Главный врач ОКБ – об инфляции, китайцах и бабушках из Торопца
В стране экономический кризис, в регионе – переходный период. Рубль колеблется, бензин дорожает, тверские чиновники сидят на чемоданах. Системные проблемы пронизывают все сферы жизни. О том, как в это непростое время выживает здравоохранение, мы узнали у Сергея КОЗЛОВА – главного врача Тверской областной больницы, депутата Тверской городской думы
МЫ ПРИНИМАЕМ ТОЛЬКО ТЯЖЕЛЫХ ПАЦИЕНТОВ
– Сергей Евгеньевич, экономическая ситуация сказалась на работе ОКБ?
– Конечно, здравоохранение не существует отдельно от экономики. Кризис затронул и нас тоже. Сегодня финансирование больниц идет через ФОМС, куда переводят деньги работодатели. Если экономика здоровая, предприятия стабильно работают, то и фонд наполнен. А если нефть падает, в бюджете дефицит, то ФОМСу не хватает денег. Хотя мы по-прежнему закупаем дорогие антибиотики для своих пациентов, расходники для высокотехнологичных операций. Только, может, мы не 100, а 75 сделаем таких операций, так как госзаказ на медуслуги сократился. Если не можем помочь здесь – оформляем квоту в федеральные центры. Они сейчас «голодные» и с радостью забирают наших пациентов.
– Вы заступили на должность главврача в тучные годы, когда здравоохранение финансировалось по масштабным федеральным программам – «Здоровье», «Совершенствование оказания помощи при сосудистых заболеваниях», «Модернизация», «Доступная среда». Тогда ОКБ сделала резкий скачок в развитии. А что теперь?
– Действительно, несколько лет назад мы вывели областную больницу на принципиально иной уровень. Оснастили мощным современным оборудованием. Врачи стали делать сложнейшие операции – прежде всего на открытом сердце, с аппаратом искусственного кровообращения. Мы получили технологии, о которых раньше только мечтали. Не говорю, что это я суперменеджер, – не было бы денег, ничего не вышло бы. Мы просто вовремя включились во все программы. Сейчас наша задача – хотя бы удержаться на этом уровне, не скатиться вниз.
Для этого мы учимся более эффективно использовать государственные средства. Где-то оптимизируем. Что-то экономим. Вот меняем лампы на светодиодные – это уже 20–40% экономии. Ставим вакуумные оконные блоки – тоже экономия. И так во всем. Взять медицинские технологии – препараты, какие можно, заменяем на отечественные. Недавно в Новосибирске было запущено производство стентов для шунтирования. Они на порядок дешевле британских и американских, а по качеству не уступают. Вот вам и элемент импортозамещения. Так что кризис можно пережить, если более тщательно подходить ко всем процессам внутри больницы.
– Из чего складывается финансирование ОКБ?
– Сейчас наш бюджет составляет 1 миллиард 400 миллионов. 92% из них – это финансирование из ФОМса. 8% – это платные услуги. До кризиса было 10%, сейчас платежеспособность людей снизилась. В основном за платными услугами обращаются иностранцы, иногородние или люди, которые хотят лечиться анонимно. Около 70% платных услуг составляют средства добровольного медицинского страхования, когда компании оплачивают медстраховку своим сотрудникам.
– Из-за низкого уровня медицины в районе вся область хочет попасть в ОКБ. Как вы справляетесь с наплывом пациентов?
– Мы сейчас берем только пациентов третьего уровня, самых сложных. Первый уровень обеспечивают районные и городские больницы и поликлиники. Это первичные обращения и консультации. Второй – более сложные патологии типа аппендицита. А мы оказываем специализированную высокотехнологичную помощь. Таких учреждений в области всего четыре: мы, детская областная больница, онкодиспансер и перинатальный центр.
