Редакция «Караван+Я» подводит промежуточные итоги литературного конкурса имени Льва Гумилева, созданного в противовес официальной правительственной премии имени Николая Гумилева. По задумке автора этой идеи Геннадия Климова (1956–2018), победителей определяет не жюри, а читатели. В течение октября – ноября 2018 года на сайте «Караван+Я», в разделе «Литературная премия», читатели голосовали репостами за то или иное прозаическое произведение. Больше всего откликов было на тексты Татьяны Королевой, Василия Куприянова, Натальи Смехачевой. Эти авторы выходят в финал, где они вместе с другими победителями сразятся за главный приз – 55 тысяч рублей. Мы публикуем фрагменты текстов.
«На полярных морях и на южных…»
Василий Куприянов в очерке «Не очерствевший душой» рассказывает историю своего родственника Дмитрия Куприянова, участника Великой Отечественной войны, жизнь которого загадочным образом оказалась связана с творчеством Николая Гумилева.
«28 августа 1941 года корабли с большим трудом и немалыми потерями под бомбежкой и обстрелами с берега прорывались из окруженного фашистами Таллина в Кронштадт. В этом походе Дмитрий Васильевич был уже штурманом на штабном корабле «Вирония». При налете немецких самолетов «Вирония» была повреждена и потеряла управление. Спасательное судно «Сатурн» взяло ее на буксир. Ближе к ночи «Вирония» и «Сатурн» погибли, подорвавшись на минах. Когда судно пошло ко дну, оставшиеся в живых моряки оказались в ледяной воде. Много часов пришлось бороться за жизнь молодому офицеру, а когда силы были уже на исходе и отчаяние парализовало волю, как луч спасения мелькнули перед ним лица родных – матери, младших сестер и братьев, меньшим из которых было три года и семь лет. Как они будут без него?! Ведь его офицерский аттестат был единственным средством существования в семье репрессированного, и он, собрав остаток сил, продолжил борьбу за жизнь. В конце концов его, совершенно обессилевшего, подобрали спасатели. <…>
Выйдя в отставку в чине капитана второго ранга, Дмитрий Васильевич мог бы довольствоваться ролью заслуженного ветерана и существовать на немалую по тем временам офицерскую пенсию. Но не таков был мой дядя. С 1953 по 1998 год он работал в Морском клубе ДОСААФ и на областной станции юных туристов в Твери. Волга, конечно, не Балтика, но и здесь можно было вместе с юными яхтсменами осваивать навыки мореходства и ходить под парусом.
С благодарностью вспоминаю то время, когда дядя брал меня с собой в шлюпочные походы по Волге. <…> Случалось, что при отсутствии попутного ветра приходилось долго «идти на веслах», борясь со встречной волной. Облегчение наступало, когда можно было распустить парус; сразу хотелось почувствовать себя настоящим «морским волком», и вспоминались строки Николая Гумилева из цикла «Капитаны»:
На полярных морях и на южных,
По изгибам зеленых зыбей,
Меж базальтовых скал и жемчужных
Шелестят паруса кораблей.
Быстрокрылых ведут капитаны –
Открыватели новых земель,
Те, кому не страшны ураганы,
Кто изведал мальстремы и мель.
В книжных магазинах того времени ни стихов, ни фактов биографии Гумилева найти было невозможно. Имя расстрелянного поэта было под негласным запретом. Необходимую информацию приходилось собирать по крупицам. Однако пытливый ум и скрупулезная работа в архивах позволили обнаружить много интересного и любопытного.
Поиски привели Дмитрия Васильевича в Бежецкий район, на место бывшей деревни Слепнево, столь часто упоминаемой в своих записках Анной Андреевной Ахматовой. И не случайно… Ведь каждое лето с 1911 по 1917 год она гостила здесь со своим мужем Николаем Гумилевым в усадьбе его матери Анны Ивановны Гумилевой. В господский дом часто приезжали в гости соседи. Среди них были и Елизавета Кузьмина-Караваева (более известная как мать Мария), и молодой художник Дмитрий Бушен. Молодежь часто устраивала веселые праздники, словом, жизнь кипела повсюду. Однако все это осталось в далеком прошлом.
К моменту первого приезда Дмитрия Васильевича в Слепнево (в начале 1970-х годов) от того времени остался лишь дуб, воспетый Ахматовой:
Бессмертник сух и розов. Облака
На свежем небе вылеплены грубо.
Единственного в этом парке дуба
Листва еще бесцветна и тонка.
Именно благодаря этому дубу можно было отличить слепневский холм от многочисленных других, образующих эту местность. Чудом же сохранившийся господский дом был перенесен в соседнее село Градницы и отдан под сельскую школу. И уже ничто не напоминало здесь о жизни поэтов. Тогда же Дмитрий Васильевич принялся за нелегкий труд по сохранению памяти о пребывании Ахматовой и Гумилева на тверской земле.
