«Караван» публикует продолжение статьи «Императрица вернется в Твери» (номер 11 от 03.04.2019), написанной краеведом Борисом Ершовым, одним из авторов инициативы по установке памятника Екатерине II.
Тверь-городок – Петербурга уголок
Может, не в таких именно словах императрица выражала свое благоволение Твери, но суть выражения отражает ту оценку, которую она давала городу даже в переписке с европейскими философами. Можно предположить, что «Петербурга уголок» прикипел к сердцу монархини не только внешним красивым видом, коим он ей в большой степени стал обязан, но и отношением к ней большинства горожан. Это наглядно происходило с 29 апреля по 2 мая 1767 года, когда императрица, находясь в Твери, жила в путевом дворце перед отправкой в инспекционное путешествие по Волге на специально построенной галере «Тверь» (спущена в Твери 3 апреля 1767 года). Флотилия из более 20 пассажирских и транспортных судов строилась с 1765 года в Твери и Ржеве.
Осмотрев повсюду стройки зданий и церквей, Екатерина осталась довольной городским пейзажем, утвердила несколько новых проектов и приказала наградить архитектора П. Никитина, «архитектуры поручика» М. Казакова, «архитектуры прапорщика» Н. Мещерского годовыми окладами.
2 мая в Твери был церковный праздник Преполовения Пятидесятницы с водоосвящением на Волге и крестным ходом по крепостному валу. Императрица после службы в соборе Спаса пешком с процессией прошла к Волге, где совершался обряд, и вернулась опять пешком в собор. Люди смотрели на это с огромным изумлением и одобрением «при радостном восклицании и излиянии сердец всего народа» (Д. Карманов).
Следующее появление Екатерины в Твери произошло 20 января 1775 года, с ней были ее сын Павел и фаворит Григорий Потемкин (1739–1791). С большой свитой императрица направлялась в Москву на праздник окончания победоносной войны с Турцией и заключения Кючук-Кайнарджийского мирного договора. Среди приветствовавших находился тверской архиепископ Платон Левшин (1737–1812), бывший учитель Павла по Закону Божьему, своим красноречием покоривший императрицу. За прошлые заслуги и за служение Церкви в Твери Екатерина своим указом перевела его в Москву в сане митрополита. В церковной русской истории Левшин является знаменитой личностью.
Императрица со свитой жила в Твери до 20 декабря 1775 года, располагаясь в почти полностью отстроенном путевом дворце, который начали сооружать в 1764 году тоже по ее распоряжению. Так что исторический облик центра современной Твери до сих пор зримо говорит о роли Екатерины II в его становлении. Однако не каждый горожанин ныне это сознает.
Очередное появление императрицы в Твери произошло 31 мая 1785 года в 4 часа пополудни перед отъездом в Таврическую область. Встречали ее опять пушечной пальбой и звоном колоколов, духовенство и народ приветствовали ее, вечером в городе устроили иллюминацию. Обратно из Москвы возвращалась накануне праздника св. Троицы. Как и всегда, Екатерина посещала прежде всего собор Спаса Преображения, там молилась и уж потом принималась за дела.
За 34 года своего правления в империи Екатерина II бывала в Твери восемь раз, останавливаясь во дворце, и каждый раз для города это было особенным событием.
А был ли памятник?
Да, был. И даже два. Первый торжественно заложен 22 мая 1777 года на современной площади Ленина – тогда Присутственных мест. Согласно отдельным источникам, это была колонна (столб) с золотым шаром наверху, что очень похоже на современный памятник Алексею Головинскому (1810–1871) на валу его имени. Идею приписывают генерал-губернатору Якову Сиверсу, автор проекта – архитектор Юрий Фельтен из Петербурга.
По другим данным, открытие памятника произошло 28 июня 1777 года, и «он представлял собой скромную колонну из серого мрамора, украшенную позолоченной доской с надписями на латинском, русском и немецком языках с завершением в виде позолоченного шара» (Борис Ротермель, 1926–2012).
Сама Екатерина всегда отказывала в просьбе соорудить ей солидный «царственный» памятник. Может, по этой причине Яков Сиверс требовал от тверских властей соорудить нечто скромное, а не бьющее в глаза помпезное сооружение. Однако купечество Твери рассудило по-другому: по совету генерал-губернатора наместничества Николая Архарова (1742–1814) в 1785 году «постановило построить на Полуциркульной площади (ныне площадь Михаила Тверского, ранее Советская площадь) триумфальные ворота к приезду императрицы при возвращении ее из Таврической области. Ворота были деревянными. На построение их было израсходовано 7 504 рубля… Колонны и пилястры были расписаны под мрамор…
Над воротами были помещены на обрезных досках восемь статуй, четыре фигуры трофей и четыре фигуры сидящих женщин с трубами. На самом верху ворот был помещен тверской герб, над аркою с обеих сторон – четыре фигуры в виде Славы с трубами. Над четырьмя калитками были сделаны надписи вызолоченными словами» (Владимир Колосов, 1919 г.).
Жизнь этих ворот оказалась короткой: 23 февраля 1797 года по повелению нового императора Павла I генерал-губернатор Николай Архаров приказал тверскому голове П. Светогорову сломать сооружение и место это очистить. Император многое ненавидел из того, что было сделано его матерью. А первый памятник в виде колонны простоял без особого присмотра дольше, к 1917 году от него остался один нижний закладной камень.
Что нам по силам в XXI веке?
Весь XX век у нас в Твери про жизнь и деяния императрицы хранилось молчание, за редким исключением в виде публикаций дореволюционных историков и современных краеведов. Памятники сооружались в честь революционеров, большевиков, их вождей. Замечательный памятник тверского зодчества Спасо-Преображенский собор даже был взорван в 1935 году. После войны появились памятники в честь героев-защитников, в память о жертвах репрессий, и это справедливо. Наконец, появились памятники историческим предкам – баснописцу Ивану Крылову и князю Михаилу Ярославичу. Но о памяти императрицы, так много сделавшей для Твери, разговоры если и были, то вялые, тихие, безответственные.
Причин этому есть несколько. Во-первых, сознание советского человека не было готово признать громадную роль императрицы в развитии Твери. Во-вторых, законное место для гипотетического памятника Екатерине по умолчанию предугадывалось на месте, где стоит Ульянов-Ленин, которого боязно было трогать, не то загремишь в места не столь отдаленные. В-третьих, чиновники и советского, и постсоветского периода не знали, как на это добыть деньги, как утрясти задумку в высших сферах власти, куда перенести Ульянова-Ленина, а если нельзя, то где ставить императрицу. В-четвертых, они побаивались крикливых наследников КПСС и нынешних членов КПРФ. В-пятых, они никогда не могли ответить на вопрос: «А чем наша Тверь обязана Ульянову-Ленину, за какие заслуги перед Тверью в центре стоит его фигура?» В-шестых, почему недавно в Вышнем Волочке его жители соорудили прекрасный памятник императрице, а у нас нет? В-седьмых… Пусть сам читатель сформулирует очередную причину.
Мы, жители XXI века, должны отблагодарить памятником Екатерине II наших предков из XVIII века.
Борис Ершов
0
