Информационная открытость стала новым «фирменным стилем» Тверского областного суда. Наш сегодняшний собеседник – его председатель Александр Карташов. Сегодня мы публикуем интервью с Александром Юрьевичем, которое взял у него главный редактор газеты «Караван+Я» Геннадий Климов
– Александр Юрьевич, система правосудия для государства является ключевой – именно наличие справедливого суда внушает людям уверенность в будущем, доверие к власти. В последнее время эта уверенность в россиянах серьезно пошатнулась. Что делать?
– В Российской Федерации сейчас и раньше любой обыватель четко знает, как правильно учить, лечить, тренировать сборную по футболу, ну и, конечно, судить. Но наступил период, когда уровень правовой культуры в нашем государстве существенно снизился. Помните, в советское время была правовая пропаганда, а потом она исчезла. Правовое представление о том, что такое хорошо и что такое плохо, исчезло. Как следствие – правовой нигилизм.
Мы одно время разбирались в том, как быть с молодежными движениями, которые пытаются проявлять свою гражданскую позицию. Хорошо, что они ее проявляют. Плохо, что не понимают, что проявление гражданской позиции имеет свои рамки и если оно противоречит действующему законодательству, то могут наступить и правовые последствия. Например, плохо, что молодые люди, которые называют себя руферами, не понимают, что нельзя находиться на крыше, потому что это зона опасности, что там можно погибнуть… А для проведения массовых собраний и акций надо получить разрешение властей – и не потому, что так заведено в России, это общемировая практика.
Не так давно мы собрали пресс-конференцию, во время которой я предложил поговорить вообще о правопорядке – должен он быть или нет. Тогда была очень актуальна история с «Пусси Райт» – девицами, танцевавшими в храме Христа Спасителя. «Вы – профессионал, выскажитесь», – просили меня тверские журналисты. Я отвечал им одно: «Не имею права высказываться по актам стороннего суда». Есть мое мнение как гражданина, а есть мнение профессионала.
– Недавно президент РФ Владимир Путин высказался по одному из самых громких дел, рассматривавшихся в последнее время в Тверской области, – по делу Ильи Фарбера. Как вы можете прокомментировать широкий общественный резонанс вокруг этого дела? Что будет с «делом Фарбера» дальше?
– Прежде чем высказать свое мнение, я должен изучить дело. Именно мне, как председателю президиума Тверского областного суда, возможно, придется принимать решение по делу Фарбера.
Хочу отметить одно – по делу Фарбера СМИ явно давят на суд. Как можно заявлять, что прокурор во время первого рассмотрения дела говорил какую-то фразу, дискредитирующую национальное достоинство господина Фарбера, если этой фразы нет в протоколах судебного заседания?!
Знаете, хотел бы с вами заключить джентльменское соглашение: когда в деле Фарбера будет поставлена точка, мы сядем и по полочкам разложим его.
– Есть мнение, что 90% работников правоохранительной и судебной системы добросовестные и честные люди, но оставшиеся 10% портят репутацию и им, и государству.
– Что касается судей – уверен в них на 99,99%. У вас, журналистов, разве по-другому? Посмотришь по телевидению: все у нас плохо, детей воспитывают плохо, судят плохо. Вот передачу про Фарбера уже записали. Давайте определимся в суде, примем окончательное решение, а потом и будем критиковать.
Недоверие к судам имеет глубокие исторические корни. Когда-то была самая передовая на тот момент судебная реформа 1864 года, только она набрала ход – тут революция, военно-полевые суды, жесткость. Народные суды, пришедшие им на смену, судили по классовому признаку. Вот отсюда-то все и пошло.
– Закончилась ли нынешняя судебная реформа в России? Что нового она привнесла?
– Главное достижение, которое произошло за последние 25 лет в Российской Федерации: у нас появилась властная структура, которая становится арбитром между двумя другими ветвями власти. Такого не было никогда в истории: растет количество дел, по которым граждане судятся с властью. Люди раньше не верили, что это возможно. А из доклада председателя Верховного Суда Российской Федерации Вячеслава Михайловича Лебедева на декабрьском съезде в прошлом году следует, что 60% постановлений уровня муниципальных властей в минувшем 2012 году признавались судами неправомерными, ограничивающими права граждан.
