Илья Фарбер дал первое интервью на свободе
Пасмурный сырой день 10 января 2014 года наверняка будет расцвечен яркими красками в памяти самого знаменитого тверского арестанта Ильи Фарбера
«ХОЧУ ПРОЙТИ НОГАМИ ПО ЗЕМЛЕ»
Именно в этот день в 10.30 утра он вышел за ворота тверского СИЗО на пл. Гагарина. И свобода его встретила радостно у входа, а вместе с нею и толпа журналистов. Здесь же состоялась и первая импровизированная пресс-конференция Ильи Фарбера. За происходящим флегматично наблюдали несколько сотрудников следственного изолятора, для которых, признались они, это было самое обычное будничное утро.
Фарбер вышел из железных дверей, сосредоточенно глядя себе под ноги. Журналисты среагировали с секундным опозданием. Илья поднял взгляд навстречу щелкающим затворам, медленно свел свои руки впереди себя, будто отдавая их в наручники, а затем широко развел в стороны. Рукава знаменитой белой рубашки а-ля «мушкетер перед расстрелом» разлетелись, как крылья.
Потом он увидел сына, и на несколько минут они сжали друг друга в объятиях. Фарбера о чем-то спросили, но он и сам хотел задавать вопросы.
– Освобождение девушек из «Пусси Райот» и Михаила Ходорковского – это только начало. Я хотел бы у вас спросить, освободили ли всех участников мирного митинга на Болотной площади, – обратился Илья к журналистам.
– Нет.
– А Платона Лебедева и Алексея Пичугина?
– Нет. А как они соотносятся с вашим делом?
– Это только самые громкие имена. А есть еще очень много других, которые сидят также незаконно, это нас и объединяет. И я думаю, можно было бы общий выход устроить.
– Сегодня?
– Не знаю, вряд ли сегодня, но в ближайшее время. Чтобы выпустили уже всех.
– Вы по-прежнему не признаете себя виновным?
– Конечно же нет. Если я и виновен, то не в том, что мне предъявлено.
– Вы будете обжаловать штраф в 3 миллиона рублей?
– Конечно, я буду обжаловать все постановления суда.
– Такой человеческий вопрос: чего вам сейчас хочется прежде всего: в душ? мороженого?
– Пойти ногами по земле.
– Как ваше состояние здоровья?
– Отличное.
– Илья Исаакович, говорят, есть такая тюремная традиция – ломать зубную щетку при выходе, чтобы никогда не возвращаться. Вы сломали?
– Мне кажется, раз уж в России есть такая поговорка – от сумы и от тюрьмы не зарекайся, надо ввести не только пенсионные, но и тюремные накопления. Надо каждому откладывать себе на заключение, начиная с детства. Ломать щетку? Я не знал об этой традиции.
– Илья, вы говорили, что у вас проблемы с позвоночником. Правда ли, что вы пытались добиться снятия медицинских ограничений, чтобы работать наравне со всеми?
– Я просил разрешить мне мыть полы, потому что в камере делать столько движений, сколько требовалось мне для восстановления позвоночника, невозможно было. Просто потому, что это означало мешать сокамерникам. А вот когда надо вымыть 200 с лишним квадратных метров, и без швабры, вот так вот (нагибается, показывает. – Прим. ред.), спина разрабатывается.
«БЕЛУЮ РУБАШКУ МНЕ СШИЛИ УЧЕНИКИ»
– Вам было страшно в тюрьме?
– Нет, ничего не было страшно. Я говорил, многие слова мои искажают, что для заключенного самое опасное, самое плохое – это транспортировка, когда его перевозят. Я так считаю.
– Как вы относитесь к тому, что школа в Мошенках, где вы преподавали, закрыта?
– Я думаю, что отвечу на все вопросы позже. Многие ваши вопросы меня просто огорошили, и мне требуется время, чтобы подумать.
– А вы планируете ее посетить?
– Если будет надо, я поеду.
– А работать там?
– Если будет надо что-то там сделать, то я буду делать. Но жить там – вряд ли.
– Ваша знаменитая свободная рубашка придает вам образ героя. С чем связан такой покрой?
– Первую такую белую рубашку мне сшили мои ученики. Потом было много разных вариантов, мне шили все лучше и лучше. И сейчас ношу вот такую.
– Скажите, Илья, воздух здесь и с той стороны забора отличается?
