Сегодня Тверь находится на распутье. Как дальше будет развиваться наш город, что не хватает нам для решающего рывка вперед? Участники нашего сегодняшнего круглого стола — представители тех отраслей, которые по инерции относятся к дотационным. Культура и образование были игнорируемы два десятилетия. Однако именно культура и образование являются тем «локомотивом», который может «вытащить» Тверь в XXI век.
Об этом мы разговариваем с ректором Тверского государственного университета Андреем Белоцерковским, директором и художественным руководителем Тверской филармонии Владимиром Боярским. Ведёт круглый стол главный редактор газеты «Караван+Я» Геннадий Климов.
Геннадий Климов: Давайте обсудим, каково сегодня положение Твери и где тот рычаг, за который надо потянуть, чтобы вытянуть самих себя из болота — как барон Мюнхгаузен за косу? Андрей Владленович, вы работали в разных странах и пока еще можете оценивать Тверь свежим взглядом. Вам слово.
Андрей Белоцерковский: У меня есть теория, согласно которой все недостатки в обществе можно вылечить двумя вещами — культурой и образованием. В мире есть страны, находящиеся в абсолютно одинаковых природных условиях. Но одни живут хорошо, а другие страдают. Даже техногенные аварии зависят от общего уровня культуры и образования в обществе — возьмем пример Чернобыля или Саяно-Шушенской ГЭС.
У нас сейчас плохо с дорогами. Однако вспомним, что в 30-е годы, когда массово использовался рабский труд политзаключенных, в СССР массово строились каналы. Это решение приняли страшно необразованные люди, мыслящие категориями средних веков. В это же время Рузвельт выводил США из кризиса, строя автомобильные дороги. Если бы те же ресурсы, что были брошены на строительство каналов, были направлены на строительство дорог, мы бы жили сейчас в другой стране.
Конкурентоспособность отдельного человека зависит от уровня его образования. И от этого же зависит конкурентоспособность регионов и целых стран. Те страны, которые это поняли, например, Япония, при полном отсутствии природных ресурсов демонстрируют самые высокие экономические показатели.
Образования не просто должно быть много, оно должно быть хорошим. Кстати, продолжительность жизни человека с высшим образованием на десять лет выше, чем человека без образования. В странах с высоким образовательным цензом люди меньше болеют, выше производительность труда. Ставка на массовое хорошее образование дала бы очень много.
Г.К.: Тверской государственный университет способен давать именно хорошее образование?
А.Б.: В этом году у нас очень хорошие показатели. Мы вошли в тридцатку лучших вузов России. В рейтинге научной и публикационной деятельности мы на 28-м месте (обогнав, например, все питерские вузы) — это наглядно демонстрирует активность нашего научного и преподавательского состава. ТвГУ вошел в число 50 вузов, получивших статус инновационных. Мы вошли в число 26 вузов, где будут готовиться волонтеры для Олимпиады в Сочи. И, наконец, мы получили гран-при на образовательной выставке в Москве.
Это с одной стороны. Но если взглянуть на материально-техническую базу — в некоторых зданиях небезопасно находиться. Вот такая модель: с одной стороны — есть потенциал, с другой — надо срочно начинать заниматься инфраструктурой.
Г.К.: Есть такой четкий индикатор благополучия учреждения — состояние туалетов.
А.Б.: Да, в нашем университете это проблема. И беда в том, что, даже если отремонтировать туалеты, через неделю они будут в том же состоянии.
Впрочем, я довольно долго работал профессором Чикагского университета, где живет много диаспор. Так вот, при том, что Чикаго — очень красивый город, оказываясь в негритянских кварталах, хотелось воскликнуть: «Узнаю брата Колю!» Те же похожие на наши «хрущевки» дома, с тем же запахом в подъездах, разрисованными лифтами. И у афроамериканских студентов — те же настроения, что у наших. Патернализм, уверенность, им все обязаны. Корреляция с нашими — 100%.
Причем те, кто работает — хоть черные, хоть белые, — сразу живут по-другому. Что доказывает, что человек должен надеяться на себя, не воспроизводить патернализм.
Г.К.: Один показателей патернализма — то, что всегда в России много говорится о зарплатах бюджетников и никого не интересует уровень зарплаты в реальном секторе экономики. Между тем две трети населения работают в реальном секторе, и с них, напротив, «дерут три шкуры».
