Сегодня о судьбе российского Нечерноземья, самой обделенной вниманием федеральной власти части России, – наша беседа с Юрием Крупновым, председателем Наблюдательного совета Института демографии, миграции и регионального развития
Два с лишним месяца назад в Нелидовском районе Тверской области прошла проектная конференция Института демографии, миграции и регионального развития, возглавляемого известным российским ученым, публицистом и политиком Юрием Курпновым, – по перспективам развития этого бывшего шахтерского района у трассы Москва – Рига. Нечасто в тверской глубинке пытаются практиковать научные подходы к своему будущему. Что это было, какие результаты может дать и, вообще, зачем это самому Юрию Васильевичу? Разговор вышел масштабнее, чем изначальный повод.
«ВОПРОС В ТОМ, БУДУТ ЛИ РУССКИЕ ВО ВСЕМИРНОЙ ИСТОРИИ»
– Юрий Васильевич, кажется, что последний раз центральная власть вспоминала про регионы Нечерноземья в 70-е годы – когда начинала реализовываться программа подъема Нечерноземья, строились дороги, вкладывались средства в сельскую инфраструктуру. На этом ресурсе село Тверской, Псковской, Новгородской областей живет и работает по сей день. Человеческие ресурсы из этих регионов выкачиваются уже не одно столетие. И сейчас, в связи с событиями во внешней политике, складывается впечатление, что до этой опорной территории России между Москвой и Санкт–Петербургом руки у федеральной власти опять не дойдут. Что делать?
– Я полностью согласен, что просто пришло время возвращать долги, потому что величие Советского Союза как мировой державы создавалось именно этими территориями традиционного расселения русских, на этих подзолистых небогатых почвах. Люди, родившиеся здесь, дали и индустриализацию, и победу в Великой Отечественной войне. Жизнями этих людей выиграны битвы под Ржевом и под Москвой – основной человеческий контингент всегда был отсюда. И теперь надо понимать, что на этой территории наступили сверхистощение и разруха…
Когда Советский Союз заявлял программу развития Нечерноземья, это был первый тревожный звонок – до этого Нечерноземье как бы не существовало. Это был центр расселения. А тут начались катастрофические демографические процессы. Демография резко пошла вниз с 1965 года, не только по рождаемости, но и по росту смертности. И хозяйственные процессы, появление в столичных городах «лимитчиков», тех, кого мы сейчас называем трудовыми мигрантами, – это процессы, которые идут уже полвека.
И здесь колоссальный вызов нам всем. Большинство экономистов расскажут, что в деревнях средней полосы России жить невозможно, и непонятно, как люди живут в селах и райцентрах Нечерноземья, что всей молодежи надо оттуда убежать и, вообще, надо закрыть эту территорию. Обоснуют рентабельность и все остальное.
Но Нечерноземье – это сигнал для того, чтобы задуматься, что, может быть, люди живут не в экономической теории и не все измеряется рентабельностью. Может быть, нужен иной тип расселения, другая идеология и так далее. Вот на этой среднерусской системе расселения, как раз где расположены Псков, край Ленинградской области, Вятка, Тверь – до революции жило в три раза больше населения. При малоэтажном, в основном сельском расселении. В Тверской области было 7 млн населения, а сегодня – 1 млн 300 тысяч.
Вопрос в том, будут ли русские дальше во всемирной истории или нет? Если мы здесь не организуем нормальную, качественную, зажиточную в хорошем смысле этого слова жизнь, то на этот вопрос будет отрицательный ответ.
– В конце концов, средняя полоса – это витрина России, по которой о ней судят иностранцы. Почему хотя бы это не привлекает к ней внимания властей?
– Конечно, это наши знаковые места, места нашей культуры и памяти. Я много работал на Дальнем Востоке, и абсолютно очевидно – есть разрыв между Дальним Востоком и остальной страной. Там говорят: «У вас, в России». И мы элементарно не сохраним страну, если не будем дальневосточных ребят, ребят из Сибири или, наоборот, с юга России возить в Псковскую, Тверскую, Новгородскую области.
– Сейчас привозить людей из более богатых местностей в среднерусскую деревню – напугать можно. Даже беженцы с Донбасса очень разочарованы бедностью и невзрачностью нашей сельской местности.
– Все равно остались знаки памяти, символы исторического пути зарождения централизованного российского государства. Русская культура – она и в лесах, и в ландшафтах, в великих произведениях искусства. Надо понимать, откуда, например, Левитан взял натуру для своей картины «Над вечным покоем» (художник писал это знаменитое произведение недалеко от Удомли – сейчас этот районный центр Тверской области известен как место, где находится крупнейшая АЭС. – Прим. ред.).
«ДВА МОЩНЫХ ПЫЛЕСОСА, МОСКВА И ПИТЕР»
– Что такое Тверская, Псковская, Новгородская области? Два мощнейших пылесоса, Москва и Питер, высосали оттуда все население. Самых активных, толковых, трудолюбивых людей. И с этим невозможно жить.
Белорусы и то смеются: показывают картину со спутника – ухоженные поля заканчиваются на границе, уже на Смоленщине никаких следов сельскохозяйственной деятельности.