– Ну конечно. Там, с той стороны забора, не только воздух другой. Тем более что там вот так на улице не постоишь. Ты постоянно в помещении, темном, железобетонном. И вот тут меня спрашивали, ставил ли я какой-либо эксперимент. Нет, скорее в наших «наказательных» учреждениях ставится эксперимент над людьми. Но конкретно в этом учреждении все лучше, чем в России вообще. Я знаю об этом со слов заключенных, которые поездили по разным тюрьмам, и я сам находился здесь год.
– Вы рисовали вместе с сокамерниками?
– Многие просили меня научить их рисовать, и я помогал.
– А наколки делать?
– Наколки здесь не делают, наколки делают на зоне.
– Вы говорили о своей правозащитной деятельности.
– Я думаю, что сегодня на воле стало одним человеком, который станет заботиться о заключенных, больше. В общем, с этим даже можно поздравить заключенных, потому что я привык все делать качественно. Пока что я придумал вариант логотипа для правозащитной организации Надежды Толоконниковой и Марии Алехиной. У меня много предложений для них, думаю, что найдется и много общих тем.
– Для Михаила Ходорковского у вас тоже есть предложения?
– Да, для всех, о ком я читал, но это будет чуть позже. Я буду делать все, чтобы люди по-другому относились к заключенным, а прежде всего к самим себе, потому что, действительно, в тех проблемах, которые перед нами стоят, виноваты мы сами. И в том, что у нас такие тюрьмы, и в том, что у нас такие следователи, судьи, прокуроры, тоже мы виноваты. Мы их сами растили в семьях, школах, а потом они стали такими.
– Вы говорили, что хотите помогать обеим сторонам.
– У сотрудников УФСИН не меньше проблем, чем у заключенных. Часть проблем им создают заключенные, часть – руководство. Много есть того, в чем им обязательно нужно помочь, потому что эта система взаимосвязана. Чем лучше будут чувствовать себя работники исправительной системы, тем, конечно, лучше будут чувствовать себя и заключенные.
– Вы сконцентрируете свои силы на помощи политзаключенным?
– Я буду стараться защищать тех, кого могу, без разделения на политических и неполитических. Многие сидят, не борясь, потому, что опасаются за своих родственников, или потому, что не чувствуют в себе сил противостоять системе, или боятся, что система их накажет за это. Мой выход – это победа моего сына и всех, кто ему помогал, кто прислушался к моему сыну. Это помощь и остающимся в неволе, потому что они поверят в свои силы.
– Илья, вы чувствуете себя другим человеком?
– Думаю, я зашел в тюрьму… Нет, давайте так скажу: я вышел лучшим, чем сюда зашел. Это была основная задача, и я думаю, что с ней справился. Насколько успешно, жизнь покажет. Я сейчас попробую пожить здесь, у вас, а там…
– От души поздравляем вас!
– Спасибо, спасибо большое.
«ФАЛЬШИВЫЙ ГЕРОЙ»?
Тысячи негативных откликов в Интернете вызвало эпатажное поведение Фарбера по выходу из тюрьмы. Его сын Петр высыпал из мешка горсть звездочек с погон. Илья Фарбер прошелся по ним, тем самым, по мнению возмущенных граждан, оскорбив честь офицеров.
Сначала освобожденный отказался комментировать свой поступок, сказав, что все и так должно быть понятно. Однако когда журналисты настояли, нагнав его уже у машины, Фарбер с сыном Петром «расшифровали» свой поступок:
– Это звезды с погон прокуроров и следователей, из-за которых многие здесь сидят незаконно. И в том числе я. Тому, что за эти звездочки разрушают семьи, издеваются над людьми, надо положить конец. Все должны этому способствовать. Мне жаль, если кто-то понял это не так, как я.
После этих слов Фарбер умчался на Porsche с номером 666.
Комментарий с сайта etver.ru
Kukuruza 12 января: Гнусный поступок! Все это время Фарбер играл роль этакого аристократа, мушкетера. В таком случае мог бы сорвать погоны с конкретных своих «обидчиков» или плюнуть им в лицо публично (но это не по-мушкетерски), наконец, вызвал бы на дуэль прокурора или судью….А нет, провалился спектакль: подло, цинично и при этом публично попрал российское офицерство. Моральные, нравственные уроды. Спектакль провалился, «герой» Фарбер – фальшивый!
Дмитрий ХОДАРЕВ
0