А.Б.: Совершенно верно. При этом в России сегодня очень низкий образовательный ценз — всего только 18% составляет население с высшим образованием. Для сравнения: в США — 35%, в Японии — 45%, а в соседней Финляндии, которая, ничего не имея, встала на инновационный путь развития — 50%.
Г.К.: Понятно, что надо менять государственную политику. Но что может регион в своих рамках?
А.Б.: Мы предлагаем несколько простых вещей. Например, мы как университет очень заинтересованы в повышении уровня школьного образования — сейчас в области физики и математики он неприлично низок. Сегодня на математическом факультете мы проводим занятия по доучиванию школьников, мы ввели их с прошлого года, занятия эти бесплатны.
ЕГЭ, как бы к нему не относиться, — объективный показатель реальных знаний. И если поставить региональную задачу повысить результат ЕГЭ по математике хотя бы на пять баллов — это вполне достижимо.
Мы как университет могли бы вести переподготовку учителей школ в рамках региональной программы. Это могло бы стать и партийным проектом «Единой России». Кроме того, мы заинтересованы, чтобы студенты шли учиться на те специальности, к которым у них есть способности. А сейчас врожденные способности ребенка часто остаются невыявленными, и он идет туда, куда ему велит мама, например, на «Государственное управление». Тут помогла бы методика профессионального тестирования. В рамках Тверской области сделать такую программу можно было бы недорого, но очень эффективно.
Г.К.: Однако тверские абитуриенты по-прежнему уезжают в Москву, и с введением ЕГЭ им это стало легче сделать.
А.Б.: В Питере и Москве качество образования не лучше, чем в Твери. Но там, конечно, больше возможностей, и ясно, что для Твери эти талантливые ребята уже будут потеряны. Я бы ввел повышенную стипендию для тверских студентов, которые поступили в наши вузы с высоким результатом ЕГЭ.
Г.К.: Чтобы талантливые тверские ребята выбирали тверские вузы, надо решить репутационную проблему. Например, чётко обозначить нашу специализацию. Ведь люди, родившиеся и выросшие на разных территориях, имеют разное «сродство»: мне кажется, что тверитяне более склонны к систематизации, к обобщениям, к гуманитарным знаниям.
А.Б.: Я отчасти согласен. Есть несколько специальностей, по которым ТвГУ выше ряда московский и питерских вузов: иностранные языки, филология, география, юриспруденция. Попав в Тверь, я был поражен высоким уровнем культурной жизни. Может быть, Владимиру Ефимовичу Боярскому неудобно об этом говорить, но я считаю, что в области джаза Тверь — одна из столиц России.
Тверь — это не периферия. Не хватает малого: всего немного побольше ярких людей. Я позитивно расцениваю приезд в Тверь Марата Гельмана с его проектом «гуманитарного Сколково».
Г.К.: В Твери не только уникальная музыкальная жизнь, здесь есть совершенно удивительные художники, картины которых популярны во всем мире. Например, Всеволод Иванов. Поэт Андрей Дементьев наш — тверской. Много примеров. Даже Владимир Путин имеет тверские корни. Хорошо, что появился человек с именем, — Марат Гельман, — который может продюсировать тверской культорологический проект. Владимир Боярский много лет не давал уснуть нашей музыкальной жизни. Университетская жизнь оживилась с вашим приездом. Алексей Каспржак, заместитель губернатора, демонстрирует новый подход к культуре и образованию, руководя финансами региона — и это прекрасно. У него неподдельный интерес к восстановлению Императорского дворца. Он взялся, и дело сдвинется — дворец будет восстановлен, городской сад вокруг него превратиться в ландшафтный парк. Это потому, что появились неравнодушные люди, которые интегрированы в общество. Тот же Алексей Каспржак живет в Твери, водит детей в обычный тверской садик. То же касается Василия Толоко. Даже губернатор Дмитрий Зеленин переехал на постоянное жительство в Старицкий район под Тверью. В Москву он теперь ездит с неохотой и по большой необходимости.
Владимир Боярский: Что касается художников, это очевидный факт, что касается музыки — тоже. Это давняя черта наших мастеров — высочайшая облученность искусству. Помню, когда мы с художником Николаем Дочкиным были в Италии, к нему издалека ехали люди, чтобы заказать ему картины.
