СВЯЩЕННИК ИЗ ПЕТЕРБУРГА ВОЗРОЖДАЕТ МОНАСТЫРЬ В ТВЕРСКОЙ ГЛУБИНКЕ
Иеромонах Силуан из Александро-Невской лавры переехал в Красный Холм, чтобы восстановить Антониев монастырь, уникальный памятник зодчества XV века. В 1930-х годах его разобрали по кирпичикам на строительство кормоцехов. Отец Силуан молится в трёх стенах, которые остались от Никольского храма монастыря, и искренне верит в возрождение святой обители
НАМЕСТНИК ИЗ БУДУЩЕГО
На старом синем «Москвиче» он привез из Питера ноутбук и массу книг по философии, религии, истории русского православия. Книги пока хранятся в местном кинотеатре, под них определили подсобку:
— А потом они будут стоять в монастырской библиотеке, — обещает отец Силуан. Он вообще достаточно уверенно изъясняется в будущем времени. Недавно даже подписал очередное прошение в Тверскую епархию как «и.о. наместника монастыря», будто от древних развалин до действующей обители — каких-то пара дней.
У отца Силуана чёрное монашеское одеяние, вьющиеся чёрные волосы и спокойные мудрые глаза. Мы беседуем в храме имени преподобных Зосимы и Савватия Соловецких в деревне Слобода близ Красного Холма. В советское время здесь был кинопрокат. Статус храма полуразрушенному зданию вернул местный энтузиаст и кулибин Юрий Чистяков. Внутри сохранились прекрасные росписи XIX века, особенно чётко они видны вверху, под куполом. Над нами тонкая зелёная сетка, чтобы штукатурка с купола не сыпалась на голову. Зимой каждое воскресенье отец Силуан ведет службу в этом храме, он совсем недалеко от Антониева монастыря. По такому случаю из города пускают пазик с прихожанами. А летом, когда служба была в трёх стенах в чистом поле, люди приходили пешком. Столичный иеромонах вообще очень популярен среди местных жителей.
— Люди помогают, чем могут: дарят иконы, подсвечники…
Я не верю в воскрешение монастыря, потому что слышала очень много пустых речей на эту тему. Потому что с детства скакала по древним развалинам в Слободе. Потому что знаю инертность местной общественности. И потому что я только вернулась из местного колхоза, где отлынивают от работы доярки и уходят в запой комбайнёры.
— Вы действительно рассчитываете на восстановление? — ровным голосом спрашиваю я у отца Силуана, но всё равно получается ехидно. Он по-доброму и понимающе кивает:
— Живя в Красном Холме, трудно представить, что можно что-то изменить в стране. Между тем многие обители возрождаются за пару лет.
— Антониев монастырь в принципе подлежит восстановлению?
— Летом к нам приезжали консультанты-реставраторы. Они отметили, что настоятельские и братские в неплохом состоянии. Никольский храм нужно сохранить хотя бы в его сегодняшнем виде. Однако и его можно реконструировать на документальной основе. А первым делом надо очистить братский корпус от наростов советского времени: цемента, старой краски, штукатурки. Ведь здесь в 1920-1930-х годах были коммунальные квартиры.
…Впрочем, и сейчас в сводах монастыря крестьяне из Слободы летом сушат рулоны сена и хранят инвентарь. Прямо у монастырских стен припаркованы трактора, мирно дремлют коровы, рядом разбиты огородики.
— У вас есть чёткий план восстановления? — спрашиваю я еще более ехидно, припоминая, как два года назад на конференции по Антониеву монастырю в местном ДК было с десяток выступающих, все громко кричали о вечности, а потом наступило молчание.
— Мы создали фонд восстановления монастыря, — задумчиво произносит отец Силуан. — Председатель совета директоров фонда — петербургский предприниматель Юрий Олейников. Именно он спонсирует наши проекты. Совместными усилиями разработаем план в течение следующего года
Иеромонах начинает мягко рассуждать, что перспектива есть, так как государство поддерживает подобные проекты. Ведь Антониев монастырь — это памятник федерального значения. Однако государственное финансирование может начаться только после регистрации здесь архиерейского подворья. Это первостепенная и легко решаемая задача. Приход можно создать, даже если вовсе нет здания. А здесь остался хотя бы его остов.
— Что уже сделано для реставрации монастыря?
— Местные школьники очищали территорию и братские корпуса. Следующим летом для этих же работ приедут студенты из Москвы. Надо соскрести штукатурку, чтобы дать зданию дышать. А еще мы построим при монастыре небольшую деревянную часовню и домик для братии, — радостно сообщает отец Силуан. — Владыка благословил.
— А может, на эти деньги стоит отремонтировать хотя бы фундамент храма? — спрашиваю я, слегка стыдясь собственной практичности. Рядом с иеромонахом Силуаном она кажется неуместной.
— Понимаете, — задумывается он. — Нам важно жить и служить именно там. Сначала создаётся духовное пространство, а потом уже материальное. Мы с помощником Игорем каждый день молимся на территории монастыря.
40-летний Игорь приехал в Красный Холм в этом мае. Он бывший трудник из Александро-Невской лавры. Когда монастырь восстановят, Игорь будет его первым послушником, — так планирует отец Силуан.
В беседе он употребляет не «если», а «когда», словно не позволяя себе ни на минуту усомниться в том, что случится именно так.
