Университет в любом регионе – важнейшее «градообразующее предприятие». Тем не менее сегодня в России идет новый виток реформы высшего образования, который может поставить крест на судьбе многих региональных вузов. О том, что ждет высшее образование в России, мы беседуем с ректором Тверского государственного университета Андреем Белоцерковским
– Андрей Владленович, в апреле на базе ТвГУ собирался на свое заседание Российский союз ректоров. О чем был разговор?
– Российский союз ректоров (РСР) провел на нашей базе совместное заседание с Агентством стратегических инициатив (АСИ). Надо понимать, что РСР консервативен по определению (главный принцип – «не навреди»), а АСИ создано специально, чтобы внедрять новые идеи и проекты. Словом, получился интересный синергетический эффект. Что обсуждалось?
Ближайшие десять лет для высшего образования – это своего рода «Долина смерти». У нас на общие мировые проблемы высшего образования накладываются свои, российские: изношенность материальной базы вузов, сложная демографическая ситуация, кадровая истощенность. Кадры – самая главная беда. Молодежь не остается в высшей школе. Региональные вузы в лучшем положении, чем столичные: меньше конкуренция, средний возраст преподавателей, например, в нашем университете на 10 лет ниже, чем в московских высших учебных заведениях.
Недавно ситуация начала меняться к лучшему, количество денег, выделяемых на образование, выросло в разы. Но хроническое недофинансирование последних 20 лет эти деньги не скомпенсировали. Нужно кардинальное обновление. У меня перед глазами – рекордные 500 млрд рублей, выделенные из федерального бюджета на российское высшее образование в прошлом году. Однако надо понимать, что эта сумма – всего лишь годовой бюджет одного Гарвардского университета!
– Почему ближайшие десять лет будут трудными не только для российского образования?
– Цикл жизни базовых технологий стал меньше, чем срок обучения. Получается, что выпускник, оканчивая вуз, сталкивается с тем, что его знания уже устарели. Надо принципиально менять идеологию, невозможно научить всему, теперь задача вуза – научить учиться. А это другие методики обучения, другие сроки. Меняется роль преподавателя, он становится соисследователем, наставником. У студентов надо развить способность к анализу, систематизации знаний, понимание сути процессов.
– С пониманием сути процессов сейчас вообще плохо у всех, не только у студентов. Но, как я понимаю, у нас на общемировые трудности накладываются еще и непрерывно идущие реформы?
– Да, помимо объективных трудностей есть трудности, которые мы создаем себе сами. Министерство образования и науки РФ озабочено размахом халтуры, которая развелась в системе высшего образования, и решило покончить с этой халтурой. Это намерение обратилось в конкретные шаги, в так называемую «санацию вузов». По пяти базовым показателям (в этом году к ним добавится шестой, связанный с трудоустройством выпускников) – средний балл поступающих по ЕГЭ, доходы вуза от науки на одного преподавателя, консолидированный бюджет вуза в расчете на одного преподавателя, наличие площадей для ведения образовательной деятельности, доля иностранных студентов, – выстроен диапазон значений. 20% вузов, у которых эти показатели оказались ниже среднего по четырем из пяти показателей, подпадают под термин «вузы с признаками неэффективности». Это не значит, что их сразу закроют. Но могут лишить федерального финансирования или присоединить к более успешным университетам.
Казалось бы, тем, кто находится в середине графика, пока беспокоиться нечего. Но после сокращения двадцати процентов вузов с низкими показателями середина сдвигается, и порог становится выше!
– У ТвГУ есть поводы для беспокойства?
– Нашему университету, на мой взгляд, ничего не грозит. Наоборот, мы попали в число ведущих вузов России, победителей конкурса по развитию инновационной инфраструктуры, конкурса поддержки программ стратегического развития. Эти конкурсы во многом производились по тем же самым показателям, так что мы в верхней части шкалы. По многим параметрам мы опережаем московские вузы.
Тверской университет участвует в этом процессе больше как наблюдатель, находясь над схваткой. Мы как раз из первой половины диапазона значений, даже, вернее, из первых пятнадцати процентов. Президент РФ утвердил список из 96 ведущих вузов, которые были названы «локомотивом для всей образовательной системы». ТвГУ вошел в этот список. Но другие тверские вузы могут получить серьезные проблемы. И нас это тревожит: мы же не конкуренты, в регионе каждый вуз усиливает друг друга, и поэтому проблемы коллег имеют к нам отношение.
– Есть такие регионы, которые из-за предстоящего сокращения могут потерять университеты? Какая судьба ждет их?
– Да, почти в сорока регионах вузы не попали в список 96 ведущих вузов. По моему глубокому убеждению, после закрытия университета можно брать стерку и стирать соответствующую область с карты России. Регион сегодня может существовать только при наличии сильного университета. Иначе из него уедет вся молодежь учиться, и никто не вернется. В советское время областные центры без вузов спасала система распределения, но теперь-то ее нет.
Реформы, безусловно, необходимы, мир двигается вперед, и система высшего образования должна успевать за этим движением. Вопрос, как это делать. Здесь у РСР и АСИ позиции совпали. Основной вывод: эффективность реформы российского образования целиком связана с четким осознанием ее целей, главная из которых – соответствие образовательной системы новому этапу глобальной технологической революции и задачам государственного развития, а условием результативности реформы является восстановление устойчивости системы образования за счет укрепления региональных вузов и региональных образовательных комплексов.