Самое главное, за последние годы судебная система стала гораздо оперативнее. В Тверской области реформирование системы проходило особенно трудно. Мы сокращали численность судов там, где численность населения убывает, а в Твери мы хорошо укомплектовали и увеличили штатную численность в каждом районном суде. Это позволило работать судьям с нормальной нагрузкой. Сейчас средний срок рассмотрения дела по гражданским делам – два месяца. При этом в Европе – это 4-5 месяцев!
– Что вы считаете лично вашим достижением?
– Что было до 2009 года, когда я принимал дела в Тверском областном суде? У судей наблюдалась некоторая инфантильность, отсутствовало реальное чувство ответственности за то, что они делают и почему.
Сейчас мы создали неплохой коллектив, объединенный одной целью: не позволять себе слабое правосудие. Я имею в виду, что правосудие не должно быть аморфным, затянутым. Ментально все устроены так – если дело отложили, даже объяснив причины, любой обыватель скажет: «Что-то мудрят». Начинаются пересуды. Так вот, чем быстрее дело будет рассмотрено, тем меньше будет досужих разговоров.
Нужно понимать, когда судятся две стороны, одна из них всегда будет недовольна судебным решением. Самое главное, чтобы человек не уходил униженным, ущемленным, чтобы он понимал, что пришел в храм правосудия.
Приходилось бороться со многими вещами. Находил дела 20-летней давности, которые валялись в суде еще с прошлого века. Если у судей находились недостатки, несовместимые с профессией, если судья устал от профессии, нам приходилось расставаться. Двенадцати судьям пришлось сменить место работы.
Своей заслугой считаю то, что удалось сплотить всех судей для выполнения очень значимой для общества работы.
С 1 января 2012 года у нас действует система апелляционного судопроизводства по гражданским делам, а с 1 января текущего года – по уголовным. Последняя предполагает пересмотр абсолютно всех дел, рассматриваемых районными судами. Теперь мы дела назад не отсылаем, точку ставим в областном суде.
– С какими проблемами в работе суда вы столкнулись?
– Прежде всего я объехал все суды и посмотрел на их ужасающее состояние. Мужчина я крупный, и когда заходил, например, в Весьегонский районный суд, то с большой опаской поднимался по деревянной скрипучей лестнице. Оленинский суд сейчас в новом помещении, а ранее он также располагался в старом деревянном здании.
Очень многое изменилось. В идеальных условиях теперь работает Ржевский городской суд, начиная от внешнего вида здания, заканчивая всей развитой системой безопасности. Нужно сказать спасибо Судебному департаменту, который занимается организацией ремонта. Многое привели в порядок.
Пролетарский суд изменился и внешне, и внутренне. Калининский суд в бывшем райкоме партии обрел новую жизнь, здание совершенно поменяло свой облик.
Совсем скоро будет сдано новое здание на улице Орджоникидзе, где будут располагаться Московский и Заволжский районные суды. Помещение большое, почти 9000 кв. метров. Сейчас там проводятся локальные сети, ведь современный суд должен соответствовать времени. У нас компьютеризированная база данных, электронный распределитель дел, система ГАС Правосудие, система учета, большую часть технической работы делает компьютер.
Центральный районный суд после переезда Московского получает в свое распоряжение здание на Волоколамском проспекте, у нас есть договоренность с управлением Судебного департамента страны о начале капитального ремонта.
– Какова ситуация с передачей областному суду здания бывшего универмага «Тверь»?
