ТВЕРСКИЕ ЭНТУЗИАСТЫ ХОТЯТ ИСЦЕЛИТЬ ЯЗВУ ОБЩЕСТВА
Мы загружаем в жёлтый Дэу Матиз большую армейскую флягу с борщом, сумку с разложенной в полиэтиленовые пакеты гречневой кашей, одноразовыми тарелками, ложками, хлебом и термос с кипятком. Татьяна удовлетворённо захлопывает багажник. На ней смешная шапочка с помпоном, серая потёртая куртка, тёплые штаны.
— Одеваюсь так, чтобы чувствовать себя свободно, не бояться испачкаться, — словно извиняясь, объясняет она не совсем обычный для неё наряд.
НА ДНЕ
Крохотный Матиз бодро срывается с места, шустро ныряет из одного закоулка в другой, повинуясь уверенным рукам хозяйки. Помимо меня и Татьяны в тесном салоне автомашины едет Галина, полная добродушная женщина, её стараниям принадлежит сытный обед, который мы везём в багажнике машины. Матиз делает очередной пируэт, объезжает электрическую подстанцию и медленно подползает по заледенелой дороге к старым обшарпанным гаражам.
— А нас уже ждут! — восклицает Татьяна.
Я вижу в стороне от дороги женщину в засаленной синей дублёнке и бородатого мужчину в чёрной рваной куртке и спортивной шапке.
— Это Ира и Саша, — объясняет Татьяна.
Мы въезжаем во двор старого кирпичного здания, у его стены припарковано несколько автомобилей, с другой стороны стоят в ряд полуразвалившиеся строения без окон и дверей с выжженными остовами крыш и несколько старых гаражей. Из глубины двора выбегают две здоровенные дворняги, они встречают нас, дружелюбно виляя хвостами. Во дворе уже ждут несколько мужчин.
— Алексей, тебя не было в прошлый раз, — обращается к одному из них Татьяна, – а я тебе приносила куртку. Что, болел?
— Да в четвёртой лежал…
— А что такое?
— Припадок был…
— Эпилептический?
— Да.
— Эпилепсия – это очень серьёзно. Надо лечиться, — в голосе Татьяны слышатся участливые материнские нотки.
Алексей – невысокий мужчина лет тридцати с хвостиком. На нём грязная чёрная куртка с капюшоном. Спортивная вязаная шапка надвинута почти на самые глаза. Лицо землистого оттенка, тёмные круги вокруг глаз. В его пронзительном взгляде читается какая-то безысходность. Алексей держится в стороне от всех. Как потом выяснилось, у него есть мать, которая пускает его переночевать. А днём он, как и все, ведёт бродяжий образ жизни, частенько выпивает.
Бодрым шагом к нам подходит Женя. Я и не заметила, как вскоре после нас во двор въехала его машина. Женя помогает Татьяне в её служении, кормит бездомных.
— Ольга, дорогая! Как я рад тебя видеть! – приветствует он женщину с красным лицом.
Ольга улыбается, довольная оказанным ей вниманием, и что-то весело выкрикивает в ответ.
Татьяна начинает накрывать стол. Столом его можно назвать лишь условно. На старую подгнившую тумбу положен почерневший от влаги фанерный лист. Это неприглядное сооружение Татьяна покрывает куском цветастой ткани. Сюда Женя водружает армейскую флягу с супом и сумку с продуктами.
— Сначала молитва, — останавливает Татьяна голодный порыв гостей. Те послушно становятся полукругом вокруг своей «кормилицы».
— Я вижу, появились новые лица. Алексея знаю, Александра знаю, Ирину знаю, — обращается она поочередно к каждому. – А вот вы первый раз, — то ли спрашивает, то ли утверждает она. – Как вас зовут? Евгений… Фунтиков? Какая интересная фамилия…
— Да-да Фунтиков, — поддакивает ей краснолицая Ольга. – Фамилия у него такая. Мы его зовём просто Фунтик.
— Это Елена, журналист, — представляет меня собравшимся служительница. – Она будет фотографировать. Если вы не хотите попасть в кадр, отходите в сторону, никто вас не принуждает фотографироваться.
Это заявление вызывает некое оживление среди присутствующих.
— Не надо меня фотографировать, меня и так уже прославили на весь Интернет, — причитает женщина в красивой чёрной дублёнке. Она из числа новеньких. Её трудно принять за бомжа. Да и не все из собравшихся походят на бездомных в нашем классическом представлении.
— А мне нечего бояться, — заявляет бойкая Ольга. Она здесь не новичок, обычно приходит на благотворительный обед вместе с сыном и дочерью. Но в этот раз почему-то одна.
Когда знакомство закончено, звучит короткая проповедь.
— Ваша жизнь разрушена, как когда-то была разрушена и моя. Я смогла изменить свою жизнь благодаря Богу. Этот шанс есть у каждого из вас… — голос Татьяны разлетается звонким эхом между обшарпанных зданий. Он на мгновенье повисает в воздухе словно тонкая серебряная нить, способная связать жизни каждого из этих потерянных в мрачных трущобах людей с миром света. Притихшие слушатели лишь молча кивают головами. Вслед за Татьяной они повторяют слова молитвы.