Я считаю, что ресурсы, выделяемые на поддержку высшего образования, надо перераспределить в сторону поддержки региональных вузов. Именно они являются форпостом единства страны. «Наверху» понимание этого есть. Агентство стратегических инициатив как раз готовит для правительства «дорожные карты», где это понимание будет отражено. В этом году впервые 70% бюджетных мест в российском высшем образовании отданы регионам.
– В ТвГУ количество бюджетных мест уменьшилось или увеличилось?
– Осталось на том же уровне. 1100 бюджетных мест было нам выделено, ровно столько, сколько мы попросили.
– Возвращаясь к вопросу о халтуре, которой обеспокоено Министерство образования. Не секрет, что в стране перепроизводство юристов и экономистов, а хороших специалистов в этих отраслях найти сложно.
– Увы, на РСР мы об этом тоже говорили, халтура существует потому, что на нее есть спрос. Есть люди, которым просто нужен диплом, – и ряд негосударственных вузов просто продает им этот диплом в рассрочку. В сырьевой экономике нет спроса на квалификацию, и пока нет спроса на реальные знания, студент найдет способ сократить для себя путь к диплому.
В начале мая прошлого года вышел Указ президента РФ о создании в России 25 млн высокотехнологичных рабочих мест. Конечно, немалая часть этих мест будет создана в «оборонке», так исторически сложилось, что в России всегда именно эта отрасль являлась двигателем научно-технического прогресса. Но и в других отраслях государство и бизнес должны создавать спрос на квалифицированных сотрудников. Спрос на квалификацию и должен поднять спрос на качество образования.
– Больной вопрос – повышение зарплаты работникам высшей школы. Как известно, российское руководство планирует повысить зарплаты преподавателям примерно на 50%, но на столько же процентов планируется сократить профессорско-преподавательский состав…
– Хотя нигде не говорится, что одно вытекает из другого, по сути, это так. Сегодня ТвГУ активно привлекает гранты, и примерно 20% преподавателей за счет этих грантов относительно неплохо зарабатывают. Но 80% наших сотрудников либо не в состоянии работать по грантовой системе, либо специализируются в таких отраслях, на которые гранты практически не выделяются (так, например, почти нет грантов для гуманитариев). Конечно, это порождает довольно нездоровую обстановку.
Я считаю, что минимальная зарплата в высшей школе должна быть равна средней зарплате по региону, а минимальная зарплата, например, доцента – быть в два раза выше. Я помню, когда я учился, преподаватели были для нас, студентов, «ролевой моделью», мы все хотели быть такими, как они. Ведь, знаете, в основном не человек выбирает профессию, а профессия отбирает людей. Университетского работника я узнаю из тысячи во всем мире. Но сегодня многие из тех, кто могли бы стать гордостью отечественной науки, в вузах не задерживаются. В гуманитарной сфере многие преподаватели переведены на треть ставки из-за сокращения бюджетных мест в этой области, я считаю, это почти катастрофа.
– Останется ли у преподавателей возможность заниматься наукой, если вузы будут «оптимизированы» – увеличится количество часов, вырастут группы и т.д.?
– Сейчас к вузам применяется принцип «подушевого финансирования», мы получаем средства в зависимости от того, сколько набрано студентов. Коммерческие вузы живут в таких условиях постоянно, отсюда сокращение издержек любыми путями, увеличение численности групп. И вот один из показателей эффективности вуза – научные достижения сотрудников – упирается в это самое «подушевое финансирование», «контрольные цифры приема». Все это сложно совмещать с наукой, но мы стараемся какие-то условия создавать, поскольку есть понимание – без науки нет настоящего университета.
– Делаются ли какие-то прогнозы, какие специалисты понадобятся стране лет через 10?
– Если бы кто-то сказал это точно, я бы снял перед этим человеком шляпу. К сожалению, мы опираемся на очень приблизительный прогноз. А на основе этого прогноза труда выделяются государством бюджетные места по направлениям. Утверждать что-то с точностью до бюджетного места, основываясь на прогнозе с высокой погрешностью, на мой взгляд, значит противоречить здравому смыслу. Сокращение числа бюджетных мест на экономические и гуманитарные специальности и повышение их количества в естественнонаучных и инженерно-технических направлениях фактически приводит только к сокращению числа людей, имеющих возможность обучаться за счет бюджета филологии и истории, абсолютно базовым областям, составляющим основу классического образования, но ни в коей мере не увеличивает число людей, ушедших работать в инженерные области. Я вообще сторонник того, чтобы образование было фундаментальным, широким и сложным. То есть классическим университетским.
Вместо контрольных цифр приема, может быть, следовало бы давать университету госзаказ на обеспечение определенного измеряемого уровня кадрового потенциала региона, а сам вуз решал бы, где добавить, а где убавить бюджетных мест. Нельзя подходить с одинаковыми формальными критериями к вузу из Твери и, допустим, из Хабаровска.
– Я слышала, что уже после заседания РСР и АСИ в ТвГУ собирались лучшие российские эксперты, разрабатывающие новые образовательные стандарты. ТвГУ, стало быть, во многом является лидером?
– По крайней мере, всероссийской инновационной площадкой. Сотрудники университета принимали в этой экспертной сессии активное участие. Да, мы лучше других, просто не все другие пока об этом знают (смеется). Наши студенты регулярно побеждают и на научных, и на творческих, и на спортивных состязаниях российского масштаба. Вот недавно наша команда вернулась из Санкт-Петербурга, с всероссийского студенческого марафона, где мы были вторыми в общем зачете – после Казанского федерального университета, а в массе отдельных номинаций оказались победителями, то есть лучшими в стране.
– Спасибо за разговор. Успехов вам в предстоящей вступительной кампании!
Мария ОРЛОВА
0
