На недавнем Давосском экономическом форуме премьер-министр РФ Дмитрий Медведев представил вниманию мировой элиты три сценария развития России. Все три, пошутил Медведев, пессимистические. Шутки шутками, а очередной кризис всё настойчивее стучится в двери даже благополучных стран. И только Россия, кажется, в очередной раз собирается спрятаться от него за занавеской из нефтедолларов
Нежелание модернизировать свою нефтезависимую экономику тянется ещё с советских времён. Но куда заведёт страну именно такой «особый путь»? За ответом на этот и другие вопросы журналист «Каравана» отправился к декану экономического факультета Тверского госуниверситета, кандидату экономических наук Давиду Мамагулашвили.
РЫНОК, ПОБЕДИВШИЙ ПЛАН
– Один из видных чиновников советской эпохи вспоминал: идёт совещание в Госплане, перед ответработниками выкладывают закрытые данные об истинном положении дел в экономике, и эти цифры говорят, что страна движется к краху. После совещания оглушённый свалившейся информацией чиновник выходит на улицу, а там, как обычно, спешат по делам люди, работают магазины, движутся троллейбусы… И этот ответственный работник сам себе задаёт вопрос: как всё это ещё действует? за счёт чего? И история противоположного свойства. В начале 80-х Маргарет Тэтчер докладывают, что плановая экономика в СССР неожиданно начинает приносить свои плоды и вот-вот одержит верх над свободным рынком. Чтобы не допустить этого, и были придуманы «звёздные вой-ны», которые отвлекли ресурсы Советского Союза от мирных целей. Что из этого, по-вашему, ближе к истине?
– К сожалению, к восьмидесятым годам советская экономика вошла в свой пик кризиса. Этот период получил название брежневского застоя. Объяснение простое: мы пропустили несколько научно-технических революций, а без серьёзных инноваций экономика не развивается. Соответственно, она у нас развивалась только экстенсивными путями. Вместо одного месторождения открывали десять, вместо одного завода строили два-три. О том, чтобы за счёт производительности труда один завод выпускал столько же продукции, сколько два-три других, не думали. Потому что тогда надо было бы внедрять новые технологии, а их у нас не было.
И мы проиграли экономическую гонку со своей плановой экономикой, потому что рыночная доказала более высокую эффективность. Я не исключаю, что когда-нибудь, лет через 500-1000, будет совершенно другая система плановой экономики, где будут учтены все нюансы и народного хозяйства, и потребностей человека, и их взаимосвязь. Может быть, тогда плановая экономика и сработает, но не в отдельной стране, а лишь при условии, что весь мир будет воспринимать её как должное.
– Про социалистическое хозяйство была и такая шутка: мы будем добывать больше железной руды, чтобы выпускать больше экскаваторов, чтобы добывать больше руды. Давид Ильич, вы говорите, что наша страна пропустила несколько НТР. Почему мы их пропустили?
– Просто наше народное хозяйство не воспринимало эти идеи. Говорят, что все нововведения были сконцентрированы в ВПК. Были, но отчасти. Военно-промышленный комплекс развивается, переходит на новые технологии, но если не происходит диффузия инноваций в народное хозяйство, эти инновации умирают. Кроме того, ни одному «красному директору» инновации не были выгодны по той причине, что свои премии и карьерный рост руководители предприятий получали не за внедрение новшеств, а за освоение капвложений.
Вот и сейчас – вроде бы рыночная экономика, но почему-то наша рыночная экономика очень серьёзно отличается от рыночной экономики других стран. И в том числе по восприятию всего нового. Почему-то у нас не приживается то новое, что во Франции или Германии внедряется без проблем.
– Потому что это кому-то невыгодно?
– Совершенно верно. У нас нет рынка чистой конкуренции. Грубо говоря, как была плановая экономика, так и осталась, только сегодня это называется госкорпорациями. А им инновации невыгодны.
