ИСПОВЕДЬ ЖЕНЩИНЫ, КОТОРАЯ ПИШЕТ ИКОНЫ,
Елена Костромина – мастер художественной росписи по дереву в Тверском лицее №12. Одновременно она пишет иконы, которые украшают храмы Твери, Москвы, Углича и кельи на священной горе Афон. Сама Елена Ивановна объясняет: хвалить иконописца не принято. Человек этой профессии обязан отрешиться от всякой авторской гордости и творческого самолюбования
НЕЛЬЗЯ ПИСАТЬ ИКОНУ ПОД РАДИО
Ее кабинет неуловимо напоминает монастырскую келью. Скромная обстановка: стул, стол, тумбочка, шкаф. Щербатые стены увешаны иконами, молитвами и православными календарями. Окошко узкое, одностворчатое. Только вот хозяйка кабинета отнюдь не похожа на монахиню. Это статная веселая женщина в сиреневой широкой юбке и жакете с сиреневыми пуговицами. Недописанная икона в углу накрыта сиреневой тряпицей.
— А как вы узнали, что я люблю сиреневый цвет? – удивляется Елена Ивановна.
Иконопись – дело не всей ее жизни, а, скорее, второй половины. Занятие это сакральное, и непосвященный сразу же натыкается на множество вопросов: начиная от того, на какой слог ставится ударение, заканчивая секретами написания, которые у каждого мастера свои. Искусство иконописи нельзя постигнуть с кондачка. Люди приходят к нему по-разному, часто «многими скорбями», через страдания и потери. Так и вышло в непростой судьбе нашей героини.
— Мы же все были пионерами и комсомольцами, — объясняет Елена Костромина. – Даже бабушка моя была членом КПСС. Однако свое художественное образование я получала в Загорске, нынешнем Сергиевом Посаде. Наш техникум располагался близ Троице-Сергиевой Лавры. 50% занятий проходило на территории Лавры или в ее музеях, где были собраны лучшие образцы декоративно-прикладного искусства многих веков. Наш преподаватель по истории искусств был лично знаком с местным духовенством. И хотя в те годы велась активная атеистическая пропаганда (отчисляли за принятие таинства крещения), он эту свою любовь к иконе нам привил. Мы многого не понимали, мы просто видели вокруг это благолепие…
Истинно верующего человека выдает его словарь. В лексиконе Елены Костроминой преобладают выражения «Слава Богу!», слова с корнем «благо», а также иконописные термины. Конечно, так было не всегда, а путь к вере был тернистым. В Тверь Елена Костромина попала в 1983-м, по распределению. Работала в объединении народно-художественных промыслов, теперешнем ООО «Тверской сувенир», художником по стеклу. Жизнь была яркая, веселая и бесшабашная. А потом случилась трагедия, разломившая ее на две части.
— Так вышло, что за два года я потеряла мужа и ребенка, — сейчас Елена Ивановна уже может говорить об этом спокойно, с печальной улыбкой. — В таких случаях либо сходят с ума, либо идут в церковь. Тяжело видеть вокруг веселые лица. Хочется пойти туда, где можно поплакать. В 1996 году я узнала, что при Свято-Екатерининском монастыре есть иконописная артель. Ее организовал Андрей Запруднов, выпускник Венециановки. Там было много народа: живописцы, резчики по дереву, изготовители иконных досок. Среди этих людей были как профессиональные художники, так и врачи, учителя, инженеры… Это была иконописная школа, куда мог прийти любой взрослый. Я пришла в артель как художник, но посредством православной иконы пришла к вере в Бога и полностью воцерковилась.
— Чем занималась артель?
— Мы вместе писали иконостасы для всей матушки-России: Тверь, Дивеево, Углич, Калининград… А также расписывали храмы. Андрей Запруднов нас просвещал, священники вели с нами богословские беседы… Прежде чем писать образ святого, мы читали его житие. Во время работы слушали духовную музыку. Бывало так, что один человек читал вслух житие, а остальные в это время писали иконы. Иконописцу для работы нужно особенное, молитвенное состояние. Грубо говоря, сложно писать икону в миру, под радио или телевизор.
В 2000 году родоначальник артели Андрей Запруднов пропал. Это была нашумевшая в СМИ история, и до сих пор неясно, бежал он за границу или трагически погиб. После этого артель распалась.
