«Караван» уже давно поставил целью познакомиться с разными активными людьми, которые приезжают из Москвы и пытаются возрождать малые русские города в Тверской области. Сегодняшний наш собеседник – Юрий Щегольков, генеральный директор Музейно-выставочного комплекса «Дом Гумилевых» в Бежецке.
– Юрий, почему Бежецк, как вы выбрали этот город, чтобы приложить к нему усилия? Это семейная история? У вас бежецкие корни?
– У меня нет бежецких корней. И в Бежецк я попал не сразу. Я, с одной стороны, много лет работал в сфере туризма, а с другой стороны, являюсь вашим коллегой, много лет в качестве журналиста сотрудничал с самыми разными СМИ. В 2013 году я ушел из РИА «Новости». Тогда мы как раз начали заниматься проектом по описанию малых городов. Так всегда получается, — когда изучаешь малые города, начинаешь их любить. Наш проект назывался «Настоящая Россия» и объединял разных людей: урбанистов, специалистов, работающих в туризме, маркетологов, студентов и преподавателей. Мы собирались такой командой, выбирали какой-то город, приезжали в качестве «тайных посетителей», изучали место с точки зрения того, как можно изменить его судьбу. К сожалению, подавляющее большинство малых городов до сих пор переживает системный кризис. У нас было несколько идеалистическое представление, что с помощью городского маркетинга можно изменить нашу страну. Мы начали работать в 13 городах Тульской области, потом переехали в Рязанскую, Московскую, Ярославскую и Калужскую область. Через три года мы поняли, что мало просто ездить, изучать и что-то предлагать. У нас свое представление, московское, туристическое о том, что такое туризм и как это работает. А в городах были другие представления.
– Да, местным жителям не до туризма, у них, может быть, градообразующий завод закрыли.
– И им нечем платить за еду. Тем не менее, достаточно быстро мы поняли, что, если что и спасет малые города, так это устойчивый туризм, туризм, который работает на благо территории. Это тоже не просто, но иного выхода нет, надо искать и находить эти ключи, потому что потенциал малых городов — колоссальный. Мне очень сильно помог в этом понимании ученый маркетолог Денис Визгалов, который, к сожалению, погиб буквально через три-четыре месяца после того, как мы начали нашу деятельность. Он занимался изучением малых городов в разных регионах России, в т.ч. и в Тульской области, в тех городах, которые условно можно назвать угольными. Уголь закончился, а города остались. Работы Дениса Визгалова находятся в свободном доступе и они полезны каждому, кто задумывается о состоянии нашей страны и путях выхода из кризиса.
Поначалу мы считали, что наша основная роль просветительская – показывать, рассказывать, вот, уважаемые жители, смотрите, вы находитесь буквально на клондайке, то есть у вас золото под ногами. Из всего того, что у вас есть, в Европе сделали бы такие туристические аттракции, места привлечения туристов, которые принесли бы в ваш город какие-то деньги. И кое-что у нас стало получаться.
Сегодня я преподаю в Финансовом университете при Правительстве РФ и НИУ Высшая школа экономики, заведую лабораторией развития туристских дестинаций. В 2016 году вместе с единомышленниками мы создали некоммерческую организацию — Фонд развития малых исторических городов. Основные направления нашей работы сегодня – исследования, обучение, продвижение, устойчивый туризм и поддержка общественных инициатив жителей малых городов. Фонд существует на частные пожертвования, гранты, кроме того, мы зарабатываем деньги сами.
– Что вы вкладываете в понятие «малый исторический город»?
– Согласно 59 статье федерального закона № 73 «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации» историческим поселением. Согласно законодательству, историческими поселениями считаются населённые пункты или их части, в границах которых расположены объекты культурного наследия, включенные в реестр, выявленные объекты культурного наследия и объекты, составляющие предмет охраны исторического поселения.
Условно говоря, Министерство культуры РФ определяет перечень исторических поселений. В разное время их было разное количество, сейчас их 45. В Тверской области это Торжок, Торопец и Осташков. Согласитесь, странно, что в Тверской области официально только три исторических поселения. С другой стороны – есть формальные признаки малого города, основной – это численность населения.
Мы оперируем понятием «малый исторический город» – то есть это малый город, который возник до 1917 года. Для нас не имеет значения – признан или не признан он историческим поселением – люди живут везде. Более того, статус исторического поселения иногда сдерживает городское развитие – по причине серьезных ограничений на проведение различных работ.
Одна из таких больших проблем – узнаваемость малых городов очень низкая. В самом начале мы проводили многочисленные опросы, спрашивали людей на улицах крупных городов – какие малые города они знают.
И вот что удивительно – например, огромное количество опрошенных называли в качестве самого известного малого города Торжок, но затруднялись ответить, а что именно находится в Торжке и даже в каком регионе этот город находится.
