КОМУ НУЖНЫ КУЗНЕЦЫ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
Кузнец – один из самых почитаемых мастеров на Руси. Он сильный, как медведь, бьёт тяжёлым молотом по наковальне и, как из глины, вылепит из железа подкову, плуг или меч. Современные кузнецы куют в основном ограды и перила для модных коттеджей. Но от этого мастерство не теряет своей славы и загадочности.
КУЗНЕЦ И КРЕАТИВ
– Приезжайте в Аркатово, и вас встретит взвод кузнецов! – бравирует по телефону Пётр Петрович Соболевский, член Союза кузнецов России и один из самых известных ковалей Твери.
И я прикатила в Аркатово, маленькую аккуратную деревеньку близ Сахарова. Взвода кузнецов не было. Однако кузню я узнала сразу. Это двухэтажное здание, окружённое красивым металлом во всех его проявлениях. На входе фонари с изящными оголовками, ажурные железные ограды, вычурные мангалы и витые оконные решётки. На земле валяется груда металла, которому ещё не успели придать форму, а на длинных дощатых полках сложены инструменты. Неподалёку присоседилась пара старых тракторов. А сразу за кузницей – чистое поле.
И это, к слову, перекликается с дедовскими традициями. На Руси кузнец всегда селился на краю деревни, подальше от других домов. Он работал с открытым огнём, и всегда была опасность возгорания.
– Далеко же вы забрались! – приветствую я Петра Петровича, вышедшего навстречу. На нём клетчатая фланелевая рубаха, видавший виды замшевый фартук, серая кепка-блин. На лице добрые морщины и круглые очки.
– Аркатово – это центр научно-технической мысли Тверской области! – парирует он и делает хитрые глаза. – Некоторые люди не знают Тверь, а знают Аркатово. Правда, в основном это мои друзья-кузнецы. Кстати, здесь живёт директор «Тверьреставрации» Харковенко и директор вагонзавода Василенко.
– У вас с ними хорошие отношения?
– Конечно! – восклицает он. – У нас со всеми хорошие отношения. А чего с кузнецом ругаться?
С первых же минут выясняются две вещи. Первое – Петрович, как кличут его все знакомые, безгранично предан своей профессии. Второе – у кузнецов в России XXI века полно работы. Заказов так много, что некоторые в спешке написаны мелом на стенах кузницы: «Алик, кровать». И номер телефона. Кузница под руководством Петра Петровича, а в ней сейчас трое мастеров, собирает заказы со всей страны.
– Сейчас одна фирма в Сочи строит гостиницу, им нужны балясины для балконов, – рассказывает коваль. – Мы все работаем над этим большим заказом… Эй, Игорёк, смени лампочку!
Из-за угла появляется высокий худощавый паренёк с тонкими усиками. Это новый ученик Петра Петровича, в кузнице стажируется полтора месяца. Впрочем, правильнее будет сказать даже не кузница, а – творческая мастерская. Потому что в кузнечном деле требуется не меньше креатива, чем, например, в боди-арте или сочинении рекламных листовок. В этом я убеждаюсь за два с хвостиком часа своего визита.
– Знаешь поговорку «Куй железо, пока горячо»? Когда разогреешь металл, думать некогда. Поэтому каждый узор надо держать в воображении. Или придумывать на ходу.
Тем не менее, несмотря на мощную пропаганду, очень сложно увязать старинное кузнечное ремесло и торжество НТР. И тогда я задаю свой козырный вопрос:
– Нужны ли кузнецы в век нанотехнологий?
Петр Петрович расплывается в торжествующей улыбке, словно бы он ждал этого подвоха.
– Ха! – произносит он. – Без кузнечного производства не было бы ни нанотехнологий, ничего вообще. Как ремесло на Руси развивалось? В чистое поле приходит кузнец. Он сам начинает делать кузницу. Он мастерит инструменты себе и другим людям. Без кузнеца ни сеять, ни пахать не будут. Кузнец – это родник, это первоисточник всей жизни!
Этот гимн кузнецу звучит столь возвышенно и складно, что закрадывается шальная мысль: Петр Петрович, кроме молота, балуется еще поэзией. Потом это подозрение подтвердится.
– Сейчас есть и лазерная шлифовка металла, и разное нестандартное оборудование, – продолжает мастер. – Но только кузнец делает вещь живой и красивой. Завод выпустит миллион таких чашек, – он вертит в заскорузлых пальцах чашку, на которой намалёвана девица с пышными формами в крохотном бикини. – И все они будут одинаковыми. А люди мечтают о вещи, которая будет функциональной, эстетичной и эксклюзивной. Поэтому кузнец обладает обострённым чувством прекрасного.