— Мы разошлись кто куда, — вспоминает Елена Костромина. – Многие продолжили заниматься любимым ремеслом. Супруги Колтовые, Кирилловы, Михайловские, известные в городе иконописцы, — они тоже с Запрудновым начинали. Учеников осталось много, и все мы ему благодарны. Некоторые женщины из нашей артели ушли в монастырь.
ЗОЛОТЫЕ НИМБЫ И ТИПАЖИ БОРОД
Напротив импровизированной «кельи» расположена мастерская, где работает Елена Ивановна. Там стоят и лежат несколько досок, накрытых тряпицами. Я думала, покрытие несет в себе символический смысл. Потом выясняется, что это средство защиты от прожорливых мух.
— Краски для иконы творятся на яичном желтке, разведенном с водой, уксусом или вином, — делится Елена Ивановна. — Когда икона свежеокрашенна, ее запах приманивает мух. Уйдешь на обед – а часть работы съедена. А вот когда я лаком покрою, мух уже можно не опасаться.
В мастерской работа кипит даже по выходным. Елена Костромина признается, что написание икон для нее – ежедневная молитва, процесс литургический и непрерывный. Если в день не выделила этому занятию хотя бы два часа – считай, что день потерян. Сейчас она одновременно трудится над 12 иконами.
— Это Державная Пресвятая Богородица, это Михаил Тверской, это Спас на престоле, — Елена Ивановна по очереди снимает тряпицы, и взору открываются изображения святых. Их силуэты уже написаны, а вот вместо лика и рук пока белые пятна. – Эти три иконы я пишу для храма Рождества Богородицы на улице Вагжанова, для его правого придела. Через месяц вы их там увидите. А еще я пишу в Тулу, в Химки, в деревню Емельяново под Старицей… Работы хватает, слава Богу.
В меру сил мастеру помогают ученики – из числа тех, кто интересуется. Чаще всего они занимаются роскрышью – цветовым наполнением иконы.
— А вы что чувствуете, когда видите свои иконы «на местах»?
Она задумывается:
— Я самокритик, да и глаза с годами все зорче. Смотрю на иконы и думаю: здесь можно было цвет другой, здесь линию плавнее… И конечно, мне благостно, что в этом храме есть мои иконы. Однако нельзя хвалить художника, а тем более иконописца. Мне оказана большая честь, что я могу этим делом заниматься. Я работаю во славу Божию.
— У иконописца, как у любого художника, может быть авторский стиль?
— Это сложный вопрос. С одной стороны, есть правило: нам необходимо отрешиться от индивидуальности и авторской гордости. Человек, который только начинает работать, просто копирует иконы. Однако через много лет он, уже прочувствовав образ, хочет добавить чего-то своего. В иконописи есть канон, но он не настолько подробно прописан, чтобы не было свободы творчества.
Мы листаем тонкую книжицу, написанную в начале XX века монахиней Троице-Сергиевой Лавры Иулианией в помощь начинающему иконописцу. Убеждаюсь, что канон в этом ремесле действительно многолик. Шаг влево, шаг вправо – это не про них.
— Один и тот же святой может быть изображен в разных стилях, — объясняет Елена Ивановна. — Вот Николай Угодник. Существует множество его иконографий: изображение оплечное и ростовое, в развороте, в анфас, в композиционной группе… Описания святых – это то, от чего мы отталкиваемся. Они представлены в специальных книгах – минеях. А уж какое выбрать, какие детали добавить, зависит от формы доски и других факторов.
Пособие монахини Иулиании открыто на странице, где нарисовано много разных бород: окладистая, пышная, раздвоенная на конце…
— Это типажи бород самых известных святых, — просвещает Елена Ивановна. – Однако после революции появилось много новомучеников, образа которых найти сложно. Тогда икона пишется по описанию. Иногда дается просто ссылка «борода аки у Николая Угодника».
Написание иконы начинается с изготовления доски с внутренней выемкой — «ковчегом». «Рама» иконы символизирует мир земной, а сам ковчег — мир горний. Елена Ивановна раскрывает секреты ремесла:
— Специальная доска покрывается паволокой. Наносится левкас — смесь мела и желатина. Потом на подготовленной доске создается рисунок. Он процарапывается специальной иголкой, чтобы потом, после покрытия цветом, я смогла восстановить каждую деталь, любую складку на одежде. Первым делом золотятся фоны и нимбы…
Истый профессионализм и преданное служение своему делу не могут оставаться в тени.