– Известно, что в физике упорядоченное движение электронов возникает от разности потенциалов. В экономике есть развитые США и какая-нибудь нищая Замбия. Не обусловлено ли богатство одних бедностью других? Может быть так, что какие-то страны всегда будут бедными, и привести все страны мира к примерно одинаковому приличному уровню жизни не удастся?
– Боюсь, что это так. Каждый экономист знает про циклическое развитие экономики. Это значит, что любая страна в своём развитии достигает пика, потом идёт спад, потом снова подъём и т.д. Но иногда страны не используют шанс подняться. И, конечно, никогда все страны мира не будут на одинаковом уровне, это невозможно. Так, американцам будет обидно, если, вкладывая столько сил и средств в развитие своего общества, они будут жить на том же уровне, что и менее конкурентоспособная страна, где вложения в человека гораздо ниже. Поэтому уравнивать страны нельзя, хотя некий базовый уровень удовлетворения основных потребностей должен быть везде. Когда одни люди голодают, а другие выбрасывают продукты, это неправильно. Где-то приводились данные, что если американцы всего лишь на день откажутся от еды, этим можно будет месяц кормить всю Африку.
Европа слишком неразборчива
– А как вы относитесь к такому перекосу, когда Европейский Союз платит прибалтийским крестьянам, чтобы они пустили на убой своих коров и вообще прекратили заниматься сельским хозяйством?
– ЕС – это единая экономика. Значит, они должны отдавать приоритет лучшим производителям. Соответственно, если они знают, что лучшее молоко в Европе производят, допустим, французы и бельгийцы, то заниматься этим должны именно эти страны, а латыши или эстонцы пусть производят что-то другое. Надо заметить, что «новая Европа» во всём отстаёт от «старой Европы» и во многом остаётся её сырьевым придатком. И хотя «старая Европа» из общих фондов поддерживает уровень жизни в недавно принятых странах, новичкам следовало подумать, а стоило ли вообще входить в Евросоюз. С моей точки зрения, они сильно ошиблись, как ошибся и Евросоюз, когда начал всех принимать в свои ряды. Я думаю, что в ЕС должно быть 10-12 стран, у которых действительно сильная экономика. А они стали принимать слаборазвитые страны и тем обеспечили себе проблемы в будущем. Неудивительно, что те же немцы возмущены: почему они должны давать деньги на развитие Болгарии, Румынии, Греции, когда лучше вложить их в развитие собственной экономики?
– В своих работах вы исследовали вопрос конкурентоспособности. В каких компонентах Россия проигрывает Западу?
– Низкая производительность труда, низкое качество основных фондов, невысокая исполнительская дисциплина, слабое развитие инноваций, неразвитость рыночных отношений – мы проигрываем во всём.
– А коррупцию вы не забыли?
– Без коррупции даже трудно себе что-то представить. (Смеётся.) Ведущим странам мы проигрываем во всём, но у нас есть своё Богом данное преимущество. Россия по-прежнему обладает очень серьёзными природными ресурсами. Это прежде всего даже не нефть и газ, а территория, земля. Во-вторых, пресная вода. На третье место поставлю лесные ресурсы, древесину. И уже после этого можно говорить о нефти, газе и всех остальных природных ископаемых. Это большой плюс, но ресурсы не бесконечны. Если посмотреть, как варварски мы используем свои богатства, то и в этом проигрываем развитым странам. То есть свой плюс превращаем в минус и тем самым поддерживаем конкурентоспособность других государств. Ведь если мы вывозим природные ресурсы за рубеж, а не обрабатываем здесь, это означает, что мы оплачиваем труд иностранного рабочего, бюджет и развитие чужой страны. Та структура экономики, которая у нас сейчас существует, и есть главная причина наших неудач.
– А что опаснее для экономики – коррупция или неумелое управление?
– Неумелое управление включает коррупцию.
БИЗНЕС-ПЛАН ДЛЯ РОССИИ И ТВЕРИ
– Дмитрий Медведев в Давосе обозначил три пессимистичных сценария для России. А у вас нет хотя бы одного, зато оптимистичного?
