ЧТО РАССКАЗАЛ «КАРАВАНУ» ЗНАМЕНИТЫЙ ПОЛИТЗЕК
Житель села Завидово Тверской области Сергей Мохнаткин едва ли не самый популярный медиа-персонаж последнего времени. Задержанный 31 декабря 2009 года за то, что якобы сломал нос полицейскому на несанкционированном митинге, 23 апреля 2012-го Мохнаткин был лично помилован президентом
Герой, бомж, революционер, рыцарь – в Интернете у Сергея Мохнаткина множество определений. Корреспондент «Каравана» встретилась с Сергеем и лично убедилась, что он – обычный человек, ставший жертвой обстоятельств.
«ЭТУ ЖЕНЩИНУ ТАЩИЛИ ЗА ШИВОРОТ ПО СТУПЕНЬКАМ»
Сергей Мохнаткин и тверской правозащитник Александр Романов пьют пиво за круглым пластиковым столиком в «Космополисе». На обоих черные очки.
– Шифруетесь?
– Нет, просто солнце, – отвечают они с интонацией заговорщиков, и сразу становится ясно: шифруются.
Сергей Мохнаткин многолик. Он немного похож на бомжа, чуть-чуть на Солженицына, а на его визитке – портрет Эйнштейна. Лучики морщин, фирменная борода с проседью, редкие гнилые зубы, из-за чего речь Мохнаткина не льется, а шелестит. Черный костюм с отливом не в размер, и длинные брючины ниспадают на серые мокасины.
Я честно изучила Интернет, выискивая информацию о герое. Об аресте Мохнаткина пишут разное. Самая популярная версия – вступился за женщину и, хотя не был участником митинга, попал в автозак, а почти сразу оттуда – в колонию №4 города Торжка.
– Что же произошло на самом деле?
– Я пришел на Триумфальную площадь за час до акции. Еще не было никаких признаков митинга, но все уже оцепили менты. Я просто остановился закурить: я куряка страшный. А та женщина – она была без плакатов, без микрофона, может, и не участница вовсе… Менты ее такой грязной бранью поливали… Такое отношение к женщине было… гнусное. Я сначала не хотел влезать в драку, думал: на фига мне это надо. Но когда ей вывернули руки, как террористу с бомбой… И когда я увидел, что другую женщину тащат за шиворот, спиной по ступенькам, а рядом лежит костыль… Вот тогда я не по-хорошему заорал. Я и до этого, бывало, делал замечания сотрудникам полиции. Ну не нравится мне, когда блюститель порядка сам его нарушает. Одно дело – бомж или пьяница, а другое – человек в погонах.
– Пишут, что вы сломали нос полицейскому…
– Посмотрите на меня, – иронически говорит щуплый, маленький Мохнаткин, и, действительно, с трудом верится в силу его кулачка. – Я бросился за женщину, и на меня бросились трое или четверо, скрутили и бросили в автозак. А потом мне сообщили про этот сломанный нос.
– Напоминает фильм «Воры в законе», – вворачивает Александр Романов. – Помните, там есть сцена: идет суд, адвокат говорит: «Мой подзащитный стрелял восемь раз и ни разу не попал». «Как же воин-десантник стрелял восемь раз и не попал? – отвечает прокурор. – Это поклеп на советскую армию!»
– А тут поклеп на русскую полицию, – улыбается Мохнаткин. – Через четыре месяца мне этого человека показывали на очной ставке: видимо, нашли похожее лицо. «Нос» к тому времени уже «зарос».
«В КОЛОНИИ НЕТ ЗАКОНА»
Имя Мохнаткина ставят в одном ряду с Михаилом Ходорковским и Платоном Лебедевым, сурово наказанных государством. Хотя последние два – долларовые миллиардеры, а наш герой – скромный разносчик пиццы. «Свободу Мохнаткину!» – возопила вся мировая общественность. Он был частым героем эфиров BBC, в его поддержку митинговали по всей стране. В Интернете была создана кнопка «Помощь Сергею Мохнаткину», по ней все желающие переводили деньги. В итоге набралось 86000 рублей.
– Я был самым богатым зеком, – шутит Мохнаткин. – Хотя в колонии больше 3000 использовать нельзя. А недавно мне из Канады посылка пришла: черное нижнее белье, черные батнички. Правда, я примерил их только на свободе. Потому что сотрудник колонии сказал, как почтальон Печкин: «Тебе посылка пришла. Но мы ее не дадим, потому что у тебя документов нет».