Каждый год вместе с Виктором Семеновичем Анкудиновым, старожилом Бежецка и одноклассником Льва Гумилева, сына поэта, они устанавливали на слепневском холме рядом с дубом «мемориальные знаки», сообщавшие о том, что на этом месте стоял дом поэта. <…>
По моей просьбе сын моего педагога по сценической речи Татьяны Ильиничны Васильевой, ныне известный историк моды Александр Васильев, будучи в Париже, встречался с Бушеном и привез его воспоминания (машинописный вариант). А тому было чем поделиться. Знакомство молодого художника с Ахматовой состоялось в начале 1910 года. Бушен был завсегдатаем кафе «Бродячая собака», а также часто гостил в имении Кузьминых-Караваевых, расположенном по соседству со Слепневом. В эмиграции в 1977 году Бушен выполнил иллюстрации к «Поэме без героя».
Дядя рассказывал, как местные власти с особым рвением принялись охранять свои позиции от «инородного вторжения» и чинили всяческие препятствия. Несмотря на это, энтузиас-там удалось восстановить утраченные могилы Анны Ивановны, матери поэта, и Александры Степановны, его сестры. По оценке Льва Гумилева, акт о захоронениях составлен Дмитрием Васильевичем безукоризненно. <…>
При различии судеб Николая Гумилева и Дмитрия Куприянова их матерям суждено было пройти одно общее испытание. И Анна Ивановна и Мария Ниловна получили страшные известия о гибели своих сыновей, не веря в которые, продолжали ждать. К счастью для моей бабушки, вскоре пришло опровержение. К матери поэта судьба была безжалостна».
«Путь, по которому мы идем»
Татьяна Королева пишет истории-притчи. Публикуем одну из них.
«Я услышала эти крики еще издалека. Какая-то женщина кричала: «Мужчина! Остановитесь! Вернитесь! Стойте!» На платформе метро никого не было. Был поздний вечер. Я добрела до эскалатора, женщина продолжала кричать. Тут я его увидела.
Мужчина шел вверх по эскалатору, который двигался вниз. Он старался изо всех сил, но был еще где-то на середине эскалатора. В хорошем костюме, в руках портфель. Волосы седые, лысина. Он упрямо шел и шел вперед, он хотел выйти из метро. Он ни на что не обращал внимания. Похоже, что он шел уже давно, лицо у него было красное и даже слегка фиолетовое, он тяжело дышал и сопел.
Дежурная у эскалатора продолжала орать, чтобы он остановился, и я сказала: «Посмотрите на него! Как бы его инфаркт не хватил». И она куда-то позвонила и остановила эскалатор. Девушка-милицио-нер спустилась и взяла мужчину под руку. Они вместе поднялись наверх.
Девушка усадила его на стул. Глаза у него были выпученные, взгляд бессмысленный. «Живой?» – спросила я. «Вроде ничего, – сказала она. – Пьяный».
И я отправилась домой.
Он был уверен, что идет как надо. Он знал, что, чтобы выбраться наружу, ему надо идти вверх. И он все шел и шел. Он не понимал, почему этот путь не кончается.
Все, что мы можем, – это идти вперед. И мы идем и идем, выбиваясь из сил.
Но где тот путь, по которому надо идти?»
Спасти кота Барсика
Наталья Смехачева прислала на конкурс рассказ про то, как дети, боясь родительского гнева, приютили кота Барсика. Публикуем фрагмент рассказа (спойлер: история заканчивается хеппи-эндом).
«…Барсик провел с нами весь день. Вовка давал ему лизать свое эскимо, я выносила молока и сметаны. Мы наряжали Барсика в кукольные платья, катали на велосипеде, носили в авоське. Он с удовольствием ловил бумажный бантик, привязанный к веревочке, и даже спал на деревянной кукольной кровати… И вот теперь пришел вечер, и мы с Вовкой не знаем, что делать дальше. Ведь если сейчас Барсика отпустить, он убежит, и мы вряд ли сможем его завтра найти.
Я готова заплакать. Мои родители не хотят и слышать ни о каких животных в доме. У Вовки уже есть овчарка Пальма и кошка Ксюша. Но Пальма признает только дядю Лешу, а Ксюша вообще не разрешает никому не то что взять ее на руки, но даже просто погладить. А Барсик такой ласковый и веселый!..
– Думай, Вовка, – прошу я, и голос мой дрожит от готовых вот-вот выкатиться слез. – Где можно спрятать Барсика до завтра?
– Я думаю, – вздыхает Вовка. Он сосредоточенно хмурит брови и морщит испачканный землей нос. – В нашем сарае Пальма. В вашем – куры. У Ливановых есть будка, но там живет Джек. И ящика большого у нас нет… – он подсовывает Барсику последний кусочек пирожка и поднимает на меня серьезные зеленые глаза. – Нужно выкопать подвал.
– Как это? – удивляюсь я, но сердце мое начинает биться быстрее от появившейся надежды.
– Очень просто: выкапываем яму, выкладываем кирпичами (вон, их возле фабрики полно), а сверху закрываем фанерой. Фанера есть в нашем сарае. Щелку оставим, чтобы Барсик дышать мог. Еды положим и тряпок, чтобы тепло было.
– Здорово! – восхищаюсь я. Но теперь Барсика с рук спускать нельзя, а то убежит.
– Я сам все сделаю, – говорит Вов-ка. – Делов-то…»
***
Вниманию конкурсантов! 31 января заканчивается прием заявок. В следующем номере мы сообщим о победителях литературной подборки по итогам голосования в декабре и январе. Время подведения окончательных итогов конкурса зависит от количества участников, поэтому мы не можем назвать точную дату, но ориентировочно это будет в первой половине 2019 года.
0
