Дмитрий Иванов, кандидат в депутаты ЗС – о спецконвое, «Фантомасе» и дедовом фортепиано
Дмитрий Иванов – кандидат в депутаты Законодательного собрания Тверской области по Центральному району. А кроме того, он замдиректора многофункционального центра «Мои документы», профессиональный юрист, человек с обостренным чувством справедливости и просто один из достойных граждан тверской земли. В своей традиционной рубрике «Караван+Я» публикует «Правила жизни» Дмитрия Иванова – о семье, работе, традициях и перспективах.
ДЕД ИЗОБРЕЛ «ФАНТОМАСА»
Я родился в Бежецке, но почти все детство и отрочество провел в деревне Масленка Максатихинского района. Бабушка с дедушкой, на которых нас с двоюродной сестрой часто оставляли, с мая по октябрь снимали домик в этой деревне. С ним связаны самые теплые воспоминания моего детства.
Масленка – это легендарное место. Напротив, через речку Мологу, в селе Рыбинское находится имение декабриста Муравьева-Апостола. А в нашей деревне стоял старинный дом генерала Маковского, в гости к которому в свое время заезжал даже Антон Павлович Чехов!
Мой дед, Константин Иванович Зубов, был уникальной личностью. Он родился в 1908 году в Ярославле, в семье профессора медицины, воспитывался в лучших традициях дореволюционной России: знал три языка, прекрасно играл на фортепиано, был инженером старой закалки и к тому же большим выдумщиком. Как правило, зимой он воплощал свои идеи в чертежах, а летом в деревне мы все это строили.
Под старость у деда сильно болели ноги. Он очень любил рыбачить, но 300 метров до речки было сложно пройти. Тогда дед сконструировал удивительную трость, которая раскладывалась, как стул на трех ногах, – по пути на реку можно было присесть и отдохнуть.
Недавно я видел – подобная штука продается в магазине! Но наша семья на авторское право не претендует (улыбается).
Другой раз мы с дедом начертили, сконструировали и собрали… автомобиль. Мы назвали его «Фантомас». Мотор у него был от мотороллера, верх брензентовый, состоял из разных «кусочков». Помню, мы с дедом ходили во вторчермет, брали разные железяки, потом целыми вечерами паяли, сваривали, прилаживали… Для этого технического беспредела бабушка нам выделила целую комнату.
«Фантомас» был незаменим в хозяйстве. Ездил он со скоростью 40 км/час, но для деревни самое то: до леса, за грибами, на рыбалку, вещи перевезти…
С малолетства дед приучал меня к труду. Я почти все умею делать своими руками, ни сантехника, ни электрика никогда не вызываю.
Музыкальные занятия деда требовали ежедневных тренировок. А в нашей Масленке не то что фортепиано – даже света не было, готовили на керосинке. Тогда мы с дедом собрали ящик на 4 октавы, вырезали из дерева по точным размерам фортепианные клавиши, а сверху наклеили такие же «клавиши», вырезанные из пластиковых школьных линеек. На ощупь вышло как фортепиано, и дед по три часа в день разминал пальцы – просто перебирал по самодельным клавишам, прокручивая мелодию в своей голове.
Дед с бабушкой родом из Ярославля. Каменный дом профессора Зубова до сих пор стоит в городе. Пока прадед работал, ему разрешили сохранить за собой дом. А как перестал, дом сразу «национализировали».
После второй волны голода в Поволжье в 1946 году дед с бабушкой перебрались в Бежецк и остались там навсегда. Дед занимал руководящие должности на «Бежецксельмаше», одно время был даже главным инженером. А бабушка воспитывала сначала детей, потом внуков, она была очень кроткая и мудрая женщина – тоже дореволюционного воспитания. Она из семьи царского офицера по фамилии Бик.
С маминой стороны у меня все интеллигенты, а с папиной – крестьяне, коренные жители Бежецкого уезда. Мой дед, папин отец, погиб на войне в 1941 году, а второй дед, папин отчим Арсений Иванович, вернулся с войны с двумя орденами Славы.
Дед, как выпьет, заводил патефон «Враги сожгли родную хату»… Помню: на столе стоят две граненые стопки, накрытые хлебушком, а дед сидит и плачет. Эта картина из детства до сих пор стоит у меня перед глазами.
