Или Как корреспондент «Каравана» организм ремонтировал
(подражание Зощенко)
Довелось тут предаться в руки родной медицины. Организму некоторый ремонт потребовался, в рамках медицинского страхования. Небольшое, так сказать, хирургическое вмешательство
В районной поликлинике мою болячку опытная докторица осмотрела и резюмировала: амбулаторно тут никак, очень все запущено, серьезный эскулап нужен. И правда, не возиться же ей со мной полдня, когда под дверью, невзирая на модернизацию здравоохранения, толпа хворых да немощных собралась.
Ну ладно, выписала мне направление на прием в одну горбольницу. И вот, значит, в нужный день являюсь с этим направлением в руках, а в организме все внутренности несколько волнуются: а ну как они, черти, сей же час меня схватят и на хирургический стол поволокут! А я, между прочим, даже кружку-ложку и тапочек домашних не взял.
Приближаюсь я осторожными шагами к этому храму здравоохранения. Смотрю на входную дверь и боюсь к ней прикоснуться: из-под дерматиновой обивки грязные клочья ваты торчат, и дверная ручка тоже довольно захватанная, словно в ночлежке для бездомных. Ну то есть после такой ручки прямиком к кожному врачу дорога.
А на прием тем временем надо. И тут паренек покурить на крыльцо выходит. В образовавшийся стерильный проем я и проскочил.
Внутренность у медицинского храма оказалась примерно совпадающей с дверной ручкой. В том смысле, что если неподготовленному человеку в такой больнице пару часов провести, то он в черную меланхолию впадет и, натурально, помереть захочет.
Сразу после двери небольшой такой грязноватый предбанник со стульями. Стулья – это не чтобы отдыхать, а чтобы смирению учиться, потому как быстро в этом храме ничего не делается. А после предбанника еще помещение, там стол с засаленным журналом и бланками. После оказалось, доктор как раз тут и принимает. В общем, со смешанным чувством облегчения и разочарования убедился я, что никто там меня не поджидает и экстренно оперировать не собирается. Потому что, кроме таблички у входа, ничего похожего на медучреждение здесь не наблюдалось. Никаких тебе белых занавесок, ни запаха спирта или хоть бы хлорки.
Я к медицине отношусь примерно так же, как к полиции: ни в те, ни в те руки лучше не попадать. И на таблетки всякие смотрю настороженно. Но тут уж нужда заставила. Ничего, думаю, раз в десять лет можно и предаться в руки. Не убьют же.
В общем, в стенах больницы стояла тишина. Какой-нибудь писатель-оптимист назвал бы ее звенящей тишиной, за которой чувствуется напряженный ритм бурлящей жизни этого государственного учреждения здравоохранения. Но, будучи попавши в эти стены в роли подопытного пациента, я через несколько минут определил эту тишину как гробовую. В этой полной тишине, не нарушая ее, ожидали приема еще несколько человек. Хворый папаша со здоровой маленькой дочкой. Дородная тетя. И тот малый, что выбегал курить на крыльцо.
Дети – они подвижные, в целом. Довольно трудно бывает упросить некоторых спокойно посидеть хоть минуту. А тут дите сидело себе смирно и даже не порывалось побегать по коридору. И я подумал: может, это в папе пропадает такой педагогический дар, что она не бузотерит, а может, это больничные стены и гнетущая тишина так воздействуют на детский характер.
В общем, сижу себе на стульчике, не выделяюсь среди других, воспитываю в себе смирение и терпение. Интерьер исследую. Вот, думаю, линолеум, наверняка стелили еще при развитом социализме. А эти стулья, надо думать, полет Гагарина и освоение целины помнят. Ну а окна, небось, и вовсе при бомбежках крест-накрест заклеивали.
Не успел я составить полной описи окружающего больничного имущества, как объявился доктор. Молодой такой, и походка довольно легкомысленная. За стол уселся, чистую резиновую перчатку надел, принимать народ начал. До меня добравшись, болячку помял и резюме вынес: оперировать.
И давай строчить.
Живя жизнью, довольно отвлеченной от реалий отечественной бесплатной медицины, я, конечно, знал, что лечение отнимет время, но что оно составит смысл всей моей жизни на ближайшую пару недель, не догадывался. Доктор-то, шельма, нет чтобы меня в хирургическую сразу проводить, так он своим бойким нечитаемым почерком написал мне новое направление – на плановую госпитализацию, и к назначенной еще через неделю дате велел кучу анализов сделать. И говорит довольно индифферентным голосом: это хорошо, дорогой пациент, что вы к нам сегодня обратились. Очень вовремя успели. Наше, говорит, хирургическое отделение закрывается на капитальный ремонт. А так придете, прооперируем вас в рамках медицинского страхования, полежите денька два, выпишетесь – как раз до начала ремонта и обернетесь.