— У монахов особые отношения со временем. Мы не оглядываемся назад. Но что бы мы делали без будущего!
ЛАВРА И КОМБАЙНЕРЫ
Появлению иеромонаха Силуана в Красном Холме предшествовала цепочка удивительных событий.
— Однажды петербургский историк Светлана Алексеева показала мне фотографии Антониева монастыря. Меня поразили эти величественные развалины. Я захотел снять фильм о монастыре, написал заявку на сценарий… Потом мы в первый раз приехали в Красный Холм. Сняли одно интервью, второе, третье — и поняли, что здесь хорошие люди. Мы работали над фильмом два с половиной года. Это было большое дело. И немалые деньги. Зато фильм — отличная возможность привлечь общественное внимание.
— Во время съёмок вам были какие-то знаки свыше?
Отец Силуан улыбается:
— Удивительно, что с самых первых кадров мы знали, каким будет финал. Оператор снял, как солнце заходит в окна разрушенного храма и постепенно заполняет собой все пространство в кадре… Это было очень символично.
Документальный фильм «Спас на Холму» снимался при содействии «Леннаучфильма». Отец Силуан отмечает, что это не просто история монастыря, а размышление о нашей жизни и о месте человека в ней. Скоро фильм повезут по сельским клубам, а 23 декабря будет премьера в Твери. И общественность, как и мечтает иеромонах, узнает о подвиге старца Антония и задумается о бытии.
— Но все-таки из Александро-Невской лавры — в наш медвежий угол… — говорю я с сомнением. В голове всё крутятся пьяные комбайнеры, сельские школы на замке, и Дом культуры, возведённый по социалистическим традициям на месте кладбища. Но отец Силуан отвечает неожиданно:
— Современный Петербург — это город-конгломерат, куда приезжают ежегодно тысячи людей, чтобы заработать денег. А у Красного Холма есть свое лицо. Он красив по внутреннему устройству. И даже развалины монастыря, несмотря на плачевное состояние, впечатляют.
— И поэтому вы здесь остались?
— Ну да. Просто возникло ощущение, что здесь стоит служить.
Он обводит вокруг светлым взглядом. Алтарь, иконы, печка в углу. На зелёную сетку с глухим стуком падает штукатурка.
— А этот храм, где мы сейчас, скорее всего, будет подворьем монастыря.
И уже хочется верить, что будет.
МИССИЯ В ШКОЛАХ И ПТУ
По приезде ему пришлось взвалить на себя уйму бытовых забот.
— Окна на куполе этого храма были заколочены досками. Мы на лебёдках поднимали стёкла — Юрий Иванович, его сын и я.
За время нашей беседы из мобильника отца Силуана часто льётся колокольный звон: беспокоят из деревни Рачево, из областной администрации, из Питера… Он о чем-то договаривается, записывает контакты и тихо прощается: «Бог в помощь!» Так вышло, что иеромонах Силуан сейчас и руководитель, и прораб, и PR-менеджер. Но все-таки его основная задача — миссионерская.
— В Красном Холме священники часто менялись. Люди забыли, что такое истинное христианство. Зато, когда человек начинает ходить в храм, это такая радость для меня! Придя к вере, он становится добрее и терпимее.
— Как вы «миссионерствуете»?
— Выступаю в библиотеке, в техникуме, в ПТУ, в школах… Однажды меня приглашали на родительское собрание.
— И о чём вы там говорили?
— О милосердии. По результатам соц-опроса, среди ценностей старших школьников милосердие находится где-то в конце списка. Дети гонятся за материальные ценностями, забывая о добре и духовности. А ведь без этого нет ни полноценной жизни, ни любви, ни искренней веры.
Его слова столь естественны, что заставляют встрепенуться и поверить в чудо. «Вот если бы все доярки и комбайнеры пришли в храм, — мечтаю я. — Они стали бы добрее, терпимее… восстановили бы монастырь… а потом уже и колхозы…»
— Как вы здесь устроились? Комфортно?
— Слава Богу, да. Большую часть времени мы проводим в Слободе, рядом с монастырем. Здесь хорошо, только собак много.
ЭТО НЕ ПРОСТО ФИЛЬМ
— У меня совсем нет советских воспоминаний, — признаётся отец Силуан. — Полгода я работал пионервожатым. Но это всё. Учился на историка, потом работал менеджером в крупной компании… Я пришёл к вере постепенно, в 30 лет: сначала был послушником, а потом принял монашеский постриг.
— Когда это было?
— Я никогда не считал, сколько лет прошло… Хотя сам момент пострига прекрасно помню. Это было страшно: ты навсегда меняешь имя, жизнь и судьбу.
Он и сейчас отлично понимает, на что подписался:
— Нам будет трудно. Но тем дороже будет результат. И помощь Божью особенно ценишь в трудности.
— А вы эту помощь чувствуете?
— Конечно. Во время службы силы духовные прибывают. Ну, во всяком случае, не заканчиваются. И что кино у нас получилось, это тоже добрый знак.
— Для меня это был не просто фильм, — размышляет отец Силуан на обратном пути. Мы едем на синем «Москвиче» мимо руин Антониева монастыря. — Это было как написание иконы… или переписывание летописей… это было осмысление себя заново. Потому я и решился на переезд в Красный Холм.
Мне кажется, что в окна разрушенного храма заглядывает зимнее солнце и постепенно заполняет собой всё пространство вокруг.
Любовь КУКУШКИНА
0