Познакомившись с Алексеем Каспржаком, я увидел в нем единомышленника, который понимает всю важность культурной составляющей для Тверской губернии. Сегодня наши проблемы отчасти имеют материальный характер. Надо снизить арендную плату за мастерские, у музыкантов должно быть место, где репетировать, хороший рояль. У художников должна быть светлая мастерская.
Когда-то славилось своим высоким уровнем Тверское музыкальное училище. Сейчас многие ведущие педагоги уехали в Москву, прежде всего из-за зарплат. В творческих профессиях должны быть не бюджетные ставки, а индивидуальный подход. Необходимо музыкальному училищу вернуть былую славу.
Г. К.: Знаю нескольких музыкантов, которые сделали карьеры в Англии. Там в оркестрах русские музыканты вытесняют местных. В отличие от местных русские музыканты умеют играть.
В. Б.: Вы заговорили о Твери как о столице джаза. Когда меня назначали на должность, у меня было главное условие — быть одновременно и художественным руководителем, и директором филармонии. Творческий и административный процесс един, найти себе единомышленника, с которым во всем бы совпадали вкусы, нереально. Именно то, что я объединил обе стороны жизни в филармонии в своих руках, позволило добиться высоких результатов, которые прославили Тверскую филармонию.
Очень трудно найти возможность достойно заплатить талантливым артистам, хотя и сейчас в Твери есть большое количество настоящих творцов.
А.Б.: Сейчас наблюдается тенденция, которая меня лично пугает. Впервые с 90-х годов в высшее образование вбрасываются значительные деньги, появился статус «национального исследовательского университета». Но ректор сразу становится назначаемым, а не выборным. С точки зрения эффективного управления это, может быть, и правильно, но университет — это еще и взаимное доверие, которое может обеспечить только выборность руководства.
Г.К.: К вопросу о доверии. Как вы оцениваете сегодняшнее руководство регионом: есть среди интеллигенции доверие к губернатору Зеленину?
А.Б.: Я очень положительно отношусь к губернатору Зеленину по двум причинам. Не знаю, как для других отраслей, но его уход был бы большой потерей для образования и науки. Может быть, сказывается физтеховское образование, которое я как физик очень уважаю. Он настроен на преобразования, у него есть азарт. И я лично признателен ему за поддержку, без которой мы не получили бы статус инновационного вуза.
В.Б.: Я не обладаю таким позитивным взглядом. Меня не очень устраивает, как губернатор подбирает кадры. Я «абориген» Тверской области и видел разные времена в управлении, могу сравнивать. Зеленин человек неординарный, яркий, и я отношусь к нему лично с большим уважением. Но часто возникают неоправданные сложности в решении насущных проблем, идет излишнее обюрокрачивание области. Хотелось бы, чтобы были более заметны изменения к лучшему.
У нас особый статус в России, и мне нравится, что губернатор обратил внимание на духовную основу региона.
Г.К.: Я внимательно наблюдаю за работой губернатора Зеленина с самого начала. И считаю, что все ошибки, которые можно было сделать, были сделаны в первые пять лет. Что касается команды губернатора, сначала было предвзятое мнение, что в области нет своих кадров. Но сегодня кадровый потенциал региона вполне оценен.
В.Б.: Для нас Зеленин — «царь», до которого далеко. Между ним и отраслями существует прокладка из целого ряда чиновников, которые узурпировали право информировать губернатора. Пресловутый проект реконструкции тверского драмтеатра, «яйцо», которое собираются воздвигнуть во дворе филармонии и драматического театра — наглядный пример неудачного решения актуальной проблемы. Твери жизненно необходим большой зал, где могли бы проходить глобальные форумы, глобальные концерты. И был разработан по инициативе областной администрации проект такого зала. Но место было выбрано неудачно. Если бы его построили, скажем, на самой высокой точке южнее Твери, у кольцевой дороги, — это было бы очень красивое сооружение, о котором говорили бы во всем мире. Тем более проектировали его выдающиеся архитекторы. Но попытка все сделать кулуарно только загубило хорошее начинание.
Г.К.: Конечно, решения о строительстве таких объектов должны приниматься только через общественные слушания. Кстати Дмитрий Зеленин теперь настаивает, чтобы любое решение, связанное с тратами государственных денег, проходило общественное обсуждение. Именно за общественными экспертами последнее слово. И именно среди общественных экспертов должны находиться люди для замещения должностей в администрации. Это новая политика Дмитрия Зеленина должна приводить к результатам быстрым и более заметным.
Записала Мария ОРЛОВА
0