Мой папа 30 лет отдал профсоюзному движению на Бежецком опытно-экспериментальном заводе. Всю жизнь он отстаивал права рабочих. Чувство справедливости, чувство долга – для него это было святое. Так он и меня воспитывал.
СУДЕЙСКОЙ «ШКОЛОЙ» СТАЛИ РАМЕШКИ
Я не планировал быть юристом. Два раза поступал в высшее военно-политическое училище имени Андропова. Но оба раза мне не хватило полбалла…
Год между «поступлениями» я работал электриком на Бежецком опытно-экспериментальном заводе. Там была целая династия Ивановых: там же работали мои мама, в отделе кадров, и папа, инженер по образованию и профсоюзный деятель по призванию.
В 1986-м меня призвали в армию – в войска МВД, в спецконвой. Мы перевозили осужденных, обслуживали военные суды и трибуналы. Я, хоть издалека, наблюдал за работой судей, прокуроров, адвокатов и понял, что юриспруденция – это очень интересная штука.
Еще работая на заводе, я стал кандидатом в члены КПСС. История получилась смешная. Парторгу завода спускали план: стольких-то принять в партию из рабочих и сколько ИТРовцев. Но туда в основном шли инженеры, а не простые работяги. А я как-то пошутил со своим наставником: «Что-то жизнь в Бежецке скучная! В партию, что ли, вступить?» Мне было 18 лет. И буквально через пару дней подбегает парторг: «Сегодня заседание бюро горкома. Будем рассматривать твою кандидатуру на вступление в кандидаты в члены КПСС». Кстати, первым секретарем Бежецкого горкома тогда был Юрий Михайлович Краснов, потом замгубернатора Зеленина, яркая личность…
Так я попал в партию – стал кандидатом, потом членом КПСС. В жизни мне это дважды «помогло». Когда после партконференции войск МВД в нашей воинской части был торжественный обед, меня тоже пригласили и даже разрешили в целлофановые пакеты собрать оставшиеся на столах яства: фрукты, сладости, орехи – настоящий пир для моих товарищей! А второй раз – когда преподаватель по международному праву юрфака Вячеслав Львович Гуревич без экзамена поставил мне «5», так как накануне мы с ним пересеклись на партийной конференции…
После армии, в 1987 году, я поступил в ТвГУ на юридический факультет. Это было золотое время! Правда, работать я начал еще до окончания юрфака. Устроился юрисконсультом в бежецкое райпо. С 4-го курса у нас было свободное посещение, к тому же у меня уже родилась дочка Ириша, надо было кормить семью. Затем ушел в адвокатуру, 6 лет трудился в Бежецкой юридической консультации Тверской областной коллегии адвокатов.
Адвокатура – это лучшая школа для юриста. Ты рассматриваешь целый спектр разных дел – от семейного права до уголовного. И есть сильная мотивация – твоя зарплата зависит от числа клиентов. А люди пойдут только к профессионалу. Поэтому я всегда стремился к самосовершенствованию, к самообразованию.
Тогда еще не было системы «Гарант». Мы брали всю информацию в прессе – «Российской газете», журнале «Юстиция». Потом у меня появился компьютер, и первый «Гарант» я купил у директора «Гаранта» В.А. Лормана. О преимуществах «Гаранта» он мог говорить часами – такой был фанат своего дела!
Председатель Тверского областного суда Владимир Александрович Морозов предложил мне стать районным судьей в Рамешках. Мы смеялись, что это была «ссылка», а если серьезно, то там я получил колоссальный опыт, в том числе для дальнейшей работы в областном суде. С 1998 года я уехал в Рамешки, семья осталась в Бежецке. Видел их наездами, в основном по выходным. Поэтому младшая дочка Лиза у меня слегка избалована. Ей, когда я уехал, было полгода. Мне хотелось как-то компенсировать свое отсутствие: я привозил кучу подарков, все свободное время проводил с детьми.
В конце 1990-х началась борьба с взращиванием наркосодержащих растений. В основном с маком. В милицию спускался план, сколько они должны задержать «наркоторговцев». Как-то мне председатель Рамешковского районного суда Н.А. Осипов распределил уголовное дело – гражданка 1924 года рождения обвинялась в культивации наркосодержащих растений. А как это получилось? Допрашивает следователь: «Баба Маня, вы мак у себя на огороде выращиваете?» – «Да» – «А зачем?» – «Внучата приезжают, я им булочки пеку». – «Вы его пропалываете, поливаете?» – «Да, как же без этого?»
