Митрополит Савва, несмотря на свои столь молодые годы, очень интересный человек с огромным жизненным опытом. Тверская епархия терпеливо «ждала» владыку, хотя сам митрополит признается, что назначение в Тверь было весьма неожиданным. Он полон сил, образован, любит рыжих котов и, когда находится в Твери, живет в Свято-Екатерининском монастыре. Сегодня у нашего издания есть уникальная возможность побеседовать с митрополитом лично.
.jpg)
Позитивные изменения за 30 лет
– Владыка, в 2018 году исполняется 30 лет «новому воцерковлению Руси». И, насколько мне известно, Тверская епархия подошла к концу 1980-х годов в несколько разоренном состоянии, в частности по церковной части. Был один действующий храм в областном центре, именуемый Белая Троица, оставалось несколько храмов в районах области, тоже достаточно ветхих. Но в то же время, когда началось «новое воцерковление», у народа имелся огромный ресурс доверия духовенству и крепкая надежда на то, что именно духовенство (на тот период, к сожалению, оно было совсем «советское») поможет как-то выправить, изменить духовную ситуацию в обществе. Как вы можете охарактеризовать путь, пройденный за эти 30 лет? Какие изменения были совершены на этой тернистой тропе? Каково духовное положение Тверской епархии сейчас, с вашей точки зрения?
– То, что вы назвали «духовным положением», тезис весьма туманный и вводящий читателя в заблуждение. Люди произносят эти слова слишком высокопарно, а воспринимают слишком возвышенно. Однако сама суть духовного возрождения – это внутренний процесс, и он больше личный. Обновление человека не имеет четкого срока или скорости, это происходит всю жизнь – совершенствование на стезе служения Господу Богу.
А если говорить о возрождении на тверской земле, то здесь подразумевается восстановление разрушенных храмов и святынь, приходских общин, монастырской жизни – это совсем иная ситуация. Разу-меется, с их восстановлением тесно связано также духовное совершенствование и в некотором роде становление людей, в конкретном случае – нашего Тверского региона.
Но, говоря о возрождении православия в срок этих 30 лет, конечно же, нельзя не отметить позитивные изменения, это достаточно большие сдвиги для такого периода. Вы упоминали о единственном храме в Твери, однако сейчас их в городе около 49. А говоря о Тверской епархии – здесь уже более 300 храмов и часовен, 11 монастырей и 290 священнослужителей, совершающих в них свою пастырскую миссию.
А ведь произошло еще и разделение епархии на три части, и образование митрополии, то есть, помимо Тверской, на территории области созданы еще две епархии – Ржевская с 105 и Бежецкая с 186 храмами и часовнями, где служат еще 128 клириков.
Митрополия из 3 епархий, 14 монастырей, 612 храмов, 418 священнослужителей – вместо одного небольшого храма в центре и нескольких в области. И если вы взглянете на эту картину с точки зрения той же статистики, то убедитесь, что это и есть те самые позитивные изменения за три десятка лет. Довольно-таки неплохо.
– Верно говорят: «Дух дышит, где хочет!» Слава Богу!
– Вначале то возрождение, о котором мы с вами говорим, я больше относил к духовным переживаниям каждого человека индивидуально. Но со временем, пообщавшись с людьми, которые ко мне приходили, с духовенством, я действительно могу заявить, что все они оставили во мне след некой сердечной радости и Божественного света, как раз тем самым «духовным совершенствованием» в своей жизни. Для меня, без сомнения, это является самым прямым ответом на мои некоторые скептические, в самом начале, взгляды в отношении «духовной ситуации».
Недавний пример: Преображенское братство, которое меня посещало в епархиальном управлении, это не околоцерковные люди, это непосредственно церковные люди, и само то, что они сами выходят с инициативой служения, то есть не я их ищу, а они сами приходят и предлагают мне свою помощь для служения, дорогого стоит. Даже вопрос, который был поднят ими (о реализации реформ Собора 1917 года), для меня стал темой довольно-таки серьезной.