– Ну а с районной медициной, если уж мы эту тему затронули, – совсем все печально? Я знаю по больнице в Красном Холме: людей с инфарктом отправляют на второй этаж, и они умирают прямо на лестнице…
– Там еще не самая плохая больница. Есть гораздо хуже. Я иногда выезжаю в район и думаю: только бы в больницу не попасть… Сейчас мы районным больницам во всем помогаем. По линии санавиации они к нам регулярно обращаются. В основном по экстренным случаям.
На самом деле медицина в районах катастрофически деградирует. Основная беда – это нехватка кадров.
– А каких врачей больше всего не хватает?
– Да всех не хватает. В некоторых ЦРБ терапевтический прием ведут фельдшеры. Однако областная больница не может перелопатить всех – тогда она должна быть в три раза больше. Поэтому сейчас мы «сортируем» пациентов, принимаем только самых тяжелых. А «легких» пациентов из районов сейчас обязаны принимать и в городских больницах Твери. Есть еще межрайонные больницы – например, когда Бежецкая обслуживает Красный Холм, Сонково, Кесову Гору.
Но все равно у нас очень большой поток пациентов. Поликлиника рассчитана на 500 человек, а через нее проходят 800–900. Хорошо, что сейчас можно записываться в ОКБ через электронный терминал. Для этого мы во всех районах установили программное обеспечение. Жаль только, что транспорт плохо ходит. Какая-нибудь бабушка из Торопца приезжает на автобусе в 7 утра, а запись у нее на 12 часов. И таких бабушек сотни. Вот и получается столпотворение. Транспортное сообщение в районах и раньше хромало, а сейчас стало еще хуже. В общем, все проблемы связаны между собой. Это системный сбой, который и решать надо комплексно.
ХОРОШИХ ВРАЧЕЙ НАДО ПОКУПАТЬ
– Как все-таки решить кадровые проблемы в ЦРБ? Вернуть систему распределения?
– Думаю, ее уже точно не вернуть. Хотя это был выход для районов: я сам пять лет безвылазно оттрубил в Торжке, работал за гроши, зато стал профессионалом. В любом случае распределением должно заниматься государство. Но и на региональном уровне можно много всего делать – выделять средства, разрабатывать программы, которые будут мотивировать врачей работать в районах. Как можно «привязать» человека к территории? Либо квартирой, либо очень большой зарплатой. И чтоб была развита инфраструктура, чтоб не в деревне жить. Если в Старице врачу предложат ту же зарплату, что и в Твери – зачем ему туда ехать? А если он будет получать тысяч 80, то можно за 5 лет накопить на квартиру в Твери. Это уже мотивация.
Существующие программы – миллион на село, целевые направления от районов – работают слабо. В деревню немногие поедут, даже за миллион, да и проблемы ЦРБ это не решит. А в «целевых» программах выпускники-медики все равно находят юридические лазейки и редко возвращаются. Хороших специалистов нужно добывать. Вот мне нужны были кардиохирурги. Я одного пригласил из Кемерова, другого – из Ярославля. Они получают очень хорошую зарплату, больница оплачивает съемную квартиру. То есть я их просто купил – наши врачи не могли делать такие операции.
Так и в ЦРБ – на двух уникальных врачей всегда можно найти деньги. Пусть работа врачей в районах будет как на Севере или в Африке: да, ты работаешь в сложных условиях, но знаешь, что вернешься с капиталом. А наш минздрав даже не ездит в отдаленные больницы региона. Не думаю, что он в курсе реальной ситуации.
– Во всяком случае, пока в ЦРБ приезжают врачи, которым больше деваться некуда. Часто алкоголики.
– Да, бывает, выгонишь хирурга-пьяницу, потом смотришь: он уже в Жарках оперирует. Но ведь он туда едет не развиваться и работать, а от безысходности, потому что больше никто не берет. Кадровый вопрос – головная боль медицины. Даже на нашем оборудовании иногда некому работать. А в некоторых районах дорогое оборудование типа томографов и вовсе простаивает и морально устаревает. Через 5 лет его можно списывать, оно не самортизировало и не оправдало себя. Помню, экс-губернатор Шевелев проходил у нас УЗИ. И поделился историей: «А вот в Нелидове стоит аппарат УЗИ, и никто не знает, как на нем работать». А зачем тогда в Нелидово аппарат покупали? Все делалось как-то необдуманно.
