200-летие восстания декабристов на Сенатской площади – круглая дата, с которой сегодня не очень знают, что делать. Для Тверской области это особая дата – более чем 40 декабристов были связаны с нашим краем.
С одной стороны, романтический образ декабристов формируют в нашем общем сознании фильм «Звезда пленительного счастья» и поэма Некрасова «Русские женщины». С другой – современная политическая обстановка в стране и горький опыт политической жизни последних ста с лишним лет заставляют скептически относиться к любым самым светлым и благородным планам переустройства страны. О том, кем были декабристы, чего они хотели и был ли у них шанс на успех, мы беседуем с доктором исторических наук профессором МГУ Ярославом Леонтьевым, который 13 декабря был в Твери с лекцией о том, что мы узнали об участниках восстания 14 (26) декабря 1825 года за эти 200 лет.
– Ярослав Викторович, кто из декабристов был наиболее связан с Тверским краем? Понятно, проезжали через Тверь практически все, а нашим, местным, кого можно назвать?
– Только что вышла книга заслуженнейшего тверского исследователя этой темы Галины Алексеевны Лумпановой «Заступники свободы», и всем, кто хочет досконально узнать о декабристах, связанных с Тверской губернией, очень рекомендую ее изучить. Сам я занимался братьями Фонвизиными. Иван и Михаил Фонвизины владели имением в деревне Ново-Окатово под Калязином. Жена Михаила Фонвизина Наталья Дмитриевна – прототип Татьяны Лариной. Она вышла замуж за героя войны 1812 года, боевого генерала, и потом поехала за ним на каторгу. После его смерти Наталья Дмитриевна вышла замуж за другого декабриста, «первого и бесценного» друга Пушкина Ивана Пущина – между прочим, одного из прототипов Евгения Онегина. И они венчались в Бологом в 1857 году. Так, удивительным образом через 20 лет после гибели Пушкина продолжился роман «Евгений Онегин».
Безусловно, с Тверским краем больше всего связан писатель-декабрист Федор Глинка. Он после ссылки прожил в Тверской губернии до 1880 года, до глубокой старости. Ему принадлежало имение в селе Кузнецово, нынешнего Рамешковского округа. Именно он, кстати, придумал и запустил в печать выражение «Тверская Карелия».
Матвей Иванович Муравьев-Апостол после ссылки жил в Твери, их дома с Федором Глинкой были на соседних улицах. Муравьевы были в родстве с Бакуниными, владельцами имения Прямухино, ныне это Кувшиновский округ. Мать Михаила Бакунина, теоретика мирового анархизма, была урожденная Муравьева, и ее кузены часто гостили в имении. В парке Прямухино рос посаженный ими Дуб декабристов (увы, не уцелевший, но сейчас посаженный заново).
Был близок к декабристам генерал Владимир Иосифович Гурко, отец героя русско-турецких войн, владелец имения в Сахарове под Тверью. В Новинках Тверского уезда жил после ссылки декабрист Иван Якушкин. В Калязинском уезде было имение у Николая Тургенева. Декабристу графу Матвею Дмитриеву-Мамонову под Тверью принадлежали деревни Славное и Ведное. И так далее. Еще интересно отметить, что предки самой именитой исследовательницы декабризма академика Милицы Нечкиной были из Осташкова. Не могу не упомянуть и о том, что первое в истории русской словесности художественное произведение – «думу» о Михаиле Тверском написал поэт-декабрист Кондратий Рылеев.
– Проецируя на историю декабристов негативный опыт следующего столетия, сейчас многие считают, что если бы восстание было удачным, в стране началась бы гражданская война, террор и так далее. Радикалы взяли бы верх над умеренными реформаторами. А «Русская правда» Пестеля стала бы предпосылкой для этнических чисток. Есть резон в этих рассуждениях?