Я, конечно, киваю: ах, как чудесно, что ваш храм медицины отремонтируют, неужто, наконец, нацпроект «Здравоохранение» начал работать? На что доктор только цинично хмыкнул. Скорее, говорит, у нас тут здравоохренение налицо, а не здравоохранение. Но в тот момент я не придал веса этой коварной реплике.
Управился я с анализами. Являюсь через неделю с пачкой справок и больничным набором «ложка-кружка-тапочки». Чтобы уже предаться в руки окончательно. И с приятным изумлением вижу, что мерзопакостной клеенчатой двери уже нету, а есть очень даже красивая и капитальная железная. Вот только, что неприятно, запертая, зараза. И объявленьице на ней, посылающее больных куда подальше, то есть в другое отделение той же горбольницы. Видать, они там договорились, чтобы больные моего профиля временно в параллельном отделении полечились. И опять то есть ни души квалифицированного медперсонала вокруг, кто бы подсказал, как быть. Спасибо – дворник, добрый человек, махнул мне метлой, куда идти.
И вот приперся я уже в некотором душевном беспокойстве под двери этого параллельного отделения. Позвонил в звонок им. Еще позвонил. И снова позвонил. И опять позвонил. Выплывает, наконец, раздраженная труженица клистирной трубки, вся в праведном гневе из-за моего шума. Ну, в общем, мы довольно мирно поговорили, и впустили меня внутрь. Придирчиво направление рассмотрели и руками развели: ввиду, говорят, здешнего капремонта мы серьезного ремонта человеческому организму временно не оказываем. Да и единственная палата на шесть мест у нас битком. Так что разворачивайтесь, больной, восвояси.
Пришлось мне им свое удивление и даже недоумение высказать: как это так, мол, справки-направления налицо, плановая госпитализация запланирована, и даже тапочки с кружкой при мне. Переправляйте тогда меня, говорю, хоть в областную больницу, хоть куда. Как я есть психологически настроившись вволю поболеть, то желаю, говорю, немедленного хирургического вмешательства.
Переглянулись они и говорят: поскольку мы отделение несколько параллельное, то порежем вас не окончательно, а только в рамках своей узкой специализации, и, может, на том месте вашего организма позднее новая хреновина вырастет. Так что выбирайте, больной.
Конечно, я поддался на такой грубый шантаж, потому как чую – уже пан или пропал. И меня отвели, наконец, в хирургическую комнату. Горизонтально расположили. Опытный доктор взглядом мою болячку окинул и ворчит: чего это они в поликлинике сами такой пустяк побоялись резать? Когда ворчать ему надоело, анестезию ввел и давай скальпелем орудовать. И всего-то минут десять орудовал, потом пластырь налепил и велел ходить на перевязки по месту жительства. Безо всякой госпитализации.
Забрал я свои никчемные тапочки-кружку-ложку и после этого еще больше недели на перевязки шлялся. А районная докторица, меня бинтуя, все эти дни хирурга из горбольницы недобрым словом поминала: чего, мол, он полдела только сделал, основу вредоносной болячки не изъял? То есть, я так понял, она на него трудную работу скинула, а ему в рамках узкой специализации лень было.
В общем, недаром я всю жизнь докторов сторонился, особенно по линии медицинского страхования. Теперь хожу, жду, как обещали, когда новая болячка вырастет. Чтобы удалять ее уже в соответствии с установкой нового министра здравоохранения. Ну то есть не за бесплатно.
Вместо P.S.
В ноябре 2011 года состоялось заседание рабочей группы Общественной палаты Тверской области по контролю за ходом реализации программы «Модернизация здравоохранения Тверской области на 2011-2012 годы».
Было отмечено, что в целом программа реализуется удовлетворительно, в соответствии с сетевым графиком. Однако имеются трудности с освоением денежных средств, с заключением госконтрактов на проведение капремонта, с внедрением медицинских стандартов, затягиваются сроки закупки нового оборудования… Несмотря на это, областные ведомства здравоохранения прилагают все возможные усилия, чтобы обеспечить плановую реализацию программы.
Вместе с тем без полноценной «обратной связи» с пациентами все попытки модернизировать что-либо стопроцентного результата не дадут, уверены члены рабочей группы.
Национальный проект по здравоохранению, областная программа модернизации здравоохранения… Автор этих заметок совершенно убежден, что те, кто сочиняет подобные документы, никогда не стояли в очереди в обычной поликлинике к обычному бесплатному врачу. Поэтому они слабо разбираются в алгоритме деятельности нашей медицины, источниках возникновения проблем и путях их разрешения.
Основанием для такого авторского оценочного суждения служит тот факт, что врачи, оказывавшие автору медпомощь, не были мотивированы сделать это высокопрофессионально.
А значит, все эти нацпроекты и целевые программы не попали в цель. Миллионы, которые государство решило потратить на улучшение медицины, не дошли до конечных исполнителей. И у нас все останется по-прежнему.
В общем, с прошедшим Днем медработника, дорогие врачи!
Дмитрий ХОДАРЕВ
0
