Убедительная победа Владимира Путина на выборах – это не только победа российской государственности, здоровых сил страны. Это еще и победа российской провинции – настоящей России, расположенной за пределами МКАД
«Болотные» москвичи громко шумели. Но на фоне всего народа их оказалось ничтожно мало. Мы тихо сидели в своих поселках, деревнях и малых городах. Но нас больше. В разы. И именно мы, жители глубинки, громко и весомо сказали 4 марта свое решающее слово за Россию и Путина.
Но такой итог выборов совсем не означает, что жителей глубинки полностью устраивает текущая ситуация в стране. Это далеко не так. В деревнях, поселках, малых городах существует немало своих кричащих проблем. Более того, многие из них накапливались именно в последние годы. У нас, в глубинке, существует собственная повестка, и она кардинально отличается от той повестки, которую пытаются навязать власти и обществу жители крупных городов. В период выборов во имя сохранения государства нормальные люди были обязаны сплотиться вокруг лидера страны, поэтому все накопившиеся обиды и разговоры о допущенных ошибках необходимо было отодвинуть на второй план. Это была единственно возможная ответственная позиция.
Сегодня, когда выборы прошли и когда подавляющее большинство жителей глубинки делом доказало свою верность России и ее лидеру, пришло время предметного обсуждения наших проблем. А главное, их решения.
Так сложилось, что в последние годы в стране был проведен целый комплекс социальных реформ. Далеко не все из них сыграли положительную роль для социального самочувствия наших земляков. Некоторые из реформ, рожденные теоретиками в тиши столичных кабинетов, не учитывали специфику сельских районов и небольших городов и, несмотря на все благие намерения их авторов, оказались серьезным ударом по интересам населения.
Хотелось бы коротко обозначить лишь самые острые из множества проблем, волнующих сегодня селян и жителей небольших районов.
ЭТО СТРАШНОЕ СЛОВО – «ОПТИМИЗАЦИЯ»
Надо напомнить, что не только при Советской власти, но даже в 90-е годы социальную сферу на селе не трогали – она продолжала существовать, несмотря на нищенское финансирование. Слово «оптимизация» появилось значительно позднее, в 2004-м, с приходом на ключевые должности в социальном блоке правительства некоторых «выдающихся специалистов», с подачи которых образование было переведено на «нормативно-подушевое» финансирование, гарантированно убивающее сельскую школу.
Понятно, что расходы на одного ученика в городской и сельской школе одинаковыми быть не могут. Просто потому, что зарплату учителю надо платить в любом случае, независимо от того, сколько учеников в его классе – 5 или 25. Не говоря уже о том, что на отопление или освещение школьных зданий количество учеников не может повлиять никаким образом. Поэтому вполне естественно, что началось обвальное закрытие школ на селе.
Я привожу здесь примеры по образованию. Но все сказанное, с небольшими нюансами, можно отнести и к здравоохранению, и к культуре в сельских районах.
Тверская область в недавний период своей истории резко выделялась даже на общем печальном фоне, заняв место среди «лидеров» по числу закрытых сельских школ.
На самом деле «оптимизация» социальной сферы – это трагедия для сельских жителей. Люди, по сути, выдавливаются с обжитых мест, из родных деревень. Доказано многократно – примерно в течение года после закрытия школы деревню покидает трудоспособное население, имеющее детей. «Оптимизация» лишает родителей права учить своих детей по месту своего жительства. Лишает педагогов средств к существованию (а надо понимать, что сокращенный сельский бюджетник не имеет реальных шансов на дальнейшее трудоустройство, по крайней мере в своем населенном пункте). Лишает село права на жизнь. И все это – из соображений «экономической выгоды», рассчитанной где-то в пределах Садового кольца людьми, не понимающими разницы между социальным управлением территорией и бизнесом в какой-нибудь торговой палатке. Территория все-таки не бизнес, и социальная сфера не бизнес. Поэтому подходы здесь должны быть совсем другими. В интересах населения, а не в противовес им.