Люди околоцерковные такого не просто не спросили бы, но и тему такую даже не обсуждали бы, поэтому смело можно сказать, что за 30 лет это достойный показатель того, что люди ищут, желают этого высокого пути, готовы вместе разделять его тяготы и нести крест служения, а не просто рассуждать на какие-то отвлеченные темы, весьма далекие от реальной и живой церковной жизни.
«Я настроен на диалог»
– Что ж, спасибо за подробный ответ на данный вопрос. А теперь хотелось бы уточнить следующее: огромный ресурс церковной интеллигенции и журналистики был скорее в тени при прошлом архиерее. То есть в Твери журналистов, кто причащается и старается соблюдать все церковные правила, по сути, жить церковной жизнью, всего несколько человек. И все эти журналисты, в общем-то, не так приветствовались владыкой Виктором.
– Я не имею суждения относительно владыки Виктора. Быть может, у него было свое промыслительное видение ситуации на тот момент. И он, как человек почтенный, все-таки, безусловно, сделал свой вклад в становление Церкви здесь, в Твери и области, и эти цифры, приведенные ранее, его заслуга и неоспоримый факт его архипастырского многолетнего труда. Более того, каков он – судить должен уж точно не я, а только Господь Бог.
Но, рассуждая о совершенствовании, для меня тоже очень важным свидетельством высокого уровня церковной жизни оказалось наличие в Твери кафедры теологии. К сожалению, пока я ее еще не посетил, но полагаю, что в ближайшее время навещу студентов и пообщаюсь, мне это очень интересно. По крайней мере, с руководством вуза и кафедры теологии уже удалось встретиться, и они меня действительно порадовали.
Это тоже очень хороший показатель, когда люди хотят получать именно теологическое образование, он свидетельствует о непосредственном духовном возрождении.
– Безусловно, вы правы, владыка.
– Так что я не сказал бы, что все так плохо и ситуация была бы запущена. Человеческий фактор всегда и везде присутствует, поэтому не буду удивлен, если через какое-то время и мной кто-то будет недоволен – действиями или, может быть, поведением. Но по крайней мере, я настроен на то, чтобы выстраивать с человеком диалог, ведь так даже интереснее совершать свое служение.
Если закрыться, поставить какие-то завесы, барьеры, то постепенно становишься вне искреннего общения, «сбоку» от настоящей жизни, а здесь являешься всегда участником процесса. И мне хотелось бы именно единения, потому что раздробленности у нас и так очень много, а вот единства мало, и оно очень хрупкое.
Создать атмосферу для священнослужителей
– Владыка, скажите, а священники, которые рукополагались в 1990-е годы, это была такая мобилизация? То есть фактически любой человек, который выражал желание стать священником, собственно, им и становился, без какого-то духовного окормления, наставничества. У меня достаточно много друзей стали священниками в те времена, и у многих жизнь сложилась достаточно тяжело и трагически: у одних семейная жизнь дала трещину, другие впали в какие-то странные идеи, которые некому было выправлять, а третьи просто «духовно выгорели». Кроме того, полагаю, для вас не секрет, что были случаи некоего «рынка влияния» (например, все отпевания, по сути дела, монополизировала одна священническая семья). Собственно говоря, в духовной жизни наших тверских священников лично я как друг вижу много проблем, и талантливые яркие люди, которых можно использовать для миссионерства, публицистики, как-то постепенно исчезают.
– Ну, для начала я сразу хочу вам сказать: «Пути Господни неисповедимы». Никто и никогда не обещал священникам легкой жизни. Это служение, крест, ответственность. Здесь невозможно просто так взять и принять, а потом отречься, исходя из того, что ты не так себе это представлял: «Как-то мне слишком некомфортно в этом терновом венце. Нельзя ли примерить другой?». Нельзя.
