владыка Антоний Сурожский говорил, что человек, который потерял своего близкого человека, уже частично живет в вечности, потому что человек, который был единым целым с человеком, который ушел, уже с Богом, он ближе к Богу. Это важно понять для переживания горя, понять, что частично вы живете с любимым человеком в вечности. Если, конечно, человек не замыкается, не бунтует против того, что происходит. Такой бунт закрывает душу.
– Как вы ответили себе на вопрос, зачем на земле столько страданий, в чем их смысл?
– Владыка Антоний Сурожский говорил, что страдание не всегда зло, в страдании человек может расти, дойти до своего настоящего я. Я помню, когда в хосписе умирали дети, через год родители приходили и говорили: «Именно благодаря смерти нашего ребенка мы стали жить по-другому, обрели смысл». Если принять страдание как вызов, встретить лицом к лицу, то можно научиться чему-то важному, приблизиться ко Христу.
Беседовала Мария Орлова
фото: vk.com/tverlib
0