Очень смешно было, когда мы спрашивали про Углич. Про царевича Дмитрия старшее поколение, может быть, и вспомнит, а молодежь вообще не в курсе. Но Углич знают, правда, не очень представляя где он находится. Около какого города прошла Куликовская битва (это город Епифань Тульской области), никто не знает. Очень часто называли Санкт-Петербург (видимо в логике Куликовская битва = Ледовому побоищу, а это Александр Невский, а раз Невский, значит где-то около Питера). Бежин луг знают, а то, что это в Тульской области, у города Чернь – никому неизвестно.
При кажущейся информационной открытости узнаваемость малых городов, как я сказал выше, крайне низкая. Как ее повысить? Денег на свое продвижение у городов нет от слова «совсем». Собственно весть маркетинг малых городов – это поиск возможностей бюджетного или низкобюджетного продвижения. Собственно, наша работа заключалась в том, чтобы находить имеющиеся ресурсы и использовать их в маркетинге.
Например, малый город Чернь. Мы нашли кефир, который называется «Бежин луг», встретились с тамошними маркетологами, предложили нарисовать им маршрут на упаковке, как из Москвы или Тулы доехать до Бежиного луга, и там яркая такая точка – город Чернь. А потом тиражом почти 5 млн. экземпляров несколько лет этот кефир продавался в Тульской, Калужской и соседних областях. И конечно же, уровень узнаваемости городка повысился, люди точно узнали, что Бежин луг – это Чернь. Удачная история, причем никто ни одной копейки не потратил.
Занимаясь такими продвиженческими проектами, мы начали организовывать арт- фестивали в разных городах. Начиналось все в Переславль-Залесском, затем мы провели фестивали в Боровске, Чекалине, Черни…
Наша условная «столица» – Чекалин – официально – самый маленький город России, в нем всего около 700 жителей, и много чего там делали. Собирали деньги для восстановления местного ДК, купили, например, кресла в зрительный зал, оборудовали картинную галерею. Последний наш проект здесь – создание школы искусств.
На примере Чекалина мы пытаемся показать, что в маленьких городах, даже умирающих, надо все-таки бороться за город и сохранять его историю и культуру. К сожалению, в целом государственная политика, прежде всего в налоговой сфере направлена на развитие крупных агломераций, что в итоге приводит к тому, что малые города могут разделить судьбу российской деревни.
– Ну, сейчас такое впечатление, что вообще провинциальная Россия закрывается. И местное самоуправление фактически упразднено, и рычагов экономической активности нет никаких. Мне кажется, власть махнула рукой на малые города.
– Да, ужасная ситуация. Но, как показала практика, в маленьких городах, в отличие от региональных центров, я уж не говорю про Москву, совершенно другая система организации городского сообщества, и власть, которая там сидит, она в общем с благодарностью принимает любую помощь.
– На Бежецк вас вывело имя Гумилевых?
– Почти так. В 2018 году мне позвонила знакомая журналистка и сказала, что есть проблема в Бежецке, там закрывают народный музей Гумилева. Музея Николая Гумилева как такового нет, а есть Дом поэтов около Бежецка, в Градницах, здание бывшей усадьбы в Слепнево, которую перенесли оттуда, но он больше сориентирован на Ахматову (когда его создавали, Гумилев был еще почти под запретом). Энтузиасты в Бежецке создали музей Гумилева в рамках дома культуры. Но потом в городе поменялась власть, пришел новый глава. Директора Дома культуры уволили. Оказалось, что надо спасать музей, и с этого момента я подключился. Спустя какое-то время в Бежецке был чуть ли не митинг коммунистов о том, что надо спасти музей. Положительную роль сыграл министр туризма Иван Егоров (сейчас он заместитель губернатора). Было поручение Тверскому объединенному музею, и они выделили помещение на улице Введенской, где создали экспозицию, посвященную Гумилеву, из тех предметов, которые были в этом народном музее.
Я ходил по Бежецку, и понял, что город совершенно уникальный. Целыми кварталами сохранился купеческий модерн конца 19 – начала 20-го века. Анна Ахматова – великий русский поэт, Николай Гумилев – великий русский поэт, Лев Гумилев – человек с мировым именем. А еще Шишков, Андреев, бас Иванов. То есть там есть что смотреть, там интересно. При этом город далеко от Москвы и от Твери.
На тот момент у нас был такой ключевой проект, назывался «Артпродвижение». Мы стали работать с художниками из малых городов, придумали выставку, которая проехала почти 60 городов по России, уехала за рубеж, сейчас она в Дании. Для художников очень важно куда-то приезжать за вдохновением, и Бежецк – это супер-место, куда приезжают художники. С этого все началось.
Потом мы провели в Бежецке от нашего финансового университета бесплатные вебинары по туризму. И потом Ольга Медведко, председатель Гумилевского общества, показала мне дом в Бежецке, в котором семья Гумилевых жила после революции. В соседней квартире жила семья Кузьминых-Караваевых, которая тоже важная семья в нашей истории, это семья святой мученицы матери Марии (Скобцевой).