– На днях я специально посмотрел по телеканалу «Культура» передачу «Уроки истории» Владимира Мединского, посвященную декабристам. И удивительно, мы с ним совпали в оценках. Он уверен, что если бы декабристы победили, освобождение крестьян от крепостного права произошло бы гораздо раньше и, возможно, удалось бы избежать многих кровавых катаклизмов XX века. События в столице провинция восприняла бы спокойно.
Как радикал, Павел Пестель мог бы взять власть над боевыми генералами и умеренными реформаторами Михаилом Фонвизиным и Михаилом Орловым? «Русская правда» – это просто программные наброски, а никакой не принятый всеми декабристами документ.
О том, что было бы, если бы декабристы победили, говорит состав правительства, которое они сформировали бы. В это правительство предполагались реформатор Михаил Сперанский, Иван Муравьев-Апостол – отец братьев Муравьевых-Апостолов, опытнейший дипломат генерал Алексей Ермолов, адмирал Николай Мордвинов, уже упомянутые мною генералы Фонвизин и Орлов.
Сравнивать с событиями, произошедшими через сто лет, восстание декабристов совершенно нельзя. Это другая эпоха и другие люди – цвет русской дворянской молодежи.
– А почему они не отпустили своих крепостных крестьян, ведь даже в Тверской губернии речь шла о тысячах душ?
– Надо прежде всего сказать, что им было некогда – это в основном были действующие офицеры. И законодательство надо было менять принципиально, для этого, собственно, они и пошли на Сенатскую площадь. Иван Якушкин в своих «Записках» рассказывает, как еще в 1820 году он пытался отпустить своих крестьян и наткнулся в Петербурге на жуткую волокиту и полное непонимание. А сами крестьяне, узнав, что им придется арендовать у помещика землю, сказали ему: «Давайте мы будем ваши, а земля будет наша». То есть нужны были структурные изменения на всех уровнях – и на уровне законов, и на уровне психологии.
Хотя отпускали дворовых крестьян и сами декабристы, и их жены. Наталья Дмитриевна Фонвизина, уже будучи Пущиной, отпустила своих крестьян еще до отмены крепостного права. Кроме того, они спешили делать малые дела: открывали школы для крестьянских детей и солдат, отменяли телесные наказания в своих ротах, поступали на работу в суды, чтобы исправить судебную систему изнутри.
– Еще одно обвинение декабристам: подставили под картечь солдат, а сами не пострадали. Это так?
– В общей сложности погибло и пропало без вести порядка 90 солдат и примерно столько же мирных зевак. Увы, это обычная статистика, я, как журналист, изучал, сколько погибло в событиях октября 1993 года в Москве, и цифры очень похожи. Тогда, напомню, из депутатов Верховного Совета тоже никто не погиб. Хотя во втором восстании, на юге, были погибшие и раненые офицеры тоже.
Между прочим, косвенной жертвой восстания декабристов стал писатель и историк Николай Михайлович Карамзин. Он пошел посмотреть на историческое событие своими глазами и на Сенатской площади простудился, а затем умер от последствий простуды, не дописав свою «Историю государства Российского».
– Есть, исходя из реалий сегодняшней политики, представление о декабристах как об иноагентах. Что вы на это скажете? Было иностранное влияние?
– Ну как можно называть иноагентами героев войны 1812 года, людей, проливавших кровь на Бородинском поле? Генерал Михаил Орлов принимал капитуляцию Парижа, между прочим. Другое дело, что они вдохновлялись примерами удачных латиноамериканских революций, испанским походом Риего и Кироги 1820 года, заставившим короля Фердинанда возродить парламент и восстановить конституцию. Это да, можно назвать иностранным влиянием. Но в приоритете были сугубо национальные интересы. Они сами себя называли «истинными и верными сынами Отечества».
– Так что же значат декабристы для нынешней России?
– Это важнейший культурный код для многих поколений. Как и их ближайший друг Александр Сергеевич Пушкин, они наше все. Вся дальнейшая российская политическая культура идет от декабристов.
Беседовала Мария Орлова
фото автора
0
