Ведущий регионовед России – о стратегиях выживания в кризис
Мы встретились с ведущим российским регионоведом, профессором Натальей Васильевной ЗУБАРЕВИЧ после ее лекции, организованной Фондом Егора Гайдара. Лекция прошла в Москве, в Сахаровском центре, при полном аншлаге. Наталья Зубаревич, пожалуй, чуть ли не единственный эксперт по российским регионам, чей голос слышен в столице. Вот о чем она рассказала в своем выступлении, и то, о чем нам удалось спросить уже в кулуарах
СИЛЬНЕЕ ВСЕГО УДАРИЛО ПО ВАГОНОСТРОЕНИЮ
Кризис, который сейчас переживает России, начался еще в 2013 году, когда перестала работать «машинка» старого экономического роста. Модель, сформировавшаяся в 2000-х годах, остановилась. А в минус мы пошли тогда, когда добавились внешние факторы. С 2015 года активно падали цены на все основные продукты нашего экспорта, кроме зерна. Сейчас идет широким фронтом снижение возможности продавать за хорошие деньги все наши экспортируемые продукты.
Кризис, которому уже три года (если считать с начала стагнации), пока не сильно про промышленность. Минус 3,4% падения – это плохо, но не ужас-ужас-ужас. А вот доходы – минус 4%, и если посмотреть другие показатели потребления – там еще хуже. Мы уже забыли, как падают доходы, мы привыкли к тому, что уже лет 15 они растут. Кстати, первое падение доходов было до Крыма, то есть экономика начала тормозить не только в реальном секторе, но и там, где лежит наш кошелек. Крым усугубил эту ситуацию.
Кто в нынешний кризис уже слетел? Самое обидное, что кризис довольно сильно ударил по тем регионам, где были уже модернизированные отрасли производства, прежде всего наш автопром. Спрос падает очень быстро. И те отрасли, в которых современный менеджмент, хороший продукт на выходе, – они сейчас легли. 30% спад в автопроме. Но еще хуже в отраслях, которые обеспечивали российский экспорт,– производстве вагонов. Падение минус 60%. Появились новые достаточно современные заводы, но грохнуло по всему производству вагонов.
Следом идут полудепрессивные регионы – Кострома, Курган, Псков, Орловская область. Они приседают каждый кризис. Кто не чувствует этот кризис? С точки зрения реальной экономики – современный новый нефтегаз: Сахалин, Якутия, Красноярский край, Ненецкий округ. Там все показатели идут вверх. Это аграрный юг и регионы центрального Черноземья. АПК чувствует себя гораздо лучше, рынок расчищен от конкурентов, на что повлияли санкции и рост курса доллара-евро.
А третий счастливчик этого кризиса совершенно уникальный. Это регионы военно-промышленного комплекса. Они растут почти быстрее всех.
БЮДЖЕТНЫЙ ПЕРЕКОС
Самое страшное – этот кризис длинный, мы не понимаем, какие могут быть тут драйверы роста. Проведу некоторую диагностику. Какие проблемы в России сейчас самые острые? Первое: проблема бюджетов. Они страдают разбалансированностью, испытывают очень сильное долговое напряжение уже три года. Началась эта история в декабре 2012-го – когда первый год надо было отчитываться по исполнению указа президента по повышению зарплат бюджетникам.
Второе – инвестиционный кризис. Прямые иностранные инвестиции в 2015 году упали на 94%. Осталось 6% от того, что было.
И наконец, упали доходы и потребление. В общем, это будет не так, как мы привыкли – завод встал, локаут, все вышли на забастовку. Это другой кризис.
Давайте посмотрим, что происходит с бюджетом. 2015-й был первый год, когда я могу показать, что кризис стукнул и федеральный бюджет. До конца 2014 года у него все было в шоколаде. Только в последнем квартале появился дефицит. Нефтяные деньги давали очень большую подушку безопасности.
Как менялся наш федеральный бюджет? Его дефицит по итогам 2015 года – 2 триллиона. Доходы федерального бюджета сократились на 4%, а расходы выросли на 5%. Теперь смотрите структуру расходов. Нацоборона – расходы выросли на 28%. Вот откуда так хорошо чувствуют себя регионы с преобладанием ВПК. Это базовая причина дисбаланса. Мы надрываемся на расходах на оборону при параллельном сильном падении нефте-газовых доходов.
Социальная политика – рост на 24%. Но в этих расходах примерно две трети составляет трансферт Пенсионному фонду, у которого растет дыра. Вот где вторая колоссальная засада. Дисбаланс Пенсионного фонда вовсю пополняется из бюджета.