– Внимательный читатель, наверно, догадался, почему наш премьер-министр назвал все сценарии пессимистичными. Это потому, что вся наша экономика по-прежнему ориентирована на продажу сырья и энергоносителей. В свою очередь это означает, что состояние дел экономики в Европе, Азии и Америке определяет состояние дел в экономике у нас в стране. Будет там все хорошо, значит, им нужны будут наши ресурсы и нашей экономике ничего не угрожает. Оптимистический сценарий у экономистов появится только тогда, когда начнутся действия по подъёму реального сектора экономики России.
– Давид Ильич, с вашей точки зрения, какая шкала налогов лучше, плоская или прогрессивная?
– Большинство экономистов приходят к выводу, что на различных этапах развития государства должны быть различные шкалы. Когда страна выходит из кризиса, шкала должна быть единой – это облегчает судьбу всех. А когда страна находится на подъёме, надо дифференцировать. Но этот механизм должен быть гибким, а не грабительским. Не 75% налога, а максимум 25%. Я считаю, что то, что предложили во Франции, неправильно, и первая ласточка оттуда уже прилетела. Если бизнес разочаруется в местных законах, это может привести к оттоку капитала.
Многие, может быть, гордятся, что Путин сразу достал паспорт и вручил его Депардье. На мой взгляд, этого не надо было делать ни в коем случае. Вот если бы у нас какая-то известная персона вошла в конфликт с государством, а потом мы бы узнали, что во Франции этого человека приняли, как национального героя, – нам бы это понравилось? Кстати, всерьёз это не рассматривалось, но такие предложения среди французов ходили – вручить какую-нибудь премию «Пусси Райот». В общем, такие вещи всегда обоюдоострые. Жерар Депардье – француз, и пусть он разбирается со своим французским обществом. А Россия показала всему миру своё легкомыслие.
– Предприниматель, который столкнулся с прогрессивной налоговой шкалой, может возразить, что он приложил массу сил, умения, нервов, чтобы заработать эти деньги, а «доброе» государство так и норовит оттяпать побольше.
– Этот человек должен подумать вот о чём. Если он смог заработать столько денег, значит, это определённый Божий дар, который Бог дал ему на испытание. Ведь Бог мог распорядиться и иначе – чтобы этот человек оказался в роли бедняка. Предприниматели – люди неглупые, и если объяснить, они это поймут.
– Какие точки роста имеются у экономики Тверской области? На чём бы вы акцентировали усилия?
– Те шаги, которые делаются нынешним областным руководством по восстановлению промышленного потенциала (ДСК, вагонзавод) и созданию новых (Hitachi), вселяет определенный оптимизм. Эти шаги направлены на то, чтобы оживить промышленный потенциал нашего региона, что было заложено в 70-х годах прошлого века. Впоследствии это даст бурный рост квалифицированной рабочей силы, будет способствовать созданию новых рабочих мест и во многом посодействует тому факту, что молодежь не будет уезжать из региона. Другой альтернативы я не вижу.
– В заключение такой вопрос. Если бы вы были премьер-министром, как бы вы избавили Россию от нефтяной иглы?
– Это очень сложно. (Смеётся.) Прежде всего, вместе с президентом определил бы место России в будущей геополитической картине мира. То есть как должна выглядеть страна через 50, 100, 300 лет. Здесь надо брать пример с Китая, который более мелкие временные отрезки не рассматривает. И когда придёт понимание этого, задался бы вопросом: что нужно сделать в разных отраслях экономики, чтобы получилось именно так? Применил бы процедуру стратегического планирования, где неизменным остаётся конечный результат, а методы могут меняться в зависимости от ситуации. Правда, дальше начались бы сложности, потому что народ хочет жить хорошо уже сегодня, а не через 50-100 лет.
Дмитрий ХОДАРЕВ
0