Вы говорите про 1990-е годы. Но позвольте, в таком случае как же древние святые, как же новомученики и исповедники Русской церкви? Их ведь тоже никто особенно не наставлял, большинство даже не учили глубоким теориям. Однако у каждого было то, что их объединяло и укрепляло. Знаете, что это? Священное Предание, Святое Писание и любовь к Богу. А если человек легкомысленно берет этот тяжелейший крест, то, к сожалению, его может раздавить эта тяжесть.
С точки зрения «пастырского выгорания» эти проблемы, наверное, существовали и будут существовать, ведь человек сам по себе слаб и не всегда достаточно стоек в принятии острых жизненных ситуаций, иногда это действительно может сломить кого-то. В любом случае «руководитель» является тем «мотиватором», который располагает человека к свершению своего служения на должном уровне. Господь Бог не просто так судил кому-то быть в миру, а иным – в особом служении, поэтому не стоит обобщать. Касательно ваших друзей, мне очень жаль это слышать, и я буду молиться об их вразумлении, Господь не оставит их.
Я пообщался практически с большинством тверских священников. И мне как ответственному служителю Церкви Христовой они искренне понравились, особенно те, которые имеют светское образование и на его базе получили духовное. Меня приятно поразило, что некоторые из них – ученые, кандидаты наук, «ищущие высокого смысла» люди. Но к сожалению, проблема в том, что они не востребованы. И как раз это занимает значимую часть моих размышлений в поиске решения, которое в итоге позволит реализовать их потрясающий глубокий потенциал в русле созидания и делания на стезе церковного служения. Хочется создать такую атмосферу для священнослужителей, чтобы они «новой волной», креативно, как сейчас говорят, подошли к своему служению и посмотрели на него немного по-другому, с иного ракурса.
Даже Святейший Патриарх ныне уделяет совершенствованию образования и вопросам семейного счастья довольно-таки немало времени, ибо, находясь на заседаниях Высшего церковного совета, я часто вижу, насколько он переживает за судьбы священников и как он пытается сделать так, чтобы они действительно «не выгорали».
Один из способов – это действительно повышение уровня образования и самой квалификации, чтобы священник, находясь на этих образовательных курсах, посмотрел, что же произошло за 30 лет времени в новейшем каноническом праве. Это не повторение пройденного в семинарии материала, а непосредственно новый и ценнейший ресурс, ведь у нас очень многое произошло и во взаимоотношениях Церкви с государством, обществом. Появились новые акты, что тоже очень интересно. Вопросы взаимоотношений с другими конфессиями – здесь также очень большой спектр нюансов, который нам необходим.
Еще очень важная проблема – вопрос сохранения культурного наследия, ведь у нас практически все храмы – исторические памятники. К сожалению, некоторые из них уже так «отреставрированы», что лучше бы и не начинали эту реставрацию, однако что есть, то есть. По крайней мере, отразить в их сознании основные принципы правильной реставрации мы просто обязаны.
Нельзя здесь обойти и еще один очень важный фактор – уровень проповеди священнослужителя. Кстати, все то же Преображенское братство и собравшиеся ко мне в епархию поднимали этот вопрос, он является для них насущным, поэтому я уверен в актуальности этой темы, чтобы озвучить ее на курсах повышения квалификации.
Единение духовенства и общины
– Я заметила, что существует какая-то отчужденность среди духовенства, даже духовенства одного и того же прихода. В чем причины этого явления?
– Проблема такая есть, и я не скрываю этого. Но надеюсь, что сообща со священнослужителями мы сможем помочь друг другу. Для этого я приглашаю наше духовенство к участию и открытому диалогу в обсуждении подобных проблем. Вы правильно поднимаете вопрос о единстве в среде духовенства – подчас его действительно не хватает, и нам необходимо принять решение, как быть с этим дальше.