КУЗНЕЦ И ЭКСКЛЮЗИВ
Сижу на скамеечке и с превеликим любопытством листаю большой фотоальбом с работами, выполненными кузницей Соболевского.
– Лестницы, заборы, вешалки, оконные решетки… – комментирует автор. – А это ограждение резиденции премьер-министра.
– Какого? Путина?
– Тогда ещё Фрадков был. Раньше в этом здании располагался Дом дружбы народов, его возглавляла Валентина Терешкова. А Фрадков, когда стал премьером, решил добавить территории метров 15. Нужно было сделать забор такой же, как в прошлом веке, чтобы не отличить. И мы по образцу решётки эту ограду восстанавливали. А вот это – трон!
– Неужели и троны заказывают?
– Конечно. Вот богатый человек приходит, видит в альбоме трон и говорит: «Хочу!» Только представьте: челядь сидит на лавках, а он – на троне. Такому уже не скажешь «Вася», а – «Василий Макарович»! Мы солидности людям добавляем.
«Чистых» снимков в альбоме нет. Везде присутствуют хозяйские вещи: на вешалке висит шапка, а на оконной решётке прикреплён пластиковый дед мороз.
– Потому что наша работа – это эксклюзив, – поясняет кузнец. – Нельзя, чтобы широкая публика это видела. Видите, в углу стоит швабра? Такую фотографию уже в журнал не отдашь. Без швабры мне бы снимать не разрешили.
Это, кстати, обычное дело с мастерами: все требуют от них неповторимости. «И тогда государь Повелел ослепить этих зодчих, Чтоб в земле его церковь Стояла одна такова…» – крутятся в голове строчки из грустной поэмы Дмитрия Кедрина. К счастью, «грозные» времена давно миновали. И задача сегодняшних мастеров – просто тщательно подбирать и соотносить узоры. Впрочем, с этим у них проблем не возникает:
– Узоры берём отовсюду: из головы, из Интернета, по советам друзей… А вот это мы баловались! – подмигивает Пётр Петрович. – Выковали мангал в виде паровоза. Конечно, его сразу купили. Такие вещи долго не залёживаются.
Учитывая современные расценки (метр кованой ограды стоит порядка десяти тысяч), на кузнечном деле можно неплохо заработать. Однако мастера готовы работать и бесплатно – за идею и ради красоты родного города:
– Недавно мы реставрировали крест на Савватьевской пустыни. А ещё делали царские врата и ограждение алтаря для торжественного перезахоронения фельдмаршала Гурко в Сахарове, – делится кузнец. – За это Русская православная церковь наградила нас медалями. Вот, смотрите, наш иконостас.
Стена сзади меня увешана грамотами и дипломами, аккуратно завёрнутыми в прозрачные файлы. Они вручены мастерской Соболевского за участие в выставках, фестивалях, Дне города и т. д. и т. п. Венчает эту композицию икона Пресвятой Богородицы.
– Если нужна помощь городу или Русской православной церкви, мы всё делаем бесплатно, – откровенничает Пётр Петрович. – Раньше нас на День города привлекали, а теперь – нет. Вот на Трёхсвятской поставили фонари, по сто тысяч за каждый заплатили. А у них шляпы все набок съехали! Потому что надо было обращаться к специалистам! Кузнец сам навстречу не пойдет: «Слушай, Василий Толоко, давай мы что-нибудь сделаем». Я понимаю, он тоже закрутился… Тут нужно диалог выстраивать. Кузнецы, особенно молодые ребята, должны участвовать в жизни города. Сейчас набережную восстанавливают. Хорошо бы объявить конкурс, и пусть каждая кузница сделает свою в дар городу лавочку. А плотники построят красивые теремки. Чтобы показать, что ремесло в Твери не умерло. Что есть у нас мастера.
КУЗНЕЦ И ПРЕЕМНИКИ
– Какие качества отличают хорошего кузнеца?
– Просто надо любить металл. Одни любят дерево, другие пластмассу… Игорюнь, иди сюда! Рассказывай, почему ты сюда пришёл и что здесь делаешь.
Подмастерье Игорюня строит правильные круглые фразы, как школьник-отличник у доски:
– Меня отец приучил к физическому труду. Мне в службе занятости сообщили, что есть вакансия «кузнец ручной ковки» и отправили меня в Тверской технологический колледж. А оттуда в эту кузницу.
– Мы с ними сотрудничаем, – вворачивает Петр Петрович. – Ведь главное не мастерство, а кому его передавать. Очень важна работа с молодёжью. Иные и хотят работать в кузнице, но не знают, куда обратиться.
– А вы сами как стали кузнецом?
–Я в армии был на Чукотке. Соплей-то наморозил. Там пошёл в старатели, золото добывать. Инструменты для этого надо было делать самому: буры, ломы…
– А лом тоже кузнец делает?
