Что говорит о войне семья беженцев из Луганска
В Тверской области к началу июля прибыло более 200 беженцев с Украины. Пункты приема гуманитарной помощи работают по всему региону, а по соцсетям разлетаются посты: «Приму семью из Донецка и Луганска». Беженцы везут с собой небольшую кладь и большую правду о гражданской войне на Украине: они единственные видели все своими глазами. В Удомле корреспондент «Караван+Я» встретился с семьей беженцев из Луганска, чтобы узнать правду о ситуации на Украине из первых уст
«ВСЕ НАЧАЛОСЬ С ОБСТРЕЛА СЧАСТЬЯ»
В Удомельском районе была организована целая кампания по встрече молодой семьи из Луганска: муж, жена и полуторогодовалая дочка Валерия.
На просьбу о помощи первым откликнулся Сергей Калашник, уроженец Удомли и директор питерской строительной компании. Сергей предоставил беженцам дом и организовал сбор гуманитарной помощи.
– Когда я первый раз увидел ребят, обалдел: жена в шортиках, муж в футболке и трико. У нее на руках маленькая дочь, – вспоминает Сергей. – Он держал небольшую спортивную сумку чуть больше вашей (показывает на мой клатч). Денег у них не было даже на дорогу. Было видно, что ребята собирались в спешке. Лица испуганные, озабоченные. Девушка несколько дней просто молчала, ни слова не произносила.
На вопрос, как он узнал об этой семье, Сергей отвечает:
– После всех новостей о развернувшихся боевых действиях в Украине, сразу решил как-то помочь людям. Узнал, что в Интернете полно групп активистов, готовых принять у себя людей. Попросил секретаршу разместить контакты компании. Семья нашлась сразу. Перед их приездом (поднял на уши всех знакомых) и нашел дом в деревне Касково.
Наша беседа проходит на лавочке у дома, где живут новые друзья беженцев из Луганска. Сами герои ко мне подсаживаются не сразу. Заметно, что делиться своими впечатлениями ребята не хотят. В воздухе разлито напряжение. Вначале на мои вопросы отвечает только Виктор Добровольцев, отец семейства. Его жена Алена молчит.
– Мы с Луганска. Сейчас по всей нашей области проходят военные действия. Стреляют, куда попадет: торговый центр или жилой дом. Мирные люди, ополчение – для них не важно, – тяжело, будто камни, бросает слова Виктор. Голос у него слегка дрожит, руки скрещены на груди. – Все наши знакомые тоже старались уехать. Подруга жены уходила с поселка Металлист в три часа ночи пешком. Лишь бы подальше от обстрела, от войны. Здесь к разговору присоединяется Алена. Девушка говорит тихо и растягивает слова.
– Все началось с обстрела поселков Металлист…. и Счастье… Они по соседству с Луганском. Мы добирались на попутках до границы.
– А ваше жилье осталось в порядке?
– У нас был дом. Сейчас мы не знаем, что с ним… Мама тоже уехала, жила от нас недалеко. Сейчас по опустевшим домам ходят мародеры… Это уже полностью захваченный район…
Каждый ответ из них вытаскиваю будто клещами. На вопрос: «Созваниваетесь ли вы с родственниками?» – сухое «Да».
– Почему вы приехали именно в Тверскую область?
Виктор: – Мы натолкнулись в Гугле на рассылку. Сразу нашли Сергея. Он все организовал, большая ему благодарность. (Смотрит в его сторону.) Помог с жильем. Вообще много слышал о людях, которые реально помогают украинским беженцам.
– А как давно вы здесь и планируете ли возвращаться?
Виктор задумывается:
– Примерно с 13 июня. Уже познакомились с одной семьей. Приятные люди. У них тоже маленький ребенок. Скорее всего, останемся в России. Здесь тихо и спокойно.
– Уже обращались по вопросу гражданства?
– Вначале обратились в УФМС, но ответа не последовало, – комментирует ситуацию сам Сергей. – Сейчас позвонили и сказали, что вроде как нашли решение. Ждем. Пока у ребят временное гражданство, которое выдается на три месяца.
«В СЛАВЯНСКЕ ТЕЛА ЛЕЖАТ НА ОБОЧИНАХ»
– Действительно ли политика российских и украинских СМИ в освещении гражданской войны так сильно отличается?