В 2007 году, на Всероссийском конкурсе «Мастерами славится Россия», Елена Костромина победила в номинации «роспись по дереву».
— Я отсылала на конкурс маленькую иконку Казанской Божьей Матери. Это мой любимый образ Богородицы, — говорит Елена Ивановна и тихо признается:
— Работа – это смысл моей жизни.
РАВНЕНИЕ НА АНДРЕЯ РУБЛЁВА
Иконописец ныне профессия востребованная. По всей России реставрируются соборы и возводятся новые. Вместе с этим в жизнь народа возвращается икона.
— Слава Богу, работы хватает, — неустанно повторяет Елена Костромина. — Мерных икон много заказывают. Когда младенец появляется на свет, заказывается специальная доска, длиной в рост ребенка, шириной — по ширине плечиков. На доске изображен святой, в честь которого дают имя ребенку. Мерная икона участвует в обряде крещения и сопровождает человека всю жизнь.
— Сколько стоит ваш труд?
— У нас всегда индивидуальный подход, — отмахивается она. – Например, я знаю, что батюшка в деревне Емельяново своими силами восстанавливает церковь, из кожи вон лезет. Для них я работаю почти за копейки. А есть состоятельные люди, готовые пожертвовать большие деньги на красоту храма. Главное, я получаю удовольствие от своей работы. Пусть это громко сказано, но мне дано вносить свою лепту в возрождение православной культуры.
— Сколько вами уже написано икон?
— Сколько волос на моей голове, — отшучивается Елена Ивановна, но, оценив ее работоспособность, я все-таки склоняюсь к мнению, что это чистая правда.
— Есть ли у вас пример для подражания?
— Наш общий учитель — это Андрей Рублёв. Больше равняться не на кого, после эпохи Рублева в русскую иконописную школу пришел упадок. Мы же пишем в древнерусском стиле, стремимся к технике тонкого, изысканного письма. Наша задача – передать лик святого: бесстрастный, благородный, благообразный. Он должен помочь человеку в обращениии с молитвой к Богу.
СЧАСТЛИВАЯ ЖЕНЩИНА
Наш разговор идет по кругу и постепенно возвращается к отправной точке: тому духовному перелому, который сделал из молодой разбитной художницы мудрую женщину, которая пишет иконы.
— Что изменилось в вашем внутреннем мире после прихода в церковь?
— Потихоньку изменились приоритеты. Когда человек богат духом, он не обращает внимания на материальную сторону. Мне часто хочется скрыться от всего мирского и побыть наедине с собой. Я люблю работать в лицее по выходным, когда здесь тихо и никого нет.
Во время интервью Елена Ивановна часто повторяет фразу Иисуса Христа: «В Царствие мое придешь многими скорбями…» Она поняла ее смысл на личном горьком (или светлом?) опыте.
— Когда у человека сытая бездумная жизнь, он не способен на духовное развитие. Как мне объяснили священники, когда я лила слезы в храме: «Ты думаешь, Бог тебя наказал, а он тебя приблизил». Кто знает, как сложилась бы моя жизнь сейчас, если бы не та трагедия…
— Теперь вы счастливый человек?
— Наверное, да, — на секунду замешкавшись, отвечает Елена Ивановна. — Я занимаюсь любимым делом, которое меня и кормит, и духовно обогащает. Я спокойно и философски отношусь к жизни, считая, что каждый получает только то, что заслужил. И еще мне радостно, что мои работы есть на Афоне. На священную гору женщинам нет входа, но там есть частичка моей души.
— Какова роль иконы в храме и в молитве?
— Молятся не на икону. Молятся святому, который на ней изображен. Когда икона освящена, она становится единым целым с этим святым. Икона должна помочь человеку сконцентрироваться на молитве.
— Неверующий человек может написать икону?
— Нет, — резко отвечает Елена Ивановна. — Работа не пойдет: доски будут лопаться, кисти из рук валиться. Я видела художников, относившихся к этому делу легкомысленно. Ничего у них не вышло. Работать нужно со страхом Божьим и духовным трепетом. Иконопись – это богословие в красках.
Любовь КУКУШКИНА
0
