Как люди учатся говорить на языке тела
Современные танцы – это, в общем-то, не танцы. Здесь нет стандартного алгоритма «две шага налево, две шага направо», а иногда и музыки нет. Сегодня танец все чаще – это пластическая импровизация, телесная раскрепощенность, работа в паре с незнакомцем, причем не в бальном зале, а где-нибудь в горсаду. Во всяком случае, именно на этих принципах основаны хастл и контактная импровизация – два самых модных танцевальных направления в мире. В Тверь их привезла Анна Неунылова – бывший бухгалтер, а ныне известная танцовщица и преподаватель
«МЫ ХОТИМ РАСШЕВЕЛИТЬ ЛЮДЕЙ»
– Аня, как долго вы занимаетесь танцами?
– Мне было 28 лет, когда в поезде «Москва – Питер» я случайно натолкнулась на ребят, которые ехали на конкурс по хастлу. Еще на маленьких экранах телефонов я посмотрела видео, и меня зацепило. До этого я не занималась танцами вообще. Работала бухгалтером в Твери, а потом в Москве и в какой-то момент очень устала от однообразия. Захотелось чего-то нового, нестандартного.
В студии, где я делала свои первые шаги, преподаватель был программистом и танцевал в свободное от работы время. Тогда я поняла, что научиться танцу может каждый.
– Откуда к нам пришел хастл?
– Ммм…. Само направление зародилось в Америке. Жизнь ему подарили уличные танцоры из числа многочисленных цыган и латиноамериканцев. Поскольку Америка – страна многонациональная, люди были абсолютно разные, со своими культурными обычаями и танцами. Танец представлял собой смесь сальсы и бачаты. На дискотеках люди сначала танцевали сольно, а потом кто-то подумал, что это можно делать и в парах.
– А развито ли направление хастл в Твери?
– В Москве я танцевала просто для себя. Вернувшись в Тверь, обнаружила, что здесь такого нет. Люди по-прежнему танцевали только спортивные бальные танцы. В них нет фишки, импровизации и случайности. Для меня это скучно. Поэтому вскоре начала скучать по хастлу, ведь так здорово крутить друг друга по-всякому (улыбается).
И мы с партнером Максимом решили открыть жителям Твери новое направление танца, не только раскрепощающее, но и дающее возможность импровизировать. С тех пор прошло уже четыре года. Хастл – такая вещь, которая не будет жить без людей. Мы пытаемся их расшевелить, выступая прямо на улицах города. Очень часто проводим открытые занятия в горсаду. К сожалению, в Твери нет хороших площадок, приходится с кем-то договариваться.
– Какими направлениями вы еще занимаетесь?
– Несколько позже меня привлекло аргентинское танго, но потребность в хастле осталась навсегда. Танго – коммерческая вещь, которая появилась в Твери из-за потребности самих людей. Однако для нас главная цель – развитие. Сначала мы с Максимом были очень самоуверенны: думали, что освоим танго за пару часов. Как же мы ошибались (смеется). После поездки на мастер-классы в Москву мы поняли, что подобным направлениям учатся годами. Сейчас мы активно развиваем этот вид танца в городе, проводим так называемые милонги.
В танце, особенно в танго, очень ярко проявляются гендерные роли партнеров. Мы стараемся поставить в пару незнакомых людей, то есть создаем ситуацию общения с незнакомым человеком, учим людей быть «универсальными» партнерами.
Настоящие милонги в Аргентине – это большие площадки. Парочки сидят отдельно. Остальные мужчины и женщины сидят напротив друг друга и взглядом пытаются договориться, с кем они будут танцевать. Это расширяет кругозор: ты понимаешь, что можно общаться с людьми из разных стран лишь при помощи языка тела. Я также была на милонгах в Турции и в Москве.
Милонга (Milonga) – название танцевального вечера или места, где танцуют танго, танго-вальс, милонгу и другие танцы. Для проведения милонгов существует свод правил – Кодигос. К примеру, правило хорошего тона – танцевать маленькими шагами. Танго, милонгу и танго-вальс танцуют очень компактно, в близком объятии. Это позволяет танцорам почувствовать и понять друг друга в танце, свободно импровизировать и интерпретировать музыку.
«НАРКОМАНЫ ПОЛЗАЮТ ПО ПОЛУ»
– Вы также увлекаетесь контактной импровизацией… Что это такое?
– Это интересное и на первый взгляд несколько шокирующее направление. Здесь нет ведущих партнеров. Общее сходство с хастлом – спонтанность. Заниматься можно без какой-либо хореографической подготовки. Это развитие тела через познание себя как с душевной стороны, так и с физиологических аспектов. При таком двустороннем развитии уходят «зажимы», которые нарабатываются нами годами, одновременно улучшается и физическое состояние.
Спонтанные вещи раскрывают в тебе много интересного. Энергетика хастла и импровизации различается. Если первый дает разрядку, то через второй танец люди пытаются познать себя. Для одних это психиатрия, для других – гимнастика.
– Выходит, это набор каких-то упражнений?
– Очень сложно объяснить. Все происходит в полной тишине. Это не интерпретация музыки, к которой мы привыкли в обычном понимании танца, а вещи, которые рождаются внутри тебя. Тем самым мы добиваемся закрытия разума и открытия подсознания. Поэтому вначале для человека, далекого от подобных вещей, это покажется полным бредом, будто «наркоманы ползают по полу» (смеется).
Есть такое понятие «bodywork» – работа с телом другого человека, немного похоже на массаж. Во время занятий ты понимаешь, как устроен организм, как он работает, почему мы ходим. Очень много строится на балансе, структуре тела.
Вообще, контактную импровизацию придумали танцоры в Америке, чтоб изучить свое тело на пределе возможностей. Они сильно раскручивали друг друга, смотрели, как тело группируется при падении. Наше тело настроено на самосохранение, а страх мешает раскрыться. Ты сломаешь себе что-то, только если испугаешься. Все синяки от страха! Часто контактная импровизация в США используется для реабилитации инвалидов. У нас, к сожалению, это еще не развито.
Анастасия РОМАНОВА
0