О своем пребывании в колонии № 4 Сергей Мохнаткин говорит спокойно, даже с оттенком иронии. А что у него творится внутри – известно только Богу и освободившимся зекам.
– Я не был знаком с этой системой изнутри… Пока свой нос туда не сунешь, не поймешь. На зоне свои касты: в одной камере 50 кв. м с тобой сидят 34 человека: «блатные», «козлы», «петухи»… Последние – это непорядочные зеки, многие по сексуальным преступлениям попали. Их на зоне не уважают.
– А вы кем были?
– Я был мужиком, – отвечает Мохнаткин. – Это, по их понятиям, серьезный, порядочный арестант. Ему, например, не положено туалет убирать. При встрече меня спросили: «Ты мужик?» А я с бородой – думаю, ну не женщина же… Наверное, я не похож на поломойку. Все-таки два высших образования.
У Сергея Мохнаткина действительно два высших образования: кибернетика и международные отношения. А еще он потомственный музыкант, играет на пианино. Но на зоне ему нашли другое применение:
– Я был слесарем-ремонтником, а потом завхозом в школе. Я знал эту работу и хотел работать. Однако меня не оформляли на полную ставку, давали меньший объем – и платили меньше, соответственно: 500 рублей вместо 2100. Иногда денег на курево не хватало, пока эту кнопку не завели.
– Почему к вам было такое предвзятое отношение?
– Здесь дело в системе, – размышляет Мохнаткин. – Любой, кто выступает против системы, автоматически становится ее врагом. В колонии работают 150-200 человек, я общался с полутора десятком. Это нормальные, адекватные люди. Просто они – плоды той структуры, где работают… Проблемы начались, когда у меня разладились отношения с руководством. На самом деле начальник колонии – это ее полноправный хозяин. На жаргоне его называют «хозяйкой». И никто ему не указ: ни президент, ни Конституция.
На зоне Мохнаткин постоянно бастовал: против несправедливого обращения, нарушения закона и человеческих прав. Почти весь срок он просидел в карцере и на голодовках.
– Я подал заявление в суд с просьбой перевести меня в колонию с менее строгим режимом. У меня чистая биография: ее прошерстили чуть ли не до 1917 года. Мое заявление приняли только через две недели, а должны были в течение суток. Его передали без документов, голым. Это грубое нарушение законодательства, и не единственное. В колонии вообще нет закона.
«ЧТОБЫ ОТВЛЕЧЬСЯ, Я ПЕЛ РОК И ДЖАЗ»
Сергей Мохнаткин засыпает меня тюремными аббревиатурами, от которых я покрываюсь гусиной кожей:
– Меня бросали то в ПКТ (помещение камерного типа. – Прим. авт.), то в ШИЗО (штрафной изолятор. – Прим. авт.). Эти камеры отличаются тем, что в ПКТ можно курить, а в ШИЗО нельзя. Вот в 6 утра пристегиваешь металлическую шконку к стене: лежать нельзя. Весь день сижу, прижимаюсь к батарее, потому что тепла хочется.
Сергей рисует камушком на столе интерьер штрафного изолятора: здесь форточка, здесь металлический стул… все.
– Больше 15 суток давать нельзя, так я одну ночь переночую – опять ведут в ШИЗО, и еще
15 суток.
– А за что вас наказывали? – спрашиваю, смутно припоминая вычитанное в Интернете про «незаправленную постель».
– Там никого не интересует, за что. Могут написать, что я детей живых ем или что на голове хожу по колонии.
Основной формой борьбы за справедливость была популярная сегодня голодовка. За два года Мохнаткин похудел с 74 до 60 килограммов.
– Сколько раз вы голодали?
Он загибает пальцы:
– Раз, два, три, четыре. Два раза голодал более 20 дней. Летом 22 дня. Только воду пил.
– И как?
– Нормально! – отмахивается он и мрачнеет. – На самом деле от всего этого крыша могла улететь. После третей голодовки сказали «он должен быть изолирован» и перевели меня в одиночку. Если ты ищешь правду в колонии, тебя всегда принимают за сумасшедшего.
«Лечить крышу» Мохнаткина повели к тюремному психотерапевту. Об этом визите он до сих пор вспоминает с содроганием.
– Это не врач, это садист. Его задача – сломать твою личность, сделать амебой, опустить.
Эти психиатрические методы страшнее побоев, лучше бы дубинкой по морде.