Сейчас слово «оптимизация», ставшее одиозным, нередко заменяют более благозвучными синонимами – «реструктуризация», «модернизация отрасли». Но суть вопроса от этого не меняется. Идет и продолжает идти разрушение сложившегося уклада жизни на селе – продуманное и системное.
Именно в лице власти селяне видят надежду на спасение от этой беды. Больше надеяться им не на кого и не на что. Конкретные предложения, как законным путем остановить «оптимизацию» школ, звучали многократно, и они хорошо известны. Законодательство и сегодня дает возможность финансировать малокомплектные школы по смете, а не по числу учащихся. Проблема в другом. Как это ни удивительно, малокомплектных школ у нас нет! То есть совсем ни одной! Не в жизни, конечно, а юридически. Потому что в законодательстве нет конкретного юридического определения – что это такое. А значит, и бюджет формируется исходя только из подушевого норматива, без какого-либо учета реальной наполняемости сельских школ.
Между прочим, никто не отнимал у областных законодателей право дать определение малокомплектных школ и установить особенности их финансирования на региональном уровне. Может быть, пора этим заняться? Все сельское население спасибо скажет!
С сохранением социальной сферы на селе тесно связана недавняя реформа бюджетных учреждений. Я не раз говорил и повторяю: в самом Федеральном законе №83 ничего страшного нет. Если руководствоваться именно законом, а не подзаконными «рекомендациями». Очевидно, что учреждения социальной сферы на селе могут быть сохранены только в форме казенных, потому что все другие организационно-правовые формы будут опять же означать жестко «подушевой» принцип финансирования, с очевидными последствиями. Приведу пример по Оленинскому району. Если бы мы выбрали любой другой тип учреждений, кроме казенных, к новому, 2013 году в районе осталось бы четыре школы вместо сегодняшних двадцати.
До недавнего времени казалось, что проблема решена. Никто не мешал районам проводить реформу бюджетных учреждений в рамках закона, но с учетом собственной специфики. Губернатор дал нам такую возможность. Но на другом уровне, гораздо ниже, это нравится не всем. Недавно я с интересом прочитал «рейтинг районов», верхние строчки в котором заняли территории, где казенных учреждений, сохранивших сметное финансирование, нет вообще. Соответственно, мы и еще пять районов оказались в самом низу «рейтинга» как «саботирующие федеральную реформу» (цитирую дословно). Я бы не стал упоминать про этот курьезный случай, если бы через неделю после появления «рейтинга районов» не состоялись выборы. На которых все те же пять «отстающих» и «саботирующих реформу» районов подтвердили самый высокий уровень поддержки действующей власти. А так называемые «лидеры рейтинга» (опять же все без исключения) показали в день голосования самые скромные результаты.
О чем это говорит? Только об одном: непродуманное проведение реформ (ради самих реформ, а не ради людей) сегодня выступает мощным катализатором социальной напряженности на каждой территории. Спасибо авторам «рейтинга», они это очень убедительно доказали.
Пора признать, что «оптимизация» социальной сферы, проходившая последние восемь лет, была ошибкой. Никто не предлагает восстанавливать то, что уже разрушено – это невозможно. Но чудовищный каток «оптимизации» должен остановиться раз и навсегда. Именно сегодня, когда сельские жители однозначно проявили себя как надежная опора государства, самое время для такого решения. Оно будет понятным и логичным.
ОТ «РЕФОРМЫ ЖКХ» – К ВОССТАНОВЛЕНИЮ ЖКХ
Не меньше вопросов, чем «оптимизация» социальной сферы на селе, вызывает реформирование коммунальной сферы в поселках и малых городах. И здесь опять же речь идет не о частных, а о системных ошибках. В небольших райцентрах в отличие от крупных городов ЖКХ так и не стало (а главное, не может стать) рыночной, самоокупаемой отраслью. Просто по объективным причинам, таким как более высокая себестоимость услуг (начиная с видов топлива и кончая этажностью зданий), гораздо более низкий уровень доходов населения, худшее состояние инфраструктуры, требующей больших вложений в ремонт… Поэтому, несмотря на все многолетние попытки реформирования, ЖКХ в глубинке остается убыточной отраслью, неспособной к выживанию без бюджетных дотаций. Нормальный бизнес туда не идет. А те «инвесторы», которые готовы прийти в коммунальную сферу поселка или малого города, в 90 процентах случаев просто «выжимают» с территории последнее и через пару лет уходят, добив местное ЖКХ окончательно.