ЧИННО, БЛАГОРОДНО…
После духовной пищи настаёт черёд пищи плотской. Аппетитный запах украинского борща способен соблазнить даже не очень голодного человека. Однако вопреки моим ожиданиям бездомные ведут себя очень культурно. Неторопливо подходят каждый за своей порцией и, пристроившись на другом конце стола или на бетонном крылечке около дома, уплетают за обе щеки горячий суп. Галина раздаёт пакеты с гречневой кашей, Женя разливает в одноразовые стаканчики горячий чай из термоса. Желающим достаётся даже добавка. Этим случаем не преминули воспользоваться несколько человек. Возможность вкусно поесть представится ещё не скоро: служители приезжают к ним пока только раз в неделю, по четвергам.
— А куда выкинуть грязную тарелку? – спрашивает мужчина интеллигентного вида в обшарпанной кожаной куртке. Через плечо у него перекинута старая сумка, в которую он предусмотрительно сложил куски хлеба. Ему показывают на грязное ведро, поставленное специально для этих целей. Меня удивляет невозмутимое спокойствие, с которым проходит обед. Чинно ведут себя даже дворняги, которые стоят в стороне, ожидая, когда хоть что-то перепадёт и им.
После обеда Татьяна раздаёт одежду, записывая в блокнот просьбы присутствующих о том, кто в чём ещё нуждается. У выезда со двора нас нагоняет один из бездомных, просит оставить пакетики чая. Пока Галина роется в сумке в поисках пачки чая, я обращаю внимание на старый проржавевший гараж, через открытую дверь вижу некое подобие лежанки, полочки с какими-то вещами. Возле гаража ходит несколько человек из числа сегодняшних гостей.
— Они что, здесь живут?! – удивляюсь я. Промёрзнув за час стояния на улице до самых костей, я не в силах понять, как могут люди зимой жить в подобных условиях.
— Да, — отвечает Татьяна. – И это они ещё хорошо устроились. У других совсем нет пристанища. Спят где-то по подъездам, находят заброшенные дома в частном секторе. А когда ударят морозы, будут умирать как мухи.
ПО СТОПАМ МАТЕРИ ТЕРЕЗЫ
Мы сидим на тесной кухоньке Татьяны и пьём горячий чай.
— Вид бомжа вызывает в людях неприязнь и, я бы даже сказала, отвращение. Почему ты решилась на это служение? — задаю хозяйке давно терзающий меня вопрос.
— Люди, которые сегодня оказались на улице, это «пропавшее» поколение. Расцвет их жизни пришёлся на 90-е годы, когда разрушилась советская система, потерпели крах сложившиеся годами ценности. Эти люди не нашли себе применения в новых условиях, стали спиваться и, как результат, оказались выброшенными на улицу. Я понимаю их, потому что сама пережила непростые времена, прошла трудный путь и спасла меня только вера. Обретя веру в Бога, я смогла коренным образом изменить свою жизнь. И сейчас вижу свою цель в том, чтобы помогать другим людям найти выход. Общаясь с бездомными, я поняла, сколько боли и обид в их жизни. Каждая человеческая жизнь – это катастрофа, восстановить её очень сложно. Сейчас подрастает новое поколение, которое идёт по стопам своих родителей, тоже бомжует. И это ужасно.
— Но ведь кормить и одевать бездомных можно бесконечно. Есть ли у тебя глобальная цель?
— Я вижу, что многие хотят вырваться из этого замкнутого круга. И наша задача — помочь им в этом. Конечно, своими силами мы этого сделать не сможем. И я очень надеюсь на поддержку городской и областной власти. Работать с такими людьми никто не хочет, это, мягко говоря, неприятно. Но оставлять всё как есть тоже нельзя. Присутствие в городе бомжей создаёт много проблем, среди которых и преступность, и болезни… Ведь бездомные люди – это язва на теле общества, которую надо лечить, и это задача самого общества и власти.
— Как, по-твоему, эту проблему решить? И в чём заключается помощь власти?
— Этим людям нужен реабилитационный центр, где они могли бы жить, привести себя в нормальный вид. В конечном итоге восстановить свой социальный статус. У нас есть практика работы с алко- и наркозависимыми. Поэтому в наших силах наставить этих людей на правильный путь.
Но для создания подобного центра нужно здание. И в этом заключается главная поддержка власти – выделить для этой цели помещение. Не пустующее здание без окон и дверей, а помещение, где смогли бы жить люди.
— И всё-таки скажи, общаясь с этими людьми, какие чувства ты испытываешь? Извини за прямоту, не боишься подцепить какую-нибудь инфекцию?
— В этих случаях я вспоминаю мать Терезу. Она служила нищим, больным, прокажённым и никогда ничем не болела. Бог настолько её хранил. Поэтому в своей жизни я руководствуюсь её фразой: «Люби. Чем больше ты разделишь с другими, тем большим будешь обладать».
Елена ПАВЛОВА, фото автора
0