Есть такой бюджетный термин «общегосударственные расходы». Это на себя любимых – на всю федеральную государственную бюрократию. Расходы эти выросли на 19%. Третий ездок на нашем Боливаре, чиновник не может отказаться от своих привычек жить хорошо. Да, было решено подрезать зарплату госслужащим на 10%, но перед этим, годом-двумя раньше, общее повышение зарплат на госслужбе составило 90-95%.
А сокращения расходов идут за счет другого. Посыпались здравоохранение – минус 4%, образование – минус 5%, культура – минус 8%. На четверть рухнуло финансирование из бюджета объектов инфраструктуры и прочее.
Для меня самый главный симптом – сокращение расходов на национальную безопасность: полицию, прокуратуру, следственный комитет и т.д. Минус 6% недополучено ими в 2015-м от уровня 2014 года. Я даю прогноз – в 2016 году мы начнем рубить оборонные расходы.
Это признак вменяемости власти. Значит, она понимает, что риски становятся чудовищными. Когда начинаются дежурные разговоры и том, что будет, когда проедят резервный фонд, фонд национального благосостояния – почему мы так недооцениваем власть? Власть вполне вменяемая, она будет балансировать. Она уже отбалансировала за счет социалки и объектов инфраструктуры, в ход пошла нацбезопасность. На себе они экономить будут вряд ли, пенсионеры – это электорат. Значит, будут экономить на оборонке.
РЕГИОНЫ БУДУТ СОСАТЬ ЛАПУ
Кризис 2009 года прошел существенно легче еще и потому, что была резко увеличена помощь регионам. Первое увеличение было, когда мы делали нацпроекты. Федералы действительно добавили много денег, на которые покупались тонны томографов, и того, что потом частично даже не распаковывалось. В 2009 году доля трансфертов выросла до 27%. Но такого праздника души больше не будет. Сейчас на регионах власть будет экономить.
Уровень дотационности субъектов Федерации разная. Следует ли бояться сокращения дотаций Чечне? Я не уверена, им деньги Аллах посылает. Знаете, кому больше всего подрубают финансирование? Среднеразвитым русским областям.
Когда у вас не очень здорово с доходами, третий год подряд вы сидите в дефиците, вы начинаете отчаянно экономить. Тем более отчетность по выполнению майских указов продолжают спрашивать.
Что такое сокращение региональных расходов? Это сокращение сети школ, больниц, поликлиник, ставок врачей и учителей, снижение доступности базовых социальных услуг, повышение количества платных услуг. Все кризисы бюджетная сфера была тихой гаванью. Сейчас в медицине, высшей школе и т.д. идет резкая оптимизация.
ЗАМАСКИРОВАННАЯ БЕЗРАБОТИЦА
Декабрь 2014-го – резкий спад доходов населения. Поскольку в декабре доходы грохнулись, весь 2015 год наблюдался некоторый рост. Розница в 2015 году полетела потому, что последние месяцы 15-го года мы сравниваем с последними месяцами 14-го. Безумный потребительский ажиотаж конца 2014 года наблюдался в Москве. Я тестировала несколько городов. В Ярославле народ побегал три дня по магазинам, а потом деньги кончились. В Ставрополе же на меня смотрели с недоумением, а потом возвращались к разговорам о способах консервирования помидоров.
Экспорт упал на 32%, импорт – на 38%. Мы отгородились от внешнего мира, и для меня это очень неприятная особенность данного кризиса. Экономика резких скачков не делает. Ушел с рынков – вернуться будет непросто, твое место занято другими.
Очень умеренный рост безработицы. Если посмотреть на динамику безработицы в российских регионах, то совсем небольшое, незначительное увеличение в 2015 году произошло, но оно не носило катастрофического характера. Почему? Нам же постоянно говорят: тут кого-то уволили, там кого-то сократили. Ответ прост. Увольнения в России сейчас идут крайне медленными дозами, потому что есть другие инструменты и факторы, влияющие на рынок труда.
Главный фактор – это неполная занятость. Это абсолютно легальная, разрешенная законом форма. Неполное рабочее время, простои, отпуск по соглашению сторон. Вы работаете часть времени – и получаете за это часть зарплаты. И это, кстати, норма для России. Мы всегда входили в кризисы через неполную занятость. Это наш главный способ смягчения кризисных рисков для всех, это консенсус.
Среди лидеров по неполной занятости – Тверская, Калужская и Ивановская область. Понятно, что тут вопросы к машиностроению.