– Можно говорить о состоявшемся факте: управление Росимущества передает нам здание в оперативное управление. Соответствующее решение принято. Деньги на ремонт в судебном департаменте есть. На днях к нам приезжал генеральный директор Судебного департамента РФ Александр Владимирович Гусев. Он осмотрел здание и дал положительное заключение по предлагаемому нами проекту. Мы уже закончили все оформительские процедуры, дождались, что территориальное управление Росимущества отселило всех арендаторов. Мы принципиально не хотели судиться. Это выглядело бы бессмыслицей: суд судится с кем-то. Предоставили время, чтобы выехать безболезненно и с минимальными потерями.
Единое здание суда нам остро необходимо. Сейчас мы располагаемся в двух зданиях. На проспекте Победы находится коллегия по административным и гражданским делам, а на улице Горького, где есть конвойное помещение, – по уголовным. Понятно, что надо съезжаться, жить одним организмом.
Нам вполне достаточно той площади, что есть в бывшем универмаге «Тверь». Экономить на безопасности судей мы не будем. Чем хорошо это здание? Особенности конструкции бывшего универмага позволяют сделать то, о чем давно мечтают все судьи. Можно разделить на две зоны правосудия – служебную, где расположатся кабинеты судей, и публичную, где можно разместить залы для граждан, информационные службы, комнаты для обвинителей и адвокатов.
– Когда Тверской областной суд отменил приговор Бежецкого райсуда по делу бывшего бежецкого главы Михаила Шибанова, многие в Тверской области поверили в независимость судебной власти, могу точно сказать – ряд предпринимателей передумали уезжать из России и из Тверской области в частности.
– Главный принцип функционирования судебной власти в стране – мы никогда не будем ориентированы на чиновника. Насколько я понимаю, ваш вопрос больше касается взаимоотношений районных властей и власти областной. Если хотите знать мое отношение, то я считаю, что губернатор – высшее должностное лицо региона. Именно так я к нему отношусь. Именно так к нему следует относиться всем.
У нас имеются судебные акты, где позиция губернатора по делу была иная, нежели принятое судебное решение, но это свидетельство реальной демократии.
Лично у меня с губернатором хорошие служебные отношения. Он никогда не пытался навязать мне свое мнение по конкретным делам.
Все люди на территории Тверской области должны понимать, что никто не вправе влиять на судебные акты.
– Тем не менее есть мнение, что суды постоянно пытаются втянуть в политические дрязги. Наша газета, например, пристально следила за судами, в которых буквально погряз бывший глава Осташковского района Андрей Галахов…
– Невозможно втянуть нас в политику, суды аполитичны. По вопросу ситуации с Галаховым я не буду высказываться по той причине, что возможны жалобы либо с его, либо с другой стороны, которые еще будут предметом рассмотрения в кассационной инстанции, которую я возглавляю.
Я не знаю большинство глав в муниципалитетах Тверской области, и это, наверное, даже хорошо – позволяет смотреть на вещи объективно. Председатель суда не должен быть политиком, он должен быть практиком, чтобы общество в любом случае могло на суд положиться. Сейчас пройдет окончательная ревизия по тем делам, которые вы упомянули, проверим их все. Осташков проверим тоже.
– Наверное, самая главная задача – вернуть людям веру в справедливое судопроизводство. Вы согласны?
– Вера людей в правосудие подрывается, когда на свободу выходит человек, схваченный с килограммом героина, или пьяница, сбивший на тротуаре пятерых пешеходов. То же самое по дорожно-транспортным происшествиям, когда вопросы касаются тех, кто управлял автомобилями в нетрезвом состоянии. Десять мировых судей потеряли работу. Мы проанализировали их работу и увидели, сколько дел прекращается. Поймали гибэдэдэшники пьяного, а он два месяца то болеет, то еще что. Через два месяца срок привлечения прошел – на тебе права. До свидания! Некоторые судьи даже раньше двух месяцев дела прекращали. И таких дел было не одно, а десять.
Если судья преступил черту, он должен лучше всех понимать, что нарушение закона влечет наказание.
Сегодня у нас кадровый резерв такой хороший, что я ни за что не переживаю. Есть конкуренция, рождающая качество.
– Какие внутренние проблемы судебной системы требуют срочного решения?