Такова наша реальность. Ее необходимо признать. А значит, признать необходимость сохранения коммунальных предприятий в муниципальной форме собственности, с дотированием из бюджетов всех уровней. По крайней мере для населенных пунктов с численностью менее 20 тысяч человек это единственно возможное решение.
Пять лет назад мы радовались созданию Фонда реформирования ЖКХ. Из федерального бюджета пошли колоссальные средства на капитальный ремонт жилья и на переселение граждан из ветхого жилфонда. Это гораздо меньше, чем необходимо для восстановления нашей инфраструктуры, разрушенной в 90-е. Но все равно прогресс налицо. Такова была первая реакция на принятый в 2007 году Федеральный закон №185.
Однако все оказалось гораздо сложнее и печальнее. Казалось бы, государство, имея средства, должно было выделить их всем регионам и всем муниципальным образованиям пропорционально, без всяких условий. Ведь не регионы и не муниципалитеты разваливали коммуналку. Сложившееся в ней бедственное положение – прямой результат «либеральных рыночных реформ», насаждавшихся в 90-е годы сверху, часто вопреки позиции тех же региональных и местных властей. И по разрушительным последствиям той «славной» эпохи с ЖКХ может сравниться разве что сельское хозяйство. Так давайте всем миром восстанавливать разрушенное.
Однако благая идея очень быстро превратилась в очередное «изнасилование» муниципалов и коммунальщиков. Деньги пошли на места на предельно жестких условиях продолжения реформ в коммунальной сфере. Прежде всего 185-ФЗ заложил механизм массового уничтожения муниципальных предприятий. Приватизация «коммуналки» была прямым, прописанным в самом законе условием получения средств. Кто-то (как мы, например) ценой отказа от участия в программах сохранил муниципальный характер ЖКХ, а значит, нормальную работу отрасли. Кто-то выбрал деньги и, наверное, не раз уже об этом пожалел. Потому что приход частников на место бывших МУПов создал очень серьезные проблемы. Речь не только о росте тарифов (это само собой). Ситуация в коммунальной сфере во многих местах стала просто выходить из-под контроля.
И самое главное. В последнее время первые лица государства совершенно правильно ставят вопросы о наведении порядка в такой важнейшей отрасли, как ЖКХ. В то же самое время существует фонд, мощная государственная структура, которая выдвигает требования об очередных коммунальных экспериментах в духе 90-х годов и, по сути, занимает позицию, противоположную политике государства.
Так, может быть, пора уже сам подход менять? Деньги, имеющиеся в фонде, передать в Минрегион и распределить по всем городам и поселкам России по единой методике – жилье нуждается в ремонте везде. И без всяких дополнительных условий, вред от которых сегодня многократно перевешивает пользу от полученных средств. А сам фонд реформирования ЖКХ преобразовать в фонд восстановления и развития ЖКХ – то есть поставить перед ним именно те задачи, решения которых давно ждут миллионы людей.
Если государство перейдет от поддержки «рыночных реформ» в ЖКХ к поддержке назревшего восстановления и развития ЖКХ, это станет еще одним важнейшим шагом навстречу устремлениям людей. Прежде всего навстречу жителям поселков и малых городов
«ГЛУБИНКА» И ПОЛИТРЕФОРМА
Как известно, Россия находится на пороге масштабной политической реформы. Это, к счастью, не «перестройка», а именно новый, более зрелый этап развития страны. Но для жителей провинции, голос которых нередко заглушается «политическим классом» крупных городов, это новый и достаточно серьезный вызов, с которым необходимо справиться.