Мы же привыкли думать, что являемся страной, где невозможен консенсус: два человека – три мнения. А в трудовых вопросах у нас консенсус. Хорошо всем: бизнесу – потому что им без разницы, увольнять или снижать зарплаты. Государству хорошо – потому что люди не уволены, протестов нет. Людям тоже относительно нормально – конечно, зарплата стала меньше, но зато ведь меня не уволили, степень неопределенности не выросла, а послезавтра все будет хорошо! Мы потерпим, мы подождем.
И вообще говоря, принимая во внимание нашу текущую демографию, нам дико повезло. Сейчас на рынок труда выходит поколение 1990-х годов. Оно на треть меньше предыдущего. А уходит самое многочисленное поколение – 1950-х годов. Они, конечно, уходить не хотят. Но человека пенсионного возраста уволить легче.
Для роста у нас человеческих ресурсов сейчас нет. При любом раскладе у нас будет падение количества населения в трудоспособном возрасте на 600-800 тысяч человек в год. В отдельные года – до миллиона. Чтобы хоть как-то смягчить проблему выбытия населения трудоспособного возраста, нам потребуется иммиграция не меньше 600 тысяч человек в год – население города Ульяновска. В таком сценарии к 2025 году у нас уменьшится число населения трудоспособного возраста на 8 миллионов. При плохом сценарии уменьшение составит 12 миллионов человек. Это официальные сценарии Росстата. Когда мы начнем отряхиваться и выходить из кризиса, у нас будут адские проблемы. Кто у нас работать будет? Это вообще не обсуждается.
Наконец, когда мы говорим о том, что является подушкой безопасности для нашего рынка труда в кризис, надо еще вспомнить о таком своеобразном демпфере, как огромный неформальный сектор, где задействовано 20% населения трудоспособного возраста – это сейчас примерно 20 миллионов человек. Группа «серой» занятости постоянно растет. Они официально могут где-то числиться и при этом делать статистику Росстату – ведь по методике МОТ (Международная организация труда), занятым человеком считается тот, который работает хотя бы два часа в неделю в течение последнего месяца.
СЦЕНАРИЙ НОВОЙ БЕДНОСТИ
Кризис будет медленным вязким, с постепенными увольнениями. Полцеха закрыли, полхеха перевели в другое подразделение. Уволили двух логопедов и одного психолога, слили две школы, остальное осталось, закрыли медпункт, фельдшера перевели в соседнее село. Чувствуете, как адаптируется промышленность и бизнес? Не будет очевидного обвала. Будет долгое вязкое сползание с остановками на стагнацию. Хотелось бы, чтобы мне кто-то показал причину, по которой мы вдруг пойдем вверх. Нет драйверов роста.
В разных отраслях и регионах будет разная картина. Юг явно пройдет легче. Пищевая промышленность, своя земля… В крупнейших городах у меня было ощущение, что кризис ударит сильнее. Впервые падает занятость и в рыночных условиях, и в бюджетных.
Но я ошиблась. Да, растет эмиграция, но для того, чтобы уехать, надо быть профессионалом, конкурентоспособным на зарубежном рынке. Я совершенно недооценила способность образованного, хорошо зарабатывающего городского населения к понижательным стратегиям выживания. Мы так готовы катиться с горки! Если выход вне невозможен, то начинаешь искать выход внутрь. Этот выход – в понижательной стратегии. Дело людей адаптироваться к любым изменениям. Бодаться с государством себе дороже, эффект неочевиден. И поэтому начну-ка я приспосабливаться. И вся страна движется в режиме понижательной стратегии, которая, как известно, приводит к деградации. И сейчас это самый адский риск.
«ПОЗДРАВЛЯЮ С ТРЕТЬИМ ВАРЯГОМ»
– Наталья Васильевна, накануне состоялось назначение нового врио губернатора Тверской области. Как вы прокомментируете это событие?
– Поздравляю с третьим варягом! Ребята, у вас было два опыта, будет третий. Но что меня радует неимоверно – это абсолютная жизнеспособность тверской элиты. И денег шибко нету, а бузят и бузят. Молодцы. Может, на четвертом варианте вместо варяга вы найдете у себя какой-то консенсус и выдвинете человека, который более адекватен. Третий заход – это перебор.
– Территория между Москвой и Петербургом, базовая территория России, сейчас находится в самом тяжелом состоянии из всех регионов. Есть ли перспективы выйти из этого тупика?
