Фотохудожник из Твери Ирина Попова оказалась в центре атакованного Парижа
Ирина Попова – фотохудожница с мировым именем, лауреат международных конкурсов, автор нескольких книг. Ирина родилась в Твери, сейчас живет в Европе, много путешествует, участвует в знаковых культурных мероприятиях.
13 ноября, когда Париж подвергся крупнейшей террористической атаке, Ира как раз была там – приехала на ярмарку фотографии. Специально для газеты «Караван+Я» Ирина Попова рассказала, каким она увидела Париж в дни всеобщей скорби
«ЖУРНАЛИСТЫ ПРЕВРАЩАЮТСЯ В ШАКАЛОВ»
Я ехала в Париж на крупнейшую в мире ярмарку фотографии, которая называется «Пари-Фото». Она происходит каждый год и почти всегда совпадает с моим днем рождения (15 ноября).
В этот раз я собиралась участвовать в одном из событий-сателлитов, посвященных фотокнигам. Я везла с собой целых два чемодана с уже изданными книгами и собиралась представлять свою новую книгу – «Неоконченная книга принцессы».
Вернисаж и первый день «Пари Фото» (пятница) прошли прекрасно. Было очень много посетителей, и галеристы торговали вовсю. К сведению, маленький стенд одной галереи на выходные стоил 25 тысяч евро.
После посещения как минимум шести локаций фестиваля мы отправились на открытие выставки японского фотографа Дайсуке Юкота, которая располагалась в одном из внутренних дворов старого Парижа. Помещение было очень тесным, и у меня случилась внезапная паническая атака от толкучки. Я сказала, что пойду домой (я ночевала в гостях у своих друзей-журналистов). А моя ассистентка, 19-летняя девочка, осталась в компании знакомых и собиралась посетить по крайней мере две вечеринки, одна из которых находилась на корабле, а другая в подземном клубе.
Я вернулась домой и узнала от своего друга из Голландии, который смотрел новости, что в Париже стреляют. Я слышала много сирен, но не придала этому особого значения. Через пять минут забежал журналист (хозяин дома, где я остановилась) за камерой. Я попросила, могу ли я пойти с ним. Такси и метро не работали, и мы отправились пешком на место событий. Потом я поняла, что не выдерживаю его темпа и что мои сапоги на каблуках доставляют мне страдания. Поэтому я с огромным трудом поймала такси и отправилась домой.
Мне не было страшно, скорее это было какое-то ощущение растерянности. Я приехала на самое главное в мире фотографическое событие и соответствующе оделась и подготовилась, а тут вдруг – теракт. Я давно отказалась от новостной работы, потому что видела, как эта шайка голодных до новостей журналистов превращается в настоящих шакалов, кормящихся чужими трагедиями. У меня было ощущение, что журналисты как раз служат интересам террористов, и мне не хотелось быть частью этого всего.
Моя ассистентка оказалась заблокированной в подземном ночном клубе. Ее телефон был разряжен, и я не знала, что думать. Им всем запретили выходить и держали примерно час в состоянии полного неведения. Потом они вышли, и какая-то женщина из их компании предложила ей переночевать у себя дома, т.к. это было безопаснее. Они долго не могли поймать такси и шли пешком через весь город.
На следующий день фотоярмарку закрыли по приказу властей. Я сама оказалась заложником этой чудовищной ситуации: вместо того чтобы быть в городе праздника и красоты, я очутилась в городе скорби. Мало кто возражал против закрытия, да и что возражать? К счастью, у меня была камера, и я начала снимать – просто по наитию и пользуясь своей профессиональной сноровкой из прошлого. Город скорбел, вокруг места происшествия было море цветов.
Наутро станции метро рядом с трагедией закрыты. Ночной клуб оцеплен, вокруг микроавтобусы с тарелками, каждый из них оборудован пультами похлеще, чем управление космического корабля. Профессия этих людей – делать из трагедий новости, ежедневную пищу для масс.
На асфальте – струя крови, теряющаяся в решетке канализации. Рассыпанные медицинские перчатки, некоторые тоже в крови. В огороженной территории валяются чьи-то ботинки и почему-то – отстегнутые часы. Каким-то образом меня больше всего сразили эти часы.
«ДЫРКИ ОТ ПУЛЬ ОБВЕЛИ МЕЛОМ»
.jpg)
Затем другая часть вымершего города – мусульманский квартал на северо-западе. Овощной рынок не работает, зато открыты магазины, где продают многочисленные книги о Коране и религиозные одежды. Нет людей, которые поддерживали бы ужасную акцию, но также и не кажется, что какая-то часть жизни людей изменилась. Все идет по-прежнему, своим чередом. Алжирская бабушка вышла из магазина с книгой о дьяволе в пакетике с розочками. Она говорит, что дьявол есть и что ему очень легко свести людей с пути истинного и подменить понятия. У бабушки под глазами влажные пятнышки, нарисованные, кажется, каким-то желтым маслом. Но кажется, будто это вечно непросыхающие слезы.
