Директор Института экономики РАН Руслан Гринберг – о расколе общества
В кулуарах Московского экономического форума нам удалось поговорить с хорошим другом наших журналов «Бизнес Территория» и «Умное производство», а также газеты «Караван+Я» директором Института экономики Российской Академии наук академиком Русланом Гринбергом, одним из немногих людей в России, занимающих взвешенную центристскую позицию по самым горячим вопросам политики и экономики. Нас интересовало в первую очередь, есть ли у федеральной власти план спасения российской экономики. Нельзя сказать, чтобы мы получили утешительный ответ.
– Руслан Семенович, почему именно в этом году МЭФ привлек такое большое количество участников?
– Я считаю, что во время кризиса творческие силы общества просыпаются со страшной силой – и темы докладов, прозвучавших на нашем форуме, подтверждают эту мысль. Все хотят перемен. Опять через 30 лет все ждут перемен. Что мы делали 30 лет – непонятно.
– Возможно, эффект от перемен, начатых 30 лет назад, уже рассосался? И теперь общество хочет, чтобы ученые объяснили, что происходит и чего ждать дальше?
– Что происходит? Скажу так: мы не в состоянии отойти от философии шараханья из крайности в крайность. Это касается и экономической политики, и отношения к демократии, и чего хотите.
Мне кажется, сегодня самая главная проблема страны – отсутствие договороспособности. 30 лет назад мы опьянели от горбаческого плюрализма и уже не можем договариваться друг с другом ни о чем. Славянофилы, западники, консерваторы, либералы – сегодня эти направления превратились в какие-то замкнутые «секты». А ведь у всех одна страна, одна родина!
Иногда мне кажется, что все эти люди действительно по-человечески хотя спасать, совершенствовать, улучшать Россию. Но настолько велика атмосфера отчуждения, что получается примерно так: ты хочешь спасать Россию, я хочу спасать Россию – но если твой взгляд на спасение России отличается от моего, то черт с ней, с Россией! И это самое грустное.
Большой дефицит в стране – отсутствие договороспособности хотя бы по минимальному набору ценностей. Раскол элиты, который мы сегодня наблюдаем в полной мере, свидетельство этого недуга. Я призываю в дискуссиях не только навязывать свою точку зрения, но пытаться понять своих коллег – в их мнении есть рациональные зерна, уверяю вас.
– Духовное спасение России – дело неоднозначное, у каждого свое видение. А есть ли единый экономический план спасения страны, оказавшейся в очень сложной ситуации?
– Я думаю, что такого плана нет. Потому что у нас нет целеполагания – ни у оппозиции, ни у власти. У власти нет планов на будущее, им бы лишь бы удержаться. Такая постановка вопроса тоже большая проблема: либо вы занимаетесь краткосрочными проблемами – день простоять да ночь продержаться, либо вы, наоборот, занимаетесь какими-то глобальными прожектами, «Нью-Васюками», и не уделяете внимания тому, что происходит у вас под носом. Нужен баланс того и другого.
В стране не хватает целеполагания, вот мы и пытаемся как-то компенсировать этот пробел. Создать какую-то программу, которая позволила бы найти компромисс.
– А идут ли со стороны власти какие-то консультации с вами, как с руководителем Института экономики РАН, с экспертным сообществом?
– Отдельные вещи спрашивают. Но они же тоже «сектанты»…
– А какой «секты» они придерживаются?
– Я эту «секту» называю «консерваторами»: не в классическом политологическом смысле этого термина, а потому, что они консервируют власть, самих себя у власти.
Сменяемость руководства остро необходима. Если ее нет, вы теряете контакт с реальностью. Поэтому два срока – максимум, я считаю. Везде все начальники, от колхоза и до страны, должны править не больше двух сроков. Китайцы и американцы, независимо друг от друга пришли к этому выводу – разные культуры сошлись на том, что какой бы ты ни был гениальный, через два срока надо уходить. Потому что закостеневают структуры, одни и те же люди, кумовство, дети… Все это надо сохранять, и уже не думаешь ни о каких общественных интересах.
Я сам два срока правлю, и знаю это по себе. Я устаю, мне не хочется спорить ни с кем, знаю, что мое слово самое правильное – и все (улыбается).
– Вы же уже много раз всех слышали и знаете, кто что скажет, наперед…
– Но это неправильно, это во вред. Повторю, чтобы слушали экспертное сообщество, должна быть какая-то демократическая система, которая выражается хотя бы в том, что с выборами приходят новые «придворные специалисты».
– Однако мы видим, что идеи Московского экономического форума все же проникают в высшие эшелоны власти. Вот ваш постоянный эксперт Сергей Глазьев – он же сегодня приближен к тем центрам, где принимаются решения, является советником президента.
– Глазьев нужен, чтобы оттенить либеральную монополию. Он далек от принятия реальных решений. В Евразийском Союзе он играет свою роль, но общую экономическую стратегию определяет далеко не он.
– А как вы оцениваете перспективы Евразийского Союза в свете тревожных событий последнего года?
– Дело в том, что во время кризиса не до интеграции. Хотя мы могли бы дать знать своим партнерам, что мы собираемся делать в своей экономике – девальвируем мы рубль или не девальвируем. Это «синдром старшего брата», не считаться с теми, кого по привычке считаем своими саттелитами (хотя это давно не так). На самом деле мы должны координировать свою валютную политику, если мы хотим истинной интеграции.
Сейчас в экономике, в банковской сфере происходят шараханья, связанные с тем, что происходящее можно сравнить с пожаром – все мечутся и не знают, что делать.
– И что будет дальше?
– Пока мои прогнозы довольно пессимистичные.
Беседовала Мария ОРЛОВА
0