Но в любом случае я настроен на то, чтобы все-таки священники не разочаровывались в своем служении, а их семьи были благополучны: не секрет, что именно матушки, самые верные их помощницы и спутницы жизни, также должны чувствовать свою значимость, особенно когда воспитывают детей. Ведь они, по сути, совершают самое великое и благое дело, которое остальные люди, может быть, не совершают или не могут в силу тех или иных причин.
– Тверская область лидирует по количеству заброшенных деревень и церквей. Вы видите какое-то решение этой проблемы?
– Конечно. Например, совсем недавно на Епархиальном совете было принято решение создать фонд возрождения поруганных святынь в качестве первого этапа для начала реставрации этих заброшенных храмов, хотя бы даже их правильной консервации. И это стратегически важный момент для того, чтобы обеспечить начальные условия проживания священнослужителя при храме, приходе, чтобы он мог начать возрождать общину вокруг этого храма. А общим делом этой общины как раз могло бы стать возрождение данного храма.
– Иногда такой общиной бывают дачники – москвичи, петербуржцы.
– А в чем разница? Главное, чтобы священнослужитель при этом храме, пусть и полуразрушенном, был обеспечен жизненно важными условиями, чтобы он думал не о хлебе насущном (каким образом добраться до прихода, как и где ему жить), а о том, каким образом можно хоть как-то возродить жизнь данного объекта, чтобы он действовал. Таких примеров на моей памяти очень много, когда заброшенная деревня благодаря только одному священнику, появившемуся там, становилась не просто возрожденной, а действительно наполненной, клокочущей и сильной, как вода в горной реке. Потому что «исток» такой реки дал тем людям много «жизни», наполнял их посредством Божественной благодати через свое служение.
– Да, это действительно уникальные люди. Я бы хотела передать вам одну просьбу от нашего главного редактора (к сожалению, ныне покойного) Геннадия Климова. Узнав о готовящемся интервью с вами, он сказал мне: «Поговори с владыкой о сквере, который находится рядом с Екатерининским монастырем, можно было бы посвятить святой великомученице Екатерине, книжнице и воспитаннице Александрийской библиотеки, а с другой стороны – Максиму Греку, который был в ссылке в Твери 20 лет, хранителю той самой Александрийской библиотеки, жившему ровно напротив этого сквера». Полагаю, это могла бы быть какая-то небольшая скульптурная группа, которая подчеркнула бы значимость данного места.
– Намерение вполне благое. Предложим эту идею игуменье Иулиании.
– Владыка, вы уж простите, но есть еще одна просьба. Рядом с монастырем есть голубятня, и, когда белые голуби летают на фоне монастыря, это очень красиво и символично. Но принадлежит она местному пенсионеру с пенсией – 8 тысяч рублей. И он искренне хотел бы, чтобы сестры «приютили» птиц в святой обители, забрав их на попечение, ведь сам он уже человек пожилой и не может, к сожалению, ухаживать за птицами, как в прежние времена.
– Я не знаю, смогут ли сестры с этим справиться. Но если не будет возражений с их стороны, то почему бы и нет.
– Спасибо!
«Путевой дворец в свое время закрывал вид на храм»
– Теперь уже вопрос по вашей специализации – церковной архитектуре. Дело в том, что в Твери много противников строительства Спасо-Преображенского собора, потому что он якобы закрывает путевой дворец. С другой стороны, когда-то исторический фасад этого дворца выходил на Волгу, а там, где сейчас возводится собор, был двор путевого дворца.
– Тут, наверное, вопрос можно поставить по-другому. Может быть, путевой дворец в свое время закрывал вид на храм и никто по этому поводу не возражал, когда его строили? Сначала же, наверное, храм был построен, а потом уже начал строиться путевой дворец. Мне как человеку, занимающемуся вопросами древней археологии и церковного искусства, известно, что в былые времена центральной улицей города всегда считалась набережная. А с точки зрения набережной вид открывается довольно-таки неплохой.