– Когда территория уже до такой степени депопулирована, жизнь и дальше будет концентрироваться вокруг крупных городов. То есть от Конаково до Твери, ну хорошо, до Лихославля – один кусок. Второй – зона Селигера. И, если честно, все. В науке это называется поляризованное развитие.
– Значит, в лучшем случае Тверь так и останется транзитным городом?
– Нет, почему же. Я очень люблю Тверь. Это центр территории, который стягивает на себя все ресурсы, материальные и человеческие, из районов. Но фактор Москвы никак нельзя преодолеть, увы.
– Ваше мнение о судьбе муниципалитетов? После отмены выборов мэров и глав районов этот уровень власти вообще загнется?
– Есть два типа муниципалитетов. Первое – это городские округа. Они далеко не бедные. Просто в их отношении проводится жесткая политика изъятия заработанного. Теперь им оставляют только 15% всего налога на доходы физлиц, который собирается в городских округах. Остальное – на региональный уровень. И эти муниципалитеты, которые прекрасно могут обеспечивать себя, сдают денежку в федеральный бюджет, откуда начинается финансирование муниципальных районов, периферий, где не зарабатывается ничего.
Городские округа – моя особая боль. Это место, где реально можно учиться управлять. Теперь нет мэров, напрямую коммуницирующих с гражданами, по факту их назначают квазидепутаты. Но даже не это самое страшное.
Экономическая история нас учит, что не бывает ничего вечного. Всегда есть изменения, причем движения и вперед, и назад (как сейчас). Риск того, что мы делаем сейчас с городами и МСУ в том, что раньше или позже в России тем или иным способом ослабеет центральная власть. Такие периоды в истории неизбежны. И мы получим абсолютно вертикально организованные территории, где сверху сидит человек, воспроизводящий автократическую модель. Россия, конечно, не развалится – как вы представляете себе 83 огрызка? Но мы получим набор ханств и княжеств, где на территории сидит «одын балшой начальник», а системы сдержек и противовесов нет.
Что такое мэр крупного города? Это балансир, есть губернатор с его интересами, есть мэр – и садитесь ребята, договаривайтесь. Да, они бодаются, пытаются поубивать друг друга. Но, дободавшись до посинения, начинают договариваться. И только это формирует в России политическую культуру. Кривую и косую, но культуру. Сначала в бане и под водку – но это этап, его надо пережить. А когда он «одын» – получится страна с заборами, которую потом надо будет снова интегрировать.
Сейчас все региональные власти демонстрируют абсолютную лояльность. «Мы все держим под контролем». Удачи вам, ребята! История показывает, что так никогда не бывает. Главное – дожить.
– Что будет в этот кризис с моногородами?
– Я навлекла на себя большое неудовольствие, выступая перед мэрами всех российских моногородов со словами, что моногородов нарисовано слишком много. Федералы в 2008 году, испугавшись этой проблемы, обратились в регионы с требованием прислать списки моногородов – и регионы отправили все, что только можно было притянуть за уши, даже то, что давно умерло. Реально моногородов полторы сотни, без ЗАТО и городов Росатома. Самые проблемные – машиностроительные города, но в них численность занятых на машиностроительных заводах снизилась с сотен тысяч занятых до 300-500 человек. Риски преувеличены. А за Тверским вагонзаводом вместе с Уралвагонзаводом я очень внимательно послежу. Их проблемы – и проблемы Твери и Нижнего Тагила – не проблемы моногорода, это проблемы долго не реформировавшейся структуры. И как ее будут реформировать – очень интересно.
– Как вы оцениваете ресурс народного терпения в этой кризисной ситуации? Например, уже начались протесты дальнобойщиков, возмущенных введением системы «Платон».
– С дальнобойщиками власть попала в нужную точку. Это люди, которые работают самозанятыми, и их работа сокращается – минус 10% падение ритейла. Это люди не из столиц, которые кормят семьи. И так ситуация делается сильно хуже, а им добавляют дополнительные издержки. У дальнобойщиков есть навык коллективной самоорганизации. Информация о «ментах», о пробках, взаимопомощь ночью на дороге, монтировка в кабине. Плюс ощущение абсолютной несправедливости происходящего. Но чтобы учителя, врачи, работники Тверского вагонзавода имели все эти три компонента? Не будет такого. Народ выбирает индивидуальные стратегии выживания, понижает качество потребления, переходит на еду с дачи.
– Значит, вы рекомендуете сажать картошку?
– Это будет очень мудрое решение.
Мария ОРЛОВА
0