Мне вспоминается Оруэлл, «1984»: сцена, когда к лицу героя подносят крыс, которых он панически боится.
Мохнаткин соглашается:
– Например, он разговаривает со мной через стеклянную стену. Я прошу его взять заявление, чтобы меня перевести в другую колонию. Он на весь коридор кричит: «Заключенный просит принять его паспорт!» Он просто выставляет тебя дураком, пытаясь тебя запутать и унизить.
Сергей Мохнаткин выплевывает орешки из шоколадки и аккуратно кладет их в пепельницу.
– После всех протестов меня перевели-таки в другой отряд. Первый отряд был в основном козлиный, в нем было мало мужиков. А второй отряд состоял из осужденных высшего сорта.
– Как вам удалось продержаться?
– Я старался контролировать ситуацию. Думал о будущем, о политике, о стране. Когда знал, что никто не слышит, пел джазовые и роковые композиции. Многие люди держатся, которые несправедливо страдают. Их бьют, лечат, а они держатся. Так что я не один такой.
«МЫ ХОТЕЛИ ПОМОЧЬ ОБРАЗОВАНИЮ»
– Найти Мохнаткина – это дорогого стоит. Это нужно было такой кульбит делать, – закусывая пиво шоколадом, говорит Александр Романов, правозащитник и член организации «Тверской мемориал». – Мы долго не знали, что он сидит в Торжке. Мы хотели поддержать его нормальным, законным образом. Любому человеку нужна помощь, особенно в условиях, когда на тебя постоянно наезжает администрация…
– Они могли меня просто закопать, – кивает Мохнаткин.
Столкновения с руководством колонии продолжились и после освобождения Сергея. Ему не разрешили взять с собой прикормленную школьную кошку Цыгу и даже не приняли гуманитарную помощь для школы в колонии.
– Мы купили школьно-письменные принадлежности, лампочки, краски… Там с этим туговато, – говорит Александр Романов. – Весь день прождали, но помощь так и не приняли. Говорят, нельзя принимать от частного лица: должен быть устав, накладная и счет-фактура организации. У меня в машине три дня уже лежит эта хрень.
– Мы хотели помочь не колонии, не начальству, а именно образованию, – добавляет Мохнаткин. – Это хорошее дело. Заключенные, окончившие школу в тюрьме, лучше ведут себя на свободе.
– Ок, а что там с кошкой?
– Про кошку я так сказал… чтобы журналисты от меня отстали. Хотя я и на самом деле хочу ее забрать. За Цыгой мы в школе ухаживали, она нам мышей ловила. Но пока не отдают. Придираются даже к тому, что «Цыга» пишется через «и».
– А я им ответил: «Цыган на цыпочках сказал цыпленку цыц!» – хохочет Александр Романов.
«Я БУДУ ЗАЩИЩАТЬ ЗАКЛЮЧЁННЫХ»
Сергей Мохнаткин приехал в Тверскую область из Удмуртии. Он снимал квартиру в поселке Завидово и каждый день ездил на электричке в Москву. Для кармана работал супервайзером в фирме «Империя пиццы», а для души основал «Русское научное общество», которое занималось поиском научных открытий, помощью ученым, защитой их прав. Он намерен и впредь продолжать общественную деятельность:
– Пойду в тот же Фонд защиты заключенных – если возьмут.
– Что для вас изменилось после колонии?
– Принципиально – ничего. Я и раньше все понимал про российское правительство. Просто эти знания стали тверже. Коррупция – это не самое главное. А главное – неуважительное отношение к элементарным человеческим ценностям. Право на жизнь, на свободу. Если я никого не задеваю – я могу жить, как хочу. А меня бросают в тюрьму.
– Вы рады, что получили такой опыт?
И тут впервые за все время Мохнаткин начинает кричать. И даже глупая «Чумачечая весна» не в силах заглушить его голоса.
– Я? Я рад? Я потерял два года жизни! Тюрьма не дает ничего позитивного человеку! Я только еще лучше понял, до какой степени беспринципно и преступно наше правительство и наша страна.
Он успокаивается и улыбается редкозубым ртом:
– Да я обычный на самом деле. В моей шкуре мог оказаться каждый. А сколько несправедливо осужденных сидят в тюрьмах? И о них никто не пишет. Я стал публичным не по своей воле. Вот и все.
Любовь КУКУШИНА, фото Александра РОМАНОВА
0