В ЦРБ регулярно выезжают бригады из областной больницы. Это 3–4 раза в месяц, но ведь и больниц в регионе больше тридцати. А начнем ездить чаще – некому будет принимать здесь. Так кадровую проблему не решить.
ИНФЛЯЦИЯ РАСТЕТ, СУСТАВ ДЕШЕВЕЕТ
– Если уж вы заговорили о зарплате врачей – сколько сейчас получает врач ОКБ? В среднем?
– До майских указов мы пока недотягиваем, но зарплата выросла – в среднем это 44000 рублей. Все зависит от объема и сложности работ. Хирурги, делающие высокотехнологичные операции, получают очень неплохо. Большая часть денег выделяется из стимулирующего фонда.
– С этим фондом главная проблема – чтоб было доверие к тому, кто распределяет деньги…
– У нас это делают комиссии на уровне отделений. Я в этот процесс почти не вмешиваюсь, рассматриваю только ключевые процессы. Вот если в отделении начинаются обиды и дрязги, подключается администрация. Я стараюсь эти вопросы решать коллегиально. Единолично я только с нерадивыми сотрудниками расправляюсь – с теми, кто пьет или нарушает дисциплину. В финансовых вопросах стараюсь быть непредвзятым. Тем более финансирование больницы все-таки увеличивается, несмотря на кризис (2014 – 1 млрд 100, 2015 – 1 млрд 400), и зарплаты растут.
– Да, но инфляция тоже растет…
– Мы стараемся «догонять» инфляцию, хотя полностью перекрыть разрыв не можем. С другой стороны, идут и параллельные процессы: в связи с конкуренцией на рынке определяется реальная цена товара. Это прекрасно видно через торги. Семь лет назад я покупал томограф за 77 миллионов, а два года назад, кризис уже начинался, – за 30 миллионов. Или вот искусственный сустав стоил 120000, через год – 130000, а сейчас – 50000. Если раньше конкуренции почти не было, производители все впаривали по завышенной цене, то сейчас цены постепенно выравниваются. Да, продукты питания подорожали. Но это 3% наших расходов. А высокотехнологичные препараты – это другая история. Тем более сейчас правительство ограничило разброс цен на жизненно важные лекарства – на этом рынке государство все-таки регулирует цены.
– Вы говорили, что занимаетесь «оптимизацией» и «экономией», чтобы перекрыть инфляцию…
– Сегодня главная задача – оптимизировать оборот койки. Например, если раньше больной перед операцией мог пролежать в больнице 5 дней, то теперь это 2 дня. И это правильно: в Европе пациент поступает и в тот же день оперируется. Иначе главврача увольняют за неэффективность. Или, например, звонит знакомый: «Я положу к вам бабушку, покапаете ей что-нибудь?» То есть в больницу кладут не снять острую стадию болезни, а просто как в пансионат. У нас не привыкли считать государственные деньги. Раньше было, что человек в поликлинике сдает анализы, а в стационаре у него их берут заново. Кризис заставляет мобилизовать резервы и ресурсы. Когда этим занимаешься – смотришь, и год нормально закончился, и людям премию выдаешь. Это называется не экономия, а эффективное использование ресурсов. Вот когда покупаешь дешевую таблетку – это экономия. А когда нес две таблетки, одну потерял – это неэффективная трата. Лишние расходы должны быть снижены.
В целом же сумма на лечение конкретного больного увеличилась. Конечно, не все покрывается программой госгарантии. Еще два года назад министр здравоохранения Вероника Скворцова говорила, что дефицит программы составляет 40%. Такой он, в принципе, и остался.