– Маленькая заработная плата аппарата суда. В районном суде зарплата секретаря суда составляет чуть более 12 тыс. Представьте, человек с высшим образованием, закончил юрфак ТвГУ, у него есть возможность сесть на электричку, спокойно поехать в Москву и заработать там, не напрягаясь, неплохие деньги. Как нам его удержать?
Конечно, те, кто приходит работать секретарями суда, очень часто мотивированы на карьеру, они растут по служебной лестнице, и примерно треть из них однажды становится судьями. Бывает, будущие судьи приходят из прокуратуры, из адвокатуры, из других правоохранительных систем.
– Мы заметили, что судьи помолодели – например, бросилась в глаза молодость осташковского судьи, ведшего дело Фарбера…
– Средний возраст мирового судьи в Тверской области – 40 лет, средний возраст судьи районных судов – 43 года, в областном – 48 лет. Я сам в 25 лет начал работать судьей Островского городского суда Псковской области. Рассматривал самые разные дела: убийства, ДТП, трудовые споры.
Берем ли мы молодых судей? Берем. Есть две вещи, которые меня, как руководителя, радуют сейчас. Я плохо отношусь к феминизации (к эмансипации – хорошо), работа судьи такая, что требует большого хладнокровия. Так вот сейчас суды начинают «мужать» и молодеть.
Мы щепетильно относимся к кадрам. В 2009 году в резерве у нас было 13 человек. Из этих 13 я бы на работу взял, может, двух. А потребность была громадная. Восемь человек был некомплект в областном суде, пятерых председателей судов не хватало. Для меня было это непонятно. На юге России, где я до этого работал, всегда было человек 150 в резерве.
– Что вы думаете о Твери и о тверском характере?
– Он есть, и в нем есть немало хорошего. Абсолютное большинство тверитян – небезынтересные люди, меньшинство – просто неспособно изменить ситуацию.
– А вот сейчас как вы оцениваете работу тверских присяжных?
– Я понял, почему вы задали этот вопрос: в связи с отменой первого приговора бывшему конаковскому главе Виктору Крысову. Видите ли, предполагается, что присяжные будут правдиво отвечать на все поставленные вопросы. У нас главные вопросы к ним такие: «Был ли кто-нибудь у вас судим?», «Работает ли у вас кто-то в правоохранительной системе?» У старшины присяжных было и то, и другое. Она это скрыла. Адвокаты эти факты раскопали и выложили в Верховном суде. Надо менять закон, предусматривать ответственность присяжных за правильность предоставленных о себе сведений.
Вы знаете, мне довелось рассмотреть около 20 дел с участием суда присяжных. В 99% я был с ними солидарен. В одном случае для меня все было очевидно, и я до сих пор не могу понять природу принятого ими решения. Они признали невиновным человека, который, по моему мнению, совершил убийство. Тем не менее в этом случае мною был постановлен и провозглашен оправдательный приговор.
– По делу Крысова присяжным, наверное, было сложно: такие путаные дела о коррупции, видимо, простые люди не понимают, и у них тут «классовое чувство» срабатывает.
– Мое отношение к суду присяжных: он должен быть и очень важен. Согласен с американцами (мне Бог дал в 1993 году изучать опыт суда присяжных в Америке), у них есть золотая формула, которой мы почему-то боимся. Там суд присяжных приоритетен по очень сложным делам, и они говорят: «12 голов гораздо тщательнее и лучше исследуют все обстоятельства дела, чем одна голова».
И там есть еще один постулат, с которым я не могу не согласиться: дело, рассмотренное судом присяжных, избавляет любого профессионального судью от любой критики общества. Вердикт огласил народ, не судья.
А что касается дела Крысова и Осипова, то мне также трудно комментировать его, поскольку личного участия при его рассмотрении я не принимал. Данное дело обжаловано в Верховном суде, который и выскажется по делу в окончательном варианте.
– Какие приоритеты в вашей работе хотелось бы особенно выделить?