Кроме того, я действительно не могу понять, почему люди противятся строительству храмов, зато искренне рады строительству каких-то сомнительных торговых организаций или увеселительных заведений. Ведь, кроме купли-продажи, разложения нравственности или пустой траты времени, эти здания ничего не приносят. А как раз храм Божий – это место, где люди имеют возможность приблизиться к Богу, Его вечной любви. Храм всякий раз побуждает человека к тому, чтобы задать себе вопрос: «Правильно ли я живу?»
С другой стороны, если рисовать идеальную картину приходской жизни, то храм – это не только службы, это скорее «школа» возрастания, возможность «вживую» осознать, любишь ли ты Бога и ближнего своего, как самого себя? Научиться жить по-христиански, по заповедям Христа. Если храмов не станет, то постепенно, но достаточно скоро произойдет нравственное падение очень многих людей, поэтому в полной мере храмы нужны людям.
– По мнению некоторых, в соборе не сформируется община, потому что это центр города и здесь проживает мало людей.
– Это достаточно нелогичные доводы. Вспомним, что в былые времена люди шли и за километры к храму Божиему – даже босиком, в холод, не важно. Я предлагаю им не переживать по этому поводу. Будем молиться, а Господь все устроит.
– У нас есть такие «заброшенные» микрорайоны (например, Южный, Юность), где не хватает духовного окормления, а на праздники в маленьких храмах просто не протолкнуться.
– Ничего, мы и туда придем. В этих районах тоже со временем будут возведены новые храмы. А сейчас ответьте, пожалуйста, что осталось после разных режимов и чем гордится наш город Тверь? Какими памятниками архитектуры, что украшает его в первую очередь?
– Я полагаю, из объектов старины – храм Белая Троица.
– Хорошо. Обратите внимание, что в ответе все равно присутствует слово «храм». Наши предки достигли такого уровня мастерства и красоты исполнения, что и сейчас спустя многие десятилетия первое, о чем мы хотим рассказать и поделиться, – это впечатление от величия, благолепия и красоты храма.
Наличие куполов и крестов только украшает город, и мы всегда вспоминаем тех, кто увековечил себя созданием этих шедевров. А почему же и нам не создать что-то прекрасное, оставив это следующим потомкам? Иначе что останется после – унылые серые здания? В чем радость для глаз при взгляде на пятиэтажное здание или, может, на хрущевки? Сомнительное печальное зрелище.
Поверьте, люди еще будут искренне радоваться Преображенскому собору, «остаткам» Отроч монастыря, Екатерининской обители. И даже путевому дворцу, поскольку это неординарная архитектура, тоже будут радоваться. А вообще, если глобально посмотреть, что неординарного сейчас современники строят? Я не знаю, но красивого, кроме храмов, я ничего не вижу.
«Народ променял Отроч монастырь на Речной вокзал?»
– Бытует опасение городской интеллигенции, что Церковь претендует на разрушенный речной вокзал. Что вы можете об этом сказать?
– Мне он точно не нужен. Однако что же произошло с головами нашей интеллигенции, когда задаются подобные вопросы. Неужели мы дожили до того, что такой вокзал является памятником архитектуры?
Я раза три проходил мимо этого здания, осмотрел его. Но я искренне не понимаю, чем там гордиться – оно сделано из силикатного кирпича, притом не очень качественно. Может, это какой-то авторский «сталинский ампир»?
Речной вокзал простоял 80 лет. А Отроч монастырь – вы знаете сколько? Практически 800 лет. Какая удивительная история у этого монастыря!
Выходит, народ променял Отроч монастырь на вот этот вокзал? Вам не кажется, что беды, которые посещают нашу Тверскую область, во многом связаны с таким изменившимся отношением к тому, что хорошо, а что плохо?