– Я же говорю, кузнец всё делает, – резко осаждает меня собеседник. – Вот наше космическое агентство запускает спутники, а они падают в Индийский океан. Почему? Потому что не пригласили кузнеца.
Первое отделение кузницы, где мы беседуем, заполнено образцами фирменной продукции. Всюду: на полу, под потолком, на полках и на столах – подковы, кочерги, фомки, металлические цветки, листочки и прочие элегантные железные завитушки. Среди прочего на полке стоит облупленный гипсовый бюст Ленина.
– Зачем вам Ленин?
– Как зачем? Это же наш рулевой! – хитро улыбается Петрович. – А если серьёзно, его же кто-то лил, старался. Мы к чужому труду с большим уважением относимся. Расколоть-то немудрено. А сделать – тут мозги нужны.
КУЗНЕЦ И ВОЛЮТА
Второе отделение в кузнице – горновое. Именно здесь свершается таинство ковки. Здесь же находится молот, который при ближайшем рассмотрении оказывается большим пузатым станком. Сила его удара – 50 килограмм, а есть еще 75-й, чтобы оббивать самые тяжёлые металлические детали. Для более тонкой работы по старинке используют кувалду.
«Холостой ход… Держание бабы на весу»… – я читаю функции молота, выбитые на станке, открывая в этом неограниченный простор для филологического анализа.
Кстати, и молот, и прочие станки в кузнице ещё советского производства. Ничего нового для ковалей в современной России не производят. Отрадно хотя бы, что большинство инструментов для своей работы они могут сделать сами. Прямое подтверждение этому – наверное, больше сотни различных самодельных приспособлений, развешенных по стенам.
– Путём разогрева металлу можно придать любую форму, – консультирует меня третий сотрудник кузницы – тоже худой и тоже усатый Анатолий. – Сначала смотрим, какого размера нужна деталь. Затем режем материал на отрезном станке…
И добавляет на тарабарском:
– Игорь, дай под десятый пруток лапку!
Выясняется, что лапка – это кованый элемент. Железный прутик, элегантно расширяющийся книзу. Для этой детали используется круглый профиль 10х10 см. Если лапку «оббить» и загнуть, получится прелестный узор.
Мы дружно направляемся к сердцу кузницы – горну. Здесь разжигается огонь, над которым накаляется металл. Рядом стоит корыто с водой – для охлаждения деталей.
– Раньше в кузнице были меха – кожаные мешки, которые кузнецу приходилось поддувать, чтобы огонь не погас, – совершает краткий исторический экскурс Анатолий. – А сейчас есть электрический поддув, он сам всё делает. Для горна мы используем не обычный каменный уголь, а кокс. Он обработан под высокой температурой в безвоздушном пространстве и потому не «стреляет» искрами.
Он берёт щипцами кругляк, пару секунд держит его над огнем:
– Нагрет, наверное, градусов до 750!
Мастер в два прыжка оказывается у наковальни, зажимает «лапку» в тиски и усиленно крутит. В его руках оказывается элегантная железная завитушка. Такой не стыдно украсить балкон и перила в любом коттедже.
Тем временем Анатолий уже раскаляет деталь с другой стороны, вновь лихорадочно стучит молотом по наковальне и получается волюта – с двух сторон завитый железный кругляк. Напоминает доллар, но пишется почему-то через «о».
КУЗНЕЦ И ИННОВАЦИИ
Пётр Соболевский приехал с Чукотки в Тверь в 1986 году. Устроился водителем в Сахаровский сельскохозяйственный институт. А потом началась перестройка, и это его обрадовало:
– Потому что разрешили работать на себя и заниматься творчеством. Промышленная ковка была всегда. Коленчатый вал в современном автомобиле – непременно кованый. Ковка придаёт металлу форму, структуру, укрепляет его. А я занялся художественной ковкой. Чтобы сделать мир красивее. Если вещь хорошо и с выдумкой сделана, её никто не будет ломать. Прямой столб – это неинтересно. А скрученный, торсированный – это красиво и на века… Есть в Твери коваль Валерий Круженин. Он придумал станок по завивке труб.
– А вы сами что-нибудь изобретаете?
– Постоянно! Вот этот элемент на ограде называется лютик, – он показывает на изящный цветочек о трёх лепестках. – Мы его сами придумали.
– А она – тоже ваша? – я обращаю внимание на плоскую золотистую птичку, болтающуюся под самым потолком.
– Нет. Это сделано при помощи лазерной шлифовки металла. Получилась чёткая, но скучная деталь. Но кузнец придаст ей пластику, и она станет живой. Вы поймите, машина может придумать другую машину. Но оживить её способен только человек.
Любовь КУКУШИНА
0
