Вера Грибникова – о стихах и тверских трамваях, слетающих с рельс
Вера Грибникова – одна из самых известных тверских поэтесс, и судьба ее – одна из самых необычных. Из Торжка в Тверь она приехала, чтобы работать на ипподроме, но в итоге устроилась в трамвайное депо. 33 года водила трамвай, все это время писала стихи, создала один из первых в городе литературных клубов – «Роса», выпустила сборники «Роса» и «Соло», победила в номинации «Лучшее стихотворение о любви» во всемирном литературно-поэтическом конкурсе «Надежды лира золотая».
Сейчас Вера Петровна по-прежнему пишет, а также дает литературные консультации начинающим авторам. Перед одним из таких мастер-классов с Грибниковой встретился корреспондент «Каравана», чтобы записать ее «правила жизни».
ЗВЕНО МЕЖДУ БОГОМ И ЧИСТЫМ ЛИСТОМ
Откуда берется вдохновение? Этот вопрос мне задают практически на всех творческих встречах, мастер-классах. В пример я привожу новоторжского поэта Василия Рысенкова:
Будто из былого, нежилого,
Из какой-то дымки голубой
Выплывет единственное слово
И потянет строки за собой…
Просто сесть и написать, наверное, можно. Но проникновенные стихи вряд ли получатся. Должно быть какое-то озарение, толчок. Иногда услышишь или прочтешь какую-то мудрую фразу, цитату, поговорку, которая зацепит… Появляется строка… И ты не знаешь, это начало, середина или конец стиха. Загораешься, и начинается работа. Может, будет экспромт, а может, придется трудиться не один год.
Поэзия – огромный труд. Даже гении понимают это. Возьмем основоположника русского литературного языка Александра Пушкина. Роман «Евгений Онегин» написан легким слогом без единого сбоя, но посмотрите в его черновики: они сплошь исчерканы, все в исправлениях и пометках. Пушкин тщательно работал со словом.
Работа над стихотворением подобна работе скульптора, который стоит перед мраморной громадой. От нее необходимо отсечь все лишнее. Отшлифовать каждую деталь. Отполировать до зеркального блеска. Так происходит и со стихами. Возможность учиться есть всегда, было бы желание. Ко мне в ЛИТо пришла женщина, которая начала писать стихи в 57 лет, хотя до этого их даже не любила. А потом съездила в Ясную Поляну, и появилось вдохновение. Похожая история была с бабушкой из Кимрского района. Любовь Майкова в 79 лет начала писать картины. Сначала карандашом на клочках бумаги, на обертках, потом красками…
Поэт – авторучка, среднее звено между Богом и чистым листом. Николай Рубцов говорил: «О чем писать, на то не наша воля». Бытует версия, что поэты подключаются к информационному поясу Земли, который мы условно называем музой. И часто слагаются стихи о том, чего в своей жизни автор не испытывал, не проходил, не сталкивался:
Как в эфире радист ловит слабое SOS,
так и я чей-то крик, чей-то стон пеленгую
и боюсь потерять эту зыбкую связь…
«Я ОБИДЕЛАСЬ НА АЛЕКСАНДРА СЕРГЕЕВИЧА»
Если автор выпустил в мир стихотворение, он должен привыкать не только к дифирамбам, но и к объективной критике. Поэтому нельзя торопиться публиковать свежее. Я сама несколько раз попадалась на этом. Сейчас стыдно.
В один из номеров альманаха «Тверь» я отдала стихотворение о пушкиногорской русалке. В селе Михайловское на гастролях утонула петербургская певица – лучший голос молодежного состава Мариинки. После публикации посмотрела на свою работу со стороны. А там – разгребай лопатой… Сейчас оно переделано, но в печати уже есть то самое, сырое! И этот несовершенный вариант – мой вечный укор.
В «творческий кризис» нужно отпустить себя и наполняться новым: поездки, впечатления, смена деятельности. У тверского поэта Игоря Васильева есть ваза «консервации». Придет какая-то мысль без продолжения, он записывает ее на листок, скатывает и бросает в вазу. Спустя время достает эти бумаги, перечитывает и порою выходит на волну, которую когда-то не мог удержать как «радист». Хорошо бы почаще прочищать свои каналы связи: посещать храм, мириться со своими обидчиками и с теми, кого обидел ты… Тогда и душе полегчает, и будет тебе снисхождение сверху.