Меня просто поразило недавно ДТП на Старицком шоссе: люди с утра выехали на работу и не доехали, не вернулись назад. Я просто вздрогнул от того, что это произошло. Думаю, вот как-то странно, может, что-то у нас в уме, что-то с нашими сердцами происходит и не так просто попускаются в нашу жизнь такие несчастья.
Может, как раз именно из-за того, что некоторые люди забылись в своих «правильных суждениях»?
Мало того, идут споры, что лучше – железнодорожный вокзал (типичный памятник брежневского железобетонного стиля) или храм Александра Невского. Мне смешно и грустно от самой постановки подобного вопроса, ведь это абсолютно несопоставимые по своей значимости аргументы. Вокзал или храм Божий.
Только посмотрите, как сейчас сей храм украшает город Тверь. Всякий проезжающий мимо Твери из Москвы крестится – я это не первый раз наблюдаю, когда еду. Человек посмотрит и порадуется этому храму, который всегда встречает или провожает нас.
– Дорога к вокзалу теперь все-таки и дорога к храму.
– Да. И все это останется на долгие века. Вряд ли вспомнят, кто строил вокзал, но, кто строил храм святого Александра Невского, будут обязательно помнить. То же самое в отношении Преображенского собора.
Я считаю, что для путевого дворца никакого ущерба нет, даже, наоборот, прибавится посещаемость и этого замечательного учреждения культуры. Кстати, там есть множество уникальных икон. Такого, может быть, даже в Третьяковской галерее нет, как здесь.
– В императорском путевом дворце, действительно, очень хорошая коллекция русской живописи, именно настоящей русской живописи конца XIX – начала XX века. Это все было в запасниках, а когда достали эти сокровища из запасников, тут и выяснилось, что мы имеем один из лучших музеев русской провинции.
– Это действительно настоящий клад! Я много чего и в Москве посетил, и в Санкт-Петербург ездил, но именно в Твери эта уникальная сокровищница наполнена не только историческими ценностями, но и искренней любовью тех, кто позаботился об этом достоянии, сохранив его для нас и наших потомков.
Были некоторые волнения, что я захочу «забрать» какие-то иконы для служения. Однако спешу заверить, что, наоборот, мне хотелось бы сохранить их как культурное достояние. И для этого не найти лучше места, чем музей, где они и находятся. А помолиться перед ними можно и на расстоянии.
«Интеллигентный человек – это обязательно верующий»
– Еще одна большая проблема, которая, наверное, началась после демарша пресловутых Pussy Riot.
– Лучше даже не произносить это.
– Спокойное доброжелательное отношение неверующей интеллигенции к православию закончилось. Началась какая-то мода на антиправославие. Наша предыдущая региональная церковная власть много сделала, чтобы еще сильнее эту «трещину» расширить. Как работать с интеллигенцией, чтобы изменить сложившееся негативное восприятие?
– Насильно мил не будешь, как говорится. Время покажет. Какие сейчас говорить пафосные слова интеллигенции? Да и нужно ли это?
Что под словом «интеллигенция» скрывается сегодня, я тоже не знаю. То ли это ученые люди, то ли это высокоинтеллектуальные люди, то ли это люди высокой культуры?
Но вспомним, что для нас уже был пример 1917 года, когда именно интеллигенция вела себя по отношению к Церкви столь же недоверчиво, относилась с негативом к православию. Было устойчивое мнение, что христиане – некое «неуместное», с их точки зрения, сообщество людей, которое не знает так хорошо науку, искусство, философию. Однако посмотрите, к чему это привело? К тотальной разрухе, и в первую очередь именно интеллигенция пострадала в этих руинах.
– Надо сказать, что многие из тех, кто был критично настроен к Церкви до революции, потом стали мучениками за веру.
– Согласен. Были и такие. Но по большей части лично для меня интеллигентный человек – это тот, кто обладает высокой нравственностью, и обязательно верующий человек.