Сегодня в нашей стране семь партий. Скоро станет 70. А потом, может быть, и 700. Понятно, что все эти новые партии, самого пестрого и причудливого окраса, никакого отношения к проблемам российской глубинки иметь не будут. Их активность и влияние не выйдут за пределы МКАД, их интересы будут там же.
По сути, все лучшие, активные, подготовленные силы в сельских районах уже давно находятся в «Единой России». И только с ней, партией Путина, связывают свое политическое будущее.
Поэтому и вопрос для нас должен стоять не о пестроте и количестве разных партий (оставим его москвичам), а о развитии нашей лидирующей партии.
«Единая Россия» в сегодняшних новых условиях нуждается в самом серьезном реформировании. Не ради ослабления партии и тем более не ради сдачи ее нынешних позиций. А наоборот, чтобы сделать партию более динамичной, современной, живой.
Гораздо больше вреда, чем любая оппозиция, мы нанесли себе сами, демонстрируя в недавнем прошлом полное «согласие» и бездумное «одобрение», уходя от реальных, нередко болезненных проблем. Партия больше не может и не должна быть механизмом, сопровождающим чужие решения. Наоборот, пришло время формировать собственную партийную позицию по проблемам, волнующим общество. Формировать снизу, опираясь на актив и на рядовых однопартийцев. И отстаивать свою позицию в конструктивном диалоге с властью.
При этом если мы говорим о наших партийных делах, то разбюрокрачивание «Единой России», повышение роли ее рядовых членов, местных и первичных отделений – это главный вопрос, от которого в перспективе будет зависеть сохранение партией своих лидирующих позиций.
Партия неоднородна. В ней два с лишним миллиона человек, объединенных общими патриотическими целями, но достаточно разных по представляемым интересам территорий, отраслей, социальных групп. И все эти интересы должны иметь свое выражение. Поэтому назрел вопрос о создании в «Единой России» внутрипартийных фракций и платформ, способных формировать и отстаивать в партии свою позицию. И именно на этом поле интересы жителей «глубинки» необходимо отстаивать самым активным образом. Тем более что среди рядовых членов «Единой России», в среднем звене партийного актива, нас – большинство.
Крайне важным решением стало введение в «Единой России» внутрипартийных праймериз. Они показали свою положительную роль. Но если при формировании списка в Госдуму все было честно, на основе голосования членов партии, то, например, на выборах Законодательного собрания многие победители праймериз оказались на непроходных местах списка и не попали в депутаты. Нужны гарантии от повторения подобных ситуаций, которые вредят прежде всего самой партии. А потому результаты праймериз необходимо сделать обязательными для исполнения, без возможности их корректировки в ту или иную сторону.
Наконец, не пора ли вернуться к альтернативным выборам секретарей местных и региональных политсоветов, как это было в первые годы существования «Единой России»? Думаю, партия созрела для того, чтобы доверить своим членам формирование руководящих органов на местах.
Какое отношение все это имеет к интересам жителей провинции? Самое прямое! Именно в лидирующей партии, используя ее демократические механизмы, мы и можем отстаивать свои интересы. Все остальные партии (действующие и будущие) от этих интересов далеки. Пока оппозиция борется против «Единой России», нам надо бороться за партию, улучшать ее изнутри.
Провинция, территория «путинского большинства», ждет перемен. Тех перемен, которые позволят сохранить то, что нам дорого. Наш уклад жизни. Наши школы, клубы, больницы. Наши деревни и посёлки.
Потому что не все реформы полезны. Люди, живущие на местах, не хотят быть объектом очередных экспериментов. Они хотят просто жить. Стабильно, достойно и предсказуемо. Жить на своей земле, где жили их отцы и деды. Думаю, мы имеем на это право.
Олег Дубов,
глава Оленинского района, член
политсовета ТРО партии
«Единая Россия»
0