Вдохновение непредсказуемо. Я Рыба по гороскопу, и водная стихия порой мне помогает. К 200-летию Пушкина все усердно готовились. Мои «росята» написали несколько стихов, а у меня не получалось, хотя Пушкина люблю. Отнесла цветы к памятнику, положила томик под подушку – не идет. Не хочет со мной Александр Сергеевич беседовать. Тогда я на него обиделась. Чистила на кухне картошку: водичка журчит, колечки падают. И вдруг пошли стихи. Ожидала красивое лирическое стихотворение, а он мне надиктовал шуточное. Зрителям понравилось.
ТРАМВАЙ СОЙДЕТ С РЕЛЬС, А МНЕ: «ОПЯТЬ СТИХИ ПИСАЛА?»
Примером мне служила старшая сестра Надя. Она с детства любила литературу. Телевизоров, этих главных врагов творчества, тогда еще не было, компьютеров – тем более. Мы постоянно и много читали. Надя начала рано пытаться писать стихи и много знала наизусть. И что бы она ни делала: гладила белье, мыла посуду, вышивала, – всегда читала вслух Есенина, Пушкина, Цветаеву…
Я тоже стала сочинять, еще не зная падежей: «Мне нравится природа – четыре время года». Дальше – больше. Пора первой влюбленности – сам Бог велел… Два стихотворения опубликовала местная газета. Друзья уговорили послать стихи в «Калининскую правду». Мне было 18, душа полна романтики и надежд. Ответ из редакции пришел неутешительный: «Ваши стихи несовершенны, и лучше Вам их не писать». Я прислушалась и забросила это дело на целых 15 лет.
Изначально я приехала в Тверь к лошадям. Очень их люблю, с детства. На ипподром попала случайно. Мне были здесь рады, но жить оказалось негде. Замкнутый круг: нет общежития, прописки, значит, на работу не возьмут. Надо было искать что-то другое. Я окончила курсы водителей трамвая и связала жизнь с этим рыжим железным конем на 33 года. «Скачи, скачи, мой конь железный, /стучи копытами, стучи…»
«Мимоездики» – ряд зарисовок с натуры – у меня появился уже во времена перестройки. Я записывала увиденное из окна трамвайной кабины. К примеру, как-то развернулась на кольце автовокзала, а вдоль моего трамвая идут два существа: жуткие, помятые, небритые. Из каких подвалов вылезли, неизвестно. Пуговицы застегнуты кое-как. Но один из них трепетно несет перед собой белую гвоздику. Кто они? Откуда? Кому подарят этот свежий цветок? Загадка и в то же время удивление…
Или парень с девушкой прощаются на остановке. Она что-то ему говорит, а он ждет прощального поцелуя. Она смущается, отворачивается, видя трамвай, кивает парню и поднимается по ступенькам. Он обескураженно смотрит ей вслед. И вдруг девушка выскакивает, подбегает, целует его жарко, разворачивается и бежит обратно. Я терпеливо жду, хотя светофор переключился, но разве можно мешать влюбленным?
Из принципа не езжу на трамвае. Раньше люди, отработавшие много лет в депо, пользовались пожизненным правом бесплатного проезда на городском транспорте. Одно время даже пригородное сообщение для нас было бесплатным в радиусе 30 км от Твери. Потом все рухнуло. Менялось начальство, убыточный вид транспорта старательно банкротили. В 2010 году закрылось первое депо. Нас перевели на Соминку и намекали на сокращение. Сейчас это называют модным словом – «оптимизация». И в день увольнения у нас у всех отобрали пропуска. Даже не разрешили пользоваться бесплатным проездом три месяца, пока мы стояли на бирже труда. Причем среди сокращенных были и те, кто проработал более 40 лет. Да и с окончательным расчетом вышли непонятки… Больно садиться в родной салон. Поэтому теперь я свою копеечку отдаю в маршрутках.
Трамвай нужен городу. Это экологичный и экономичный вид транспорта, что за рубежом поняли давно. Там развивают электротранспорт, восстанавливают некогда уничтоженные пути. Так в одном польском городе после уничтожения трамвая во много раз вырос рак легких. Народ решил восстановить трамвайное движение за свой счет. Получилось. Россию вечно лихорадит: перестройка, кризисы, обвал рубля… Трамвайное оборудование и парки – все запущено. Чтобы сегодня восстановить трамвай, нужны немыслимые средства. Но кто их будет вкладывать?