Все это – и прополка, и поливка, и т.д. – формально попадает под статью «культивация мака», галочка поставлена. Ясно, что бабушка ничего не поймет, и наказание будет пустяковым, но совесть-то должна быть! Я позвонил рамешковскому прокурору, говорю: «Так и так, возвращаю дело на допрасследование, а ты уж сам решай, что делать дальше». Так и сделали. Дело больше в суд не пришло.
В 2001 году меня назначили судьей в Тверской областной суд указом президента Путина. Восемь лет я там проработал, в уголовной коллегии. Очень много видел преступников, самых тяжелых. Недавно на встрече с жителями меня спросили, как я отношусь к смертной казни. На мой взгляд, если преступник лишил человека жизни и его вина доказана, исключительная мера неизбежна. Сейчас самое строгое наказание – это пожизненное заключение, спецколония. Там уголовники живут, едят, их водят в баню – и все это за счет налогов граждан, в том числе и потерпевших. Это несправедливо, как мне кажется.
Как-то на курсах в Москве мы участвовали в соцопросе: «Почему вы платите за билет в трамвае?» 1) Боюсь, что поймает контролер. 2) Знание закона, правосознание. 90% выбрали первый вариант. Они боятся наказания. Так и человек, у которого возникла мысль убить, – должен знать, что наказание неизбежно.
«ПО ПРАЗДНИКАМ МЫ ПЕЧЕМ «НАПОЛЕОН»
С супругой Наташей мы познакомились еще в школе: она была в 9-м классе, а я в 8-м. И с 1982 года почти не расставались. Поженились в 1990-м. Я очень ценю в Наташе ее терпение, ее стойкость в разных жизненных коллизиях. Она рано лишилась отца, мать ее трудилась на мясокомбинате, тащила двоих детей – Наташу и ее брата. Жена у меня волевой, очень сильный и целеустремленный человек. Но и очень упрямый тоже – даром что Овен (в это случае я верю в знак Зодиака).
Моя старшая дочь Ирина недавно вышла замуж. Причем тоже выбрала в супруги школьного товарища – Евгения Даниеля. Я очень ревностно отношусь к детям, но мнения не навязываю: свою судьбу они выбирают сами. У Иры аналитический ум, она окончила экономфак с красным дипломом, сейчас работает в банке. А младшая, Лиза, в этом году уехала учиться в Москву, в РАНХиГС на юриста. Она очень артистичная: играет в спектаклях, организует мероприятия, всегда везде участвует. Говорю ей: «Лизок, если бы ты в мое время родилась, была бы комсоргом».
Главное, что мне удалось привить детям, – пунктуальность, обязательность, точность.
А меня в детстве научил этому дедушка Константин Иванович. «Нельзя заставлять людей ждать», – говорил он. За всю жизнь я ни разу по своей вине никуда не опоздал. И вся наша семья такая. Лиза сейчас в Москве, мы с ней переписывается по What’s up – если пара в 9.00, в 8.40 она уже в аудитории.
У нас есть семейная традиция: на каждый день рождения мы обязательно печем торт «Наполеон». Рецепт фирменный, всех обучила моя мама. И супруга, и дочки прекрасно кулинарничают. Сам я готовить умею, но ленюсь: все-таки в семье три девушки.
По Европе семьей мы не путешествовали – как-то денег не хватало. Зато объездили всю Тверскую область, Питер, Ярославщину. Посмотрели на «фамильный» особняк в Ярославле… Когда в 90-е государство возвращало семьям то, что экспроприировало после революции, я пришел к бабушке, говорю: «Выдай мне доверенность, получим деньги». Она строго сказала: «Этого не вернуть. Это такая ценность, которую ни за какие деньги не купишь».
С младшей дочкой у нас был традиционный моцион. Каждое воскресенье в любую погоду нас «выгоняли» из дома, «чтоб под ногами не болтались». Супруга хозяйничала, старшая делала уроки, а мы с Лизой гуляли по центру. С тех пор мы там знаем каждый камень, каждый закоулок, у нас есть свои любимые места.
В нашей семье все решается коллегиально. Слово «мы» весит больше, чем «я». Честность, обязательность, умение слышать другого, – это правила, которые я прививаю своим детям и которым всю жизнь следую сам.
Любовь КУКУШКИНА
0
