3 февраля – день Максима Грека, книжника и философа, в XVI веке 20 лет томившегося в заключении в тверском Отроч монастыре. Много позже, в 1988 году, Православная церковь причислила его к лику святых, и в тропаре ему мы поем: «В Российскую страну переселившись, страдания в заточении и темницах от самодержавного претерпел» (русский перевод автора. – Прим. ред.).
Неожиданная актуальность в свете украинской автокефалии
Мы, тверские журналисты, по праву должны считать преподобного Максима Грека своим небесным покровителем. Выдающийся специалист по русскому Средневековью Дмитрий Лихачев называл Максима Грека «первым интеллигентом на Руси». Он был первым русским публицистом и оставил собрание сочинений, где имеются статьи не только на богословские, но и на социальные темы (всего его перу принадлежит около 365 текстов). Собственно, за публицистику он и угодил в ссылку.
История жизни Максима Грека приобретает особое значение сегодня, когда государственная и церковная политика опять переплелись в одно целое и такие понятия, как автокефалия, каноническая территория, томос, и такие персонажи, как константинопольский патриарх или игумен Ватопедского монастыря на Афоне, снова становятся хедлайнерами главных новостей. Хотя для рядового современного телезрителя все это похоже на сюжет из фильмов фэнтези: длиннобородые персонажи опираются на богато разукрашенные посохи и обмениваются проклятиями. Как написала наша коллега Ксения Лученко, невозможно разобраться, кто здесь Гэндальф, кто Саруман, кто Дамблдор, а кто из клана Ланнистеров.
Попасть на Русь и не вернуться
Михаил Триволис (это его настоящее имя, Грек, как вы понимаете, всего лишь прозвище, полученное на Руси) учился на острове Керкира (Корфу) и в 20 лет баллотировался в местный совет самоуправления, то есть на греческом острове уже полтысячи лет назад существовали такие демократические институты. После поражения на выборах он уехал продолжать образование в Италии, в знаменитом университете Падуи. Во Флоренции Михаил Триволис работал в огромной библиотеке, собранной семьей Медичи.
Будучи православным, он все же подпал под влияние проповедей пламенного доминиканского монаха и обличителя нравов Джироламо Савонаролы. Казнь Савонаролы (его сожгли на костре за слишком рьяные разоблачения тогдашнего папского двора) произвела на Михаила Триволиса такое впечатление, что он уехал на Афон и принял монашеский постриг в Ватопедском монастыре. И тут он стал Максимом.
В 1515 году великий князь Василий III попросил прислать ему с Афона ученого монаха для наведения порядка в переводах богослужебных книг. Максим не знал русского языка, но именно его как молодого, ученого и энергичного решено было отправить в далекую Русь.
В тот момент на Руси происходила церковная заварушка, очень похожая на ту, что происходит сегодня с Украиной. Русская митрополия уходила все дальше из подчинения константинопольского патриарха, отказываясь принимать в митрополиты ставленников Константинополя (примерно как сейчас Украинская православная церковь в большинстве своем отказывается принимать ставленников московского патриарха). Как раз в составе делегации, которая привезла московскому митрополиту благословение от константинопольского патриарха, прибыл в Москву Максим Грек. Он выразил недоумение отказом московской власти принимать митрополита от Константинополя и тут же написал сочинение о том, что возможно сохранять чистоту православия и под властью безбожного царя.
Первым большим трудом Максима Грека был перевод Толковой псалтыри, над которой он работал совместно с русскими переводчиками. Великий князь Василий III отказал ему в прошении вернуться домой, и Максим Грек продолжил работу по переводу и исправлению русских богослужебных книг.
На стороне «нестяжателей»
Оглядевшись по сторонам, Максим Грек увидел несправедливость устройства тогдашнего русского общества и начал критиковать власть и порядки. В самом разгаре был спор о монашеских богатствах, разделивший русское духовенство на два непримиримых лагеря – «нестяжателей», последователей Нила Сорского, отрицавшего для монахов возможность накопления земных сокровищ, владения землей и крестьянами, и «иосифлянами», последователями Иосифа Волоцкого, настоятеля монастыря под Волоколамском, поддерживавшего право монастырей иметь землю. Максим Грек решительно встал на сторону нестяжателей и приобрел в лице иосифлян непримиримых противников.