Раньше часов в 8-9 вечера город практически вымирал. Редкое мелькнет авто, только общественный транспорт да такси шмыгают. Трамвайная кабина высоко над землей, словно паришь над рельсами как на космическом корабле. Думай, о чем хочешь. Пустынно, хорошо. Приходило вдохновение, рождались стихи. В депо знали, что я балуюсь поэзией, и, если иногда мой рыжий конь слетал с рельс (в некоторых местах они были сильно изношены. – Прим. корр), то непременно язвили: «Небось стихи сочиняла на ходу».
ПОЭТ – СУЩЕСТВО БЕСПОЛОЕ
Точкой моего возврата к стихотворчеству стала газета, далекая от поэзии – «Ярмарка» («Из рук в руки»). В ней была рубрика знакомств. Подававшие объявления обычно подписывались псевдонимами типа Богиня, Клеопатра, Королева… Со временем в этой рубрике стали появляться стихи непризнанных поэтов, которым, как и мне, отказали в публикации. Сначала я просто их читала, а потом решила написать сама. Дала совет всем этим богиням:
При встрече друг на друга поглядим,
оценим красоту, походку, стать,
но если вместе соли пуд съедим,
мы, как себя, друг друга будем знать.
Не жизнь, а сказка ждет нас впереди.
Под самою счастливою звездой.
Ты на свиданье с ложкой приходи,
а соли пуд я принесу с собой.
Псевдоним я выбрала природный – Роса. И на этот «соли пуд» мне пришло несколько откликов. Я увлеклась перепиской. А потом пошли просьбы адресов «До востребования», и меня завалили письмами. Потом наша «ярмарочная» молодежь начала собираться у дедушки Ленина. Милиционеры частенько заворачивали к памятнику и интересовались: «Что тут за митинг?» Поэтому активные ярмарочники Николай Югов и Елена Румянцева пристроили всю нашу компанию в библиотеку Герцена. На первую встречу пришли 54 человека. Позже появился клуб «Роса». Мы общались, писали стихи, читали их на творческих вечерах.
Поэт – существо бесполое. Он может написать так, что читатель не отличит, чьи это строки – мужчины или женщины. Как-то раз тверской поэт Владимир Львов, прочитав мои стихи из сборника «Соло», сказал: «Баба не может писать за нас, мужиков». Позже на один из конкурсов, который он курировал, я послала свои «мужские» стихи под псевдонимом Иван Бойков. Владимир Ильич дал им первое место, не зная, что они мои.
Поэзия не умирает и никогда не умрет. Сейчас неимоверный всплеск интереса к ней. Появилось много поэтических клубов, кроме «Росы». Это «Клуб профессиональных литераторов», «Струны души», «Рассветная звонница», «Ковчег», которым я руковожу, и другие. Огорчает одно: слишком много свободы. Если раньше издание сборников было делом государственным, со строгой цензурой и отбором, с контролем грамотности, стилистики, – то сейчас все просто: деньги есть – издавай что хочешь. Раньше выделялись бюджетные средства на поддержание талантов. В издательство ТОКЖИ – (Тверское областное книжно-журнальное издательство) приглашали талантливых авторов и помогали издать первую книгу.
Женщина может писать обо всем, даже о политике. Лично я – лирик. У меня есть гражданская, любовная, пейзажная, юморная лирика. А вот о политике всего несколько стихов. Один написан давным-давно, в трамвайной кабине, в предвыборную кампанию. Вдоль рельсовых путей на улице Спартака с каждого столба лучезарно улыбались портреты кандидатов с призывами и увещеваниями. Вот и сложилось:
На всех столбах висят плакаты,
со всех столбов наперебой
Нас кандидаты в депутаты
усердно манят в рай земной.
Их обещанья слаще джема,
да дел не видно, вот беда.
Эх, разуверились уже мы в вас –
столбовые господа.
Пора бы проявиться в деле,
без пафосных пустых тирад,
А вы, как есть, «офонарели»
в надежде получить мандат.
Но это самая нелюбимая тема. Уж лучше о том, что мило, да с юмором:
…О власти ни гу-гу. О выборах молчок.
Не буду никогда писать
о чем-то зряшном.
Лишь о большой любви!
Глядишь, в ряду калашном
нет-нет да и мелькнет мой скромный
пятачок.
Анастасия РОМАНОВА
0