– Я сам лично пересматриваю все дела о помещении несовершеннолетних в Центр временного содержания правонарушителей. Мы с депутатами регионального парламента Ириной Блохиной и Надеждой Егоровой, Андреем Епишиным и группой судей области изучили опыт Ростовской области. Там создана четкая система контроля над неблагополучными семьями, есть ювенальный суд, где все предусмотрено – например, скамьи для примирения, гладкая поверхность так устроена, что люди, присаживаясь на нее, сближаются. Даже про цвета подумали, какие агрессивные, какие неагрессивные, решеток нет. Мы здесь готовы к этому. К сожалению, есть непонятный страх перед ювенальной юстицией.
– Что самое страшное в профессии, к чему вы до сих пор не привыкли?
– Я часто вижу и до сих пор не могу понять: у нас очень много дел, где самые близкие люди становятся смертельными врагами, забыв про Бога. Родители умерли – брат и сестра стали врагами, соседи, которые всю жизнь дружили, из-за 20 см земли готовы друг друга убить. Разочаровывает и удивляет. У нас столько церквей, но уж больно много злобы – во всем. Если бы каждый больше заглядывал в себя, а потом уж судил о других…
– Недавно вы выступали по вопросам городского хозяйства Твери. Несколько неожиданно для председателя областного суда.
– Многие жители Твери не знают, почему тепло подается. А его не должны были подавать последние три года. Мы выносили судебные акты, запрещающие ресурсоснабжающим организациям закрывать вентили, не подавать услуги населению.
Вот меня спрашивают: будете рассматривать иск о том, что машина в выбоины провалилась? Будем и взыщем, дорожное покрытие должно быть в порядке либо яма обозначена знаком.
Считаю, что усиление общественного контроля – это тот путь, который подвигнет к лучшему. В Твери живет много состоятельных людей, давайте создадим фонд, назовем его «Чистая Тверь», кто не может помочь деньгами, пусть поможет руками.
Тверь невероятно красивый город, я это понял, когда увидел его сверху, четкость линий, красота. Как можно им не дорожить?
– Будут ли новые громкие дела в Тверском областном суде, связанные с работой чиновников?
– Будут – рассмотрим.
– Поговаривают о том, что вы можете уйти на повышение.
– Пока не было предложений (смеется). И, скажу честно, я бы не очень хотел отсюда уезжать. Четыре с половиной года титанической работы. Удалось создать то, что никто не ожидал, – коллектив единомышленников.
А еще я встретил здесь много талантливых, уникальных людей. Я учился у Савихина Александра Михайловича, считаю его своим учителем в плане организации работы. В Верховном суде работает Евгений Михайлович Морозов – это замечательный человек, был зампредом по уголовным делам Тверского областного суда. Могу гордиться знакомством с доктором юридических наук Муравьевым Артуром Алексеевичем. Он работает в Администрации президента и очень болеет за Тверь, ездит сюда, читает лекции. Большая умница декан юридического факультета Лидия Владимировна Туманова. Мне очень нравится как государственный деятель Епишин Андрей Николаевич. Он толковый экономист.
Для меня стал хорошим другом Смирнов Алексей Сергеевич, почетный гражданин города Бежецка, знаю его со Ставрополья. Мой земляк, бывший начальник Тверского УВД генерал Гусаков Виктор Федорович, он сейчас на пенсии, но мы нет-нет да встречаемся.
А вообще, чем дальше в глубь Тверской области – тем больше хороших людей.
– Традиционный вопрос: как проводите свободное время?
– Я рыбачу и охочусь. Первый раз в Тверскую область, кстати, приехал на чемпионат по рыбной ловле. Летом ездил в Хорватию на озера на чемпионат по карпфишингу, поймал карпа на 26 кг. Ловим рыбу круглосуточно, живем в палатках… Люблю охоту на птицу – гусь, утка. Охота – это еще одна возможность узнать новых хороших людей, я езжу охотиться в Кимрский район, там настоящее охотничье братство, настоящая взаимовыручка…
– Спасибо за откровенный разговор. Успехов вам!
Беседовал Геннадий КЛИМОВ
0