Ведь быть неверующим – значит быть пустым: кроме определенных знаний (подчас весьма сомнительных), врожденного интеллекта и самолюбия, там ничего нет. Любой, даже самый удивительный интеллект сам по себе не приносит никакого «плода», если нет духовного стержня в человеке.
А человек «ищущий» – это всегда человек верующий, ведь что бы он ни искал, к каким бы научным выводам ни приходил, однажды зайдет в тупик, где будет невозможно найти объяснение в науке, но возможно – в Боге.
И если сегодня мы видим негативное отношение к православию, то это значит, что и к своей истории, а значит, и к своему народу, который тысячелетиями хранил эту веру православную, эти люди относятся так же. Поэтому не надо питать иллюзий.
«Наша миссия осуществляется и в интернете»
– Сейчас уже выросло целое поколение пожилых людей, которые воспринимают церковную атрибутику как магию («Зачем ты свечку в дом принесла, смерти моей хочешь?»). Как с этим быть?
– Я полагаю, это напрямую зависит от качества их воцерковленности и жизни в церкви: в участии или безучастности в жизни прихода.
Но я, к счастью, встречал больше тех людей, которые осознанно приходили к вере. И с ними всегда можно поговорить о Евангелии, Христе, они точно не задавали вопросы, чем вода крещенская от богоявленской отличается.
– Ну, вот это еще проблема некоторых пастырей, о которых мы говорили.
– Соглашусь с вами. Качество священнослужителей определяет в определенной степени уровень. Недаром говорится: «Каков поп, таков и приход».
На сегодняшний день мною пока не составлена полная картина нашей паствы и приходов, которая имеется во всей Тверской епархии, ведь для этого я должен посетить еще достаточно много мест. Но с Божией помощью постепенно эти пробелы будут заполнены.
Конечно, священник должен быть всегда готов ответить на практически любой вопрос от своей паствы. И я бы не сказал, что есть какой-то серьезный упадок уровня подготовленности наших пастырей – очень много достойных священников в Тверской епархии. И я рад этому.
– А как вы относитесь к священникам-блогерам?
– Положительно отношусь. Очень хорошо, что наша миссия осуществляется теперь и в интернете, ведь Церковь пока не так явно присутствует в данном пространстве, а ведь там находятся практически все молодые и даже пожилые люди.
Но здесь принципиален вопрос качества этой информации, которую преподносят священнослужители. Иногда, бывает, услышишь такой бред с точки зрения богословской грамотности, тем более если и люди потом это в массы разносят.
Это пастырская необходимость – «привлекать» людей к Церкви, объяснять им. Конечно, я считаю, что блог не должен сбивать человека с пути православия, а, наоборот, привлекать ко Христу, это должно стать ответственным миссионерским служением.
Вот и у нас есть сейчас молодой блогер священник Антоний Русакевич. От безысходно малой аудитории прихожан, проживающих на острове на Селигере, он начал вести свой блог. И нашел свой путь увеличения прихожан – стал записывать на видео свои слова и выкладывать в интернет-пространство, многие люди стали подписываться, имея возможность услышать эти искренние проповеди.
– А какие у вас послушания остались в Москве и будет ли это отражаться на работе здесь? Мне показалось, эта работа не имеет ни конца ни края.
– На сегодняшний день я по-прежнему остался первым заместителем в Управлении делами, куда я и приезжаю. По времени получается 50% здесь и 50% там. Но здесь пока сложнее, потому что многие процессы еще не отлажены, если так говорить.
И естественно, даже реакция на какие-то просьбы людей пока что достаточно долгая в связи с тем, что, начиная это изучать, сталкиваюсь с проблемами, но все равно собираю полную информацию. Конечно, и получается потом, что на все эти нюансы уходит достаточно много времени. Иногда даже на некоторые сообщения не могу ответить. Просто не успеваю.
«Жатвы много, а делателей мало», – как говорит наш Пастырь Небесный. Вот мы и работаем за всех и для всех. Храни вас Господь.
Беседовала Мария Орлова
0