Я еще раз повторяю – началось все не сегодня. Татьяна Заславская, еще не академик, а тогда, кажется, замдиректора института народнохозяйственного прогнозирования, в 1967 году писала записку в ЦК КПСС о неперспективных деревнях.
– Кажется, Заславская впервые сказала о том, что функция деревни – это не экономика, а прежде всего обжитость территории.
– Сейчас нужно остановиться и понять, куда мы идем, чего мы хотим. Скажем, в Курганской области есть замечательный проект – там продвигается идея создания карты всех деревень России, в том числе исчезнувших. На мой взгляд, это очень важно. Если буддисты (самые простые вьетнамские крестьяне) 10 поколений знают всех своих родственников – то у нас эти исчезнувшие деревни образуют лакуну в сознании. Я занимался демографической ситуацией в Псковской области и обнаружил, что чуть ли не тысяча деревень исчезает там сегодня в год. Я даже не поверил сначала. Страшно даже не то, что деревня совсем исчезла, а то, что очень большая категория деревень, где численность населения – менее трех человек!
– Деревня – это еще и вековечный реактор, где рождается нация. Оттуда приходят будущие выдающиеся ученые, генералы, артисты. Если русская деревня исчезнет, значит, новым талантам неоткуда будет появиться.
– То, что сейчас происходит, можно сравнить с действием неизвестного вируса. Как в голливудских фильмах: чем-то инфицировали из космоса – и народ начал вырождаться.
«ФЕДЕРАЛЬНЫЙ ЦЕНТР – ЭТО ДРУГАЯ ПЛАНЕТА»
– Есть проблема, которая порождена межбюджетными отношениями. Сейчас получается, что какой-то областной или районный город совершенно не заинтересован в том, чтобы развиваться, все равно заработанные излишки будут отобраны в пользу центра.
– Да, это так. Но все равно речь идет о следствиях, а не о причинах. Это такая «раздельная жизнь». По моему мнению, самое страшное, что произошло со времен развала СССР, – это разделение уровней управления. То есть сегодня есть мощный федеральный центр, который собирает налоги, предоставляет дотации… А глава какого-нибудь поселения или района зашивается в этой безнадеге, как на Марсе, без скафандра и других средств защиты. Он и этот величественный федеральный центр никак не соприкасаются. Иногда повезет, в какой-нибудь из 1880 районов России упадет какой-нибудь горно-обогатительный комбинат – вдруг выяснится, что там, допустим, есть золото или нефть. Приедут какие-то гастарбайтеры, начнется жизнь. Но, в принципе, «низовой» уровень управления в России существует отдельно от государства. В советский период районы ухайдокивали ведомства, сейчас – корпорации, которым безразлична региональная жизнь, они с ней не связаны.
– Хочу рассказать вам забавную историю: глава одного из самых бедных районов Тверской области, Оленинского, всерьез мечтал о том, что на его территорию придет такой федеральный инвестор, как «Русгидро», чтобы затопить большую часть района новым водохранилищем. С этим потопом у главы были связаны надежды на то, что экономика его района «выправится».
– Это как в известном анекдоте. Бабка приходит к деду: дед, сколько стоит атомная бомба? – Да, чай, не меньше миллиарда. – Какое же счастье к нам в огород упало! Это, конечно, ужас. И подтверждает мою теорию: люди живут на своей планете, а с других планет, из федерального центра, на них-то метеорит какой-нибудь прилетит, пришельцы высадятся откуда-нибудь из «Транснефти», «Русгидро» или «Газпрома» – а потом сядут в свои космолеты и улетят обратно. Это и есть базовое отчуждение, по марксистской теории. Оно пронизывает все.
– В Великобритании еще в 60-е годы, столкнувшись с безудержным ростом Лондона, решили его искусственно остановить и создать вокруг столицы 20 городов-спутников, со своей инфраструктурой, рабочими местами и т.д. Почему бы России не пойти по этому пути?
– Это опыт не только Великобритании. Так поступили во Франции, в Японии, во многих других странах. Более того, у нас после войны была программа расселения Москвы – как тогда водилось, с элементами внеэкономического принуждения. Нам нужно заново посмотреть на всю страну и заново ее перезаселить.
Когда мы продвигаем программу «Городки демографического будущего», где будут выделены земли для многодетных (в частности, эта программа стартует в Нелидовском районе Тверской области), – вопрос в том, чтобы этот микрогород пристраивать к существующему.
Года два назад меня потрясло: Минрегион доложил, что за 20 лет с развала СССР исчезло 23 тысячи населенных пунктом с лица Российской Федерации. Просто проинформировали – никто не упал в обморок, широкая общественность даже не заметила.
Уверен, у премьер-министра на планшете (Дмитрий Анатольевич Медведев ведь любит гаджеты) должны быть все районы страны. И эти районы должны высвечиваться в зависимости от проблемности – красным, желтым, зеленым цветом. И если район светится красным – туда надо слать спасательные команды, министров и т.д. А сегодня получается, что федеральный центр ничем не управляет.
(Полную версию интервью Юрия Крупнова читайте в ноябрьском номере журнала «Бизнес Территория»)
Беседовала Мария ОРЛОВА
0