– А как насчет импортозамещения в лекарствах? Ведь теперь больницам на торгах следует отдавать предпочтение отечественным препаратам.
– Да, если в тендере участвует один зарубежный препарат, а другой – российский или белорусский, мы должны будем купить «свое». Но очень многих лекарств в России не производят, так что в основном нас ничего не ограничивает. Тем более почти все фармацевтические заводы в России построены по иностранным технологиям. Они только налоги здесь платят, а качество – заграничное. То, что в определенный момент мы грохнули свою фармацевтическую промышленность, – это катастрофа, конечно. Хотя я знаю, что сейчас строятся и российские заводы – в частности, в Калужской области. Будем надеяться, что произойдет реальное импортозамещение. Но главная беда в закупке препаратов не эта.
– А какая?
– Оккупация рынка китайцами. Они выходят на все торги и могут изготовить практически любой медицинский препарат. Доля китайцев на этом рынке постоянно растет. Если раньше они не могли, например, изготовить эндоскопическое оборудование и не попадали под ТЗ (техническое задание), то сейчас у них есть все технологии. И они снижают цену, поэтому приходится брать. Хотя качество, как мы знаем, в Китае не очень хорошее – это еще в последние годы стало получше.
– Да, это ужасно.
– Это издержки 44-го закона. Но если бы люди в России не воровали, этот закон никогда бы не появился. Поэтому проблема опять же системная. Конечно, мы стараемся максимально подстраховаться: забиваем в ТЗ самые подробные характеристики. Хотя Китай практически все характеристики может повторить.
ЧАСТНЫЕ КЛИНИКИ НЕРЕДКО ЖУЛЬНИЧАЮТ
– Как вы относитесь к бурному развитию частной медицины? Сейчас на каждой остановке лаборатория для анализов или медицинский центр.
– Я не рекомендую больным ходить в частные центры. Да, там может быть неплохое оборудование и хорошие врачи, но общая схема работы часто жульническая. Тебя отправляют из кабинета в кабинет, то на одно, то на другое обследование, пока не выкачают все деньги. Я знаю, что врачей ругают, если они не отправили больного к смежному специалисту. Сама эта политика мне неприятна. С другой стороны, как частник может со мной тягаться, если у него стоит УЗИ за миллион, дороже ему просто невыгодно, а у меня – около 10 миллионов?
– Тем не менее частные клиники востребованы.
– Значит, пока в этом есть потребность. Но думаю, рынок все расставит на свои места, да и у людей откроются глаза на то, что их просто «раскручивают». Хотя я знаю, кто из моих врачей где подрабатывает, и не осуждаю их за это. В их профессионализме я уверен. Может, они на квартиру копят или просто хотят больше заработать.
– Еще один плюс – в частных центрах никогда нет очередей.
– У нас тоже можно записаться и прийти к определенному времени. Ну, может, через 2-3 дня тебя запишут. А очередь у нас только на КТ и МРТ, потому что сами процедуры очень длительные – МРТ, например, длится 40 минут, а нужно еще и описать снимок.
– Вы много говорите о системных проблемах в областной медицине. Решать их надо тоже на уровне области?
– Да, сейчас есть надежда, что новый губернатор сможет эффективно выстроить работу правительства и министерства здравоохранения. Сегодняшний министр и его команда – люди достаточно молодые и не имеющие опыта в организации здравоохранения. А профессионалов – Соцкую, Беляева, Удалова – из министерства уволили. Из-за этого возникает много проблем. Однако надеюсь, что сейчас в правительстве региона будет представлена и наша позиция. Мы также предлагаем создать Совет главных врачей. Нам не надо власти – мы эксперты и всегда готовы подсказать, объяснить, проконсультировать. Сегодня медицинское сообщество консолидируется. Надеемся, что новое правительство будет с нами сотрудничать.
Беседовала Любовь КУКУШКИНА
0