В другой части города – старинная мечеть. Она без минаретов, словно хромая (торчащие башенки город запретил уже несколько лет назад). Посетителей исламского кафе на углу как ветром сдуло. Лишь иранские гости курят кальян, говоря, что мировой терроризм – это неисчерпаемое зло. С ними иранская женщина, без платка, она тоже курит.
Количество туристов у Эйфелевой башни сильно уменьшилось. Знаменитая карусель (когда лошадка подпрыгивает, видно Сену) кружится почти пустая. Кто-то пытается натянуть улыбку для шаблонного селфи. Под башней во всю ширину идет, растянувшись, наряд военных. Но они – не из тех, кто любит фотографироваться. Сейчас ощущение, что еще один кадр, и они начнут огонь по фотографу, просто как следствие общего напряжения.
В нескольких больницах сдают кровь. Не гаснет свет в отделении реанимации сверкающего стеклянного госпиталя Жоржа Помпиду.
На площади Республики и около госпиталя Сан Луи – печальное, молчаливое, но неиссякающее множество людей. Они зажигают свечи, и все стороны круглого постамента засыпаны цветами. Стали появляться надписи: «Ваша война – наши убитые», «Мы все равно не боимся» и «Да здравствует Франция».
Есть ощущение непоколебимости и единства. У людей не возникает отторжения к мусульманам и их религии, потому что нельзя связывать одно с другим («Мои соседи мусульмане, и они прекраснейшие люди», – говорит один старичок, сам родившийся в Париже, но с родителями алжирского происхождения).
Дырки от пуль на стене госпиталя кто-то обвел мелом в кружки, чтобы телевидению было легче показывать их.
Количество пришедших не иссякает. Кто-то приносит целые письма, полные искренности и скорби. Уже появился свой логотип, в виде свежего граффити на площади Республики – это Эйфелева башня, обведенная в кружок и превращенная в хипповский символ мира. Кто-то уже выкладывает из круглых икеевских свечек этот символ. Такие вещи остаются в памяти людей, даже если сама трагедия будет забыта, в этом сила графического дизайна, стрит-арта и немедленного отклика.
Многие мои друзья сделали своим юзерпиком французский флаг. Я следую за их примером. Это время солидарности, когда мелкие разногласия становятся неуместны.
«ФРАНЦУЗЫ НЕ ДАДУТ СЕБЯ ЗАПУГАТЬ»
В стране – чрезвычайное положение, а значит, все культурные учреждения закрыты. Люди пытаются протиснуть голову сквозь решетку арки Лувра, чтобы хотя бы увидеть эту стеклянную пирамиду во дворе. Подходит строгий охранник и качает пальцем: нельзя. Они приехали через полмира и копили целый год, чтобы увидеть Париж (и не умирать). Они кажутся мне еще одними заложниками этой чудовищной ситуации.
Закрыли «Пари Фото» и книжную ярмарку «Оффпринт», которые начинались с такой помпой и успехом. Уже как-то совсем не до них, и кажется неуместным говорить об искусстве и пытаться продавать дорогие фотоотпечатки в рамах. Хотя, кажется, Франция допустила слабость: закрыть музеи и события такого масштаба – значит признаться в собственном страхе. Галеристы теряют тысячи и тысячи евро, потраченных на эту поездку, транспортировку, аренду стендов. Но все как-то молчаливы и рассеянны, никто в открытую не обсуждает друг с другом трагедию, да и что тут можно сказать?
Многие в городе опасаются, что за этим терактом последуют еще: так было в большинстве случаев до этого. Но французы стараются не давать себя запугать: они продолжают сидеть в уличных кафе, выпивать вино из бокалов, отражающих огни города. Париж – сплошная ярмарка и карнавал, – скоро совсем очнется и продолжит шагать и пританцовывать, но, конечно, помня о жертвах и делая это и в их память тоже.
Насчет того, последуют ли еще теракты, – сложно сказать. Ясно одно: в мире идет непрекращающаяся бойня, происходит что-то глубоко чудовищное. И даже если наполнить все города мира полицией, охранниками, металлоискателями, это не сможет остановить трагедий, пока не найден корень всего этого.
Проект Ирины Поповой «Неоконченная книга принцессы» нуждается в вашей поддержке. Полную информацию можно увидеть вот здесь:
www.incompleteprincessbook.com
0