Окончательно решило судьбу Максима Грека отрицательное отношение к намерению Василия III развестись со своей женой. Поместный собор 1525 года обвинил Максима Грека в ереси, сношениях с турецким правительством и отправил его в заточение в Иосифо-Волоцкий монастырь, так сказать, в логово идейных противников. Там ему пришлось очень тяжело.
Обличения тверского епископа
В 1531 году наказание было пересмотрено, и местом ссылки Максима Грека стал тверской Отроч монастырь. Здесь условия были несколько лучше, тогдашний тверской архиерей Акакий (ныне местночтимый святой) приглашал его к себе за трапезу, предоставил возможность читать и писать. На свою, так сказать, голову: «первый русский интеллигент», неугомонный обличитель несправедливости тут же написал памфлет «Какие речи сказал бы к Создателю всех тверской епископ, когда сгорел соборный храм и весь двор его, и сам град, и множество храмов, дворов и людей». Тверской пожар 1537 года и впрямь был разрушительным и, как и последующий страшный пожар XVIII столетия, уничтоживший средневековую Тверь, начался с архиерейского дома.
Максим Грек написал свое сочинение в виде воображаемого диалога тверского епископа и Христа. Епископ как бы упрекает Бога: «Никогда ведь не забывал я о… пении Тебе и боголепной службе, беспрестанно и праздники духовные совершая Тебе в пении прекрасногласном боголепных священников и шуме доброгласных светлошумных колоколов и в различных благовониях благоуханных. И Твои честные и Пречистой Твоей Матери иконы великолепно украшал златом и сребром и многоценными каменьями…»
Но говоря от якобы лица Христа, Максим Грек прошелся по нравам тверского духовенства: «А вы, священники мои называемые, ныне – вот стыд несказанный! – наставники всякого бесчиния и соблазн верным и неверным, равно и простым людям без звания, опиваетесь и объедаетесь невоздержно, и с особой яростью друг другу досаждаете, когда начинаются у вас суетные споры от многого винопития в дни божественных праздников, когда подобает особенно трезвиться и благочинно жить…»
Тверской епископ Акакий подтвердил свою святость тем, что сдержался и не стал наказывать за это сочинение взыскующего справедливости грека. Хотя, по преданию, между ними состоялся жесткий разговор. Особенно епископа Акакия возмутило, что Максим Грек дерзал говорить от имени Христа. Скажем прямо, преподобному Максиму сильно повезло: если в тот момент архиереем в Твери был бы, например, наш бывший владыка Виктор, легко бы он не отделался. Святитель Акакий же обиду долго не таил, перо и чернила не отнимал. В 1541 году Максима Грека допустили до причастия.
Кстати, одним из пунктов обвинения Максима Грека было его отрицательное отношение к русской автокефалии. На судах 1525 и 1531 годов он подтвердил это отрицательное отношение. Эта параллель с современными дебатами по поводу украинской автокефалии тоже не может быть не отмечена.
Только через 20 лет Максима Грека перевели на покой в Троице-Сергиеву лавру. Святитель Макарий, московский митрополит, внес часть его поучений в Четьи минеи. Максим Грек скончался в Троице-Сергиевой лавре, там и погребен. Мощи его обретены в 1996 году и находятся в Свято-Духовской церкви лавры.
Памятник Максиму Греку мог бы связать Тверь с мировой культурой
Одним из последних предложений нашего покойного главного редактора Геннадия Климова, которое он попросил меня передать новому тверскому митрополиту Савве во время нашего интервью, состоявшегося уже после кончины Геннадия Андреевича, было установить небольшие памятники Максиму Греку и святой великомученице Екатерине. Дело в том, что, по преданию, Максим Грек был еще и хранителем остатков знаменитой Александрийской библиотеки, попавшей в Россию вместе с последней женой отца Василия III Ивана III – византийской принцессой Софьей Палеолог. А святая великомученица Екатерина, знатная жительница античной Александрии, была, можно сказать, воспитанницей этой библиотеки, о ее образованности ходили легенды.
Сквер за тверским монастырем святой Екатерины, где сейчас располагается резиденция владыки Саввы, находится на месте, которое 20 лет мог видеть из окна своей кельи преподобный Максим Грек. Место слияния рек Тверцы и Волги можно было бы заново переосмыслить, ввести Тверь в контекст мировой культуры. Город получил бы новую достопримечательность, показывающую его связь с миром Античности и европейского Возрождения.
Мария Орлова
0