Виктор: – Жесткая политика ведется в западном и центральном районах Украины. Если ты разговариваешь на русском языке, можешь получить по голове. Людей, ходивших на референдум, автоматически приравнивают к сепаратистам. На многих украинских сайтах можно прочитать: «Одесса вам покажется цветочками, вырежем все семьи». Обычным оружием уже не справляются, нужна артиллерия. Ради прикола ногу могут отрезать. В СМИ говорят, что люди сами себя подпалили, покалечили. Вроде как у нас одни сплошные камикадзе! – иронически улыбается Виктор. – У них такая политика: если не хочешь воевать, присуждается уголовная ответственность за уклонение от службы: пять лет лишения свободы.
– Военные действия проходили на ваших глазах?
Алена: – В полукилометре от нас бомбили блокпост. Истребители скидывали бомбы. Слышали о том, что поступали раненые люди в больницу. Но смертей, слава богу, увидеть не пришлось. Решили уехать раньше. Успели буквально часов на 8-9, перед тем как к нам добрались. Нацвардия, «Правый сектор» и армейцы тела своих не забирают. В Славянске они лежат прямо на обочинах дороги. Семьи не могут их отыскать. Официально, по бумагам, «они проходят учения»…
Виктор: – Бомбили средь бела дня и в центре Луганска. Пострадало много женщин и детей. Они не разбираются и не предупреждают. Мы уехали сразу на автобусе. Нам повезло, был свободный пропускной пункт. С поездами проблематично, половина идет через развязку Славянска. Выпускают только в сторону центра, но после долгих часов ожидания и прессинга. Для приличия из десяти человек могут пропустить одного. Я знаю, из Донецка пыталась уехать семья: женщину с ребенком продержали 4 часа, допрашивали и отпустили, а мужчину оставили. Он там находится до сих пор…
На протяжении всего тяжелого разговора улыбается и смеется только полуторогодовалая Валерия. Смех разряжает тяжелую атмосферу. Девочка в розовом костюмчике пытается вырваться из рук и побегать с соседской собакой. Для ребенка мир, когда мама с папой рядом…
Спустя полчаса ребята начинают ко мне привыкать и становятся более разговорчивыми. Пропадает дрожь в голосе.
Виктор: – Сейчас есть уверенность, что стрелять не будут. Засыпаем спокойно, не в палатках. Главное, чтоб все родственники уехали из опасных территорий. Здесь жизнь постепенно налаживается. А там она вряд ли уже будет нормальной.
Наш разговор длится не более получаса. Молодая семья хочет поскорее уйти. Попрощавшись, мы с Сергеем отправляемся в Касково, где располагается временное пристанище ребят. По дороге бизнесмен рассказывает мне, как организовывали сбор гуманитарной помощи.
– Вначале мы собирали помощь только для семьи Добровольцевых. Приносили одежду, вещи, продукты питания со всей Удомли. Казалось, уже хватит, но народ все нес и нес. На меня еще вышла тверская организация помощи беженцам. Поэтому нанесли столько, что хватило б на несколько семей. Решили отправить вещи в Ростовскую область, где располагается основной центр помощи беженцам. Чтобы организовать машину, я вытащил главу города прямо из отпуска. Он сразу подключился и выделил машину для отправки. Сейчас все сформировано и готово к отправке.
Мы прибываем на место временного пристанища беженцев. Это двухэтажный деревянный дом серого цвета, и ему без малого сто лет. Здесь выросло не одно поколение удомельцев. Впрочем, дом сохранился хорошо: крыша не протекает, стены чистые, есть свет и вода.
По словам Сергея, ребята планируют позже переселиться в город. «Виктор – толковый парень. Далеко пойдет. Когда получит гражданство, пристрою его в колхозе».
На обратном пути проезжаем сам колхоз: разрушенное одноэтажное здание.
«Пробую его поднять! – браво говорит Сергей. – Сейчас не хватает доярок, механизаторов, пастухов. Но зарплата хорошая. Также колхоз предоставляет своим работникам дом и теленочка с сеном».
По дороге случайно встречаем хозяйку дома, где живут беженцы,
Она сидит на берегу речушки и рыбачит – говорят, в этом деле она может дать фору любому мужику.
– В этом доме мы давно не живем. Ходим туда только на огород. Почему бы не помочь людям. Сегодня навестим их, картошки принесем.
По словам Сергея, я понимаю, что о «новых жителях» знает уже весь город. Но нет ни косых взглядов, ни пересудов. Напоследок Сергей рассказывает, что они готовы еще принять 10 семей:
«Завтра приезжает другая семья с Украины, тоже с ребенком. Для них уже приготовлено жилье».
Анастасия РОМАНОВА
0