Это квартира, где жила мама и сестра Николая Гумилева, куда Николай Гумилев приезжал, куда Анна Ахматова приезжала, где она писала свои знаменитые стихи… Эту квартиру продавали, и Ольга Медведко ее купила (продавали ее за не очень большие деньги). Понятно было, что надо весь дом выкупать, чтобы сделать музей. В конечном итоге мы собрали нужную сумму, выкупили вторую квартиру. … Но нужно было делать ремонт. Тогда мы поучаствовали в конкурсе на получение субсидии от правительства Тверской области и выиграли миллион рублей, при том, что должны были вложить два миллиона рублей своих.
– Сейчас музей уже работает?
– Да, с прошлого года. С апреля 2021 года мы стали ремонтировать и соединять эти две квартиры. Они были в совершенно тяжелом состоянии, но получилось хорошее выставочное пространство.
Кроме «Дома Гумилевых» мы начали проект «Путь Гумилевых». В его рамках был организован первый в Бежецке «Том Сойер Фест» – на него приехали волонтеры из Твери, из Москвы, даже из Эстонии. Конечно же в фестивале участвовали бежечане. Волонтеры полностью очистили и покрасили дом на улице Введенская, где до сих пор находится экспозиция, та самая, о которой я говорил выше. В конце улицы Чудова, где находится «Дом Гумилевых», стоит заброшенный храм Рождества Христова. Мы вычистили мусор из этого храма, закрыли все окна первого этажа. Мы расчистили тропинку к семейному захоронению Гумилевых на бежецком кладбище. А вообще мечтаем сделать там указатели к могилам тех жителей Бежецка, кто оставил след в истории города.
У нас ничего не получилось бы если бы не поддержка новой администрации Бежецкого района, прежде всего главы – Игоря Павлова. Нам активно помогает комитет по культуре, спорту, туризму и молодежной политике, с кем мы работаем рука об руку.
Открытие МВЦ «Дом Гумилевых» стало главным событием Гумилевского фестиваля в августе 2021 года. Сразу после открытия в музее начала работать Марина Шведова – наш главный представитель и организатор всех проектов в Бежецке. Оказалось, что наш музейно-выставочный центр очень востребован (мы сразу объявили, что он бесплатный для всех детей и студентов, жителей Бежецка и района). Практически каждый день к нам стали приходить школьные экскурсии, каждый месяц у нас собираются бежецкие поэты, заработал киноклуб, каждый месяц открываются художественные выставки. А самая первая наша выставка – «Художники – Гумилеву» уже посетила Москву, Пушкин (Царское село) и даже уехала в путешествие по Египту в Каир и Александрию.
В наших планах – открытие газеты «Дом Гумилевых» и продолжение работы на маршруте «Путь Гумилевых».
– Я увидела у вас в соцсетях, что вы посадили яблони в Слепнево…
– Да, это наш новый проект. В Слепнево остался лишь дуб, на котором есть табличка, что здесь было имение, где творили великие русские поэты Анна Ахматова и Николай Гумилев. Я считаю, что это самый главный памятник живой природы в Тверской области. У меня была идея, чтобы взять под охрану это место. Там есть несколько яблонь, остатки сада, и мы планируем посадить там 200 яблоневых деревьев, липовые аллеи, дубовую рощу… причем сделать эти деревья именными. Чтобы каждый человек, который поучаствовал в этой работе, знал, что это его дерево.
Конечно, должен быть садовник, который будет смотреть за садом, для него надо поставить какую-то избушку. Надо заново вырыть колодцы, проложить тропы, установить беседки… Сейчас там совершенно дикое место, где бегают зайцы, кабаны и лоси. По сути мы хотим создать в Слепнево охранную зону и ландшафтный парк. Это наши планы на ближайшие годы. Но мы их активно реализуем.
– Как вы думаете, что бы сказал Лев Гумилев о нынешнем состоянии своей малой родины, как основатель теории пассионарности? Давайте пофантазируем.
– После того, как Лев Гумилев уехал в Питер, он в Бежецк практически не возвращался – не хотел портить воспоминания о городе. Лишь однажды, еще до войны, он приезжал в Слепнево.
Вообще, история Бежецка после и во время революции – отдельная и страшная глава. Мы и хотим сориентировать нашу экспозицию не только на личности поэтов, а на истории города, на истории кошмарного слома.
Вот Слепнево – прекрасная семья, великие поэты, маленькое имение… И однажды приходит революция, нет имения, семья уезжает в городскую квартиру, где заканчивает свои дни – голод, расстрелы, грабежи, изнасилования, разрушение храмов, террор. Мы будем издавать воспоминания об этом времени, восстанавливать по крупицам судьбы людей того времени. В этом предназначение музея – сохранение памяти, образование и просвещение.
– Я последние несколько лет наблюдаю какое-то очень стремительное разрушение исторической застройки во всех наших тверских малых городах исторических, таких, как Бежецк, Вышний Волочек, Осташков, Торжок. Идет расселение из ветхого и аварийного жилья, и люди, которые жили в этих домушках, жили плохо, с туалетом во дворе, но кое-как поддерживали этот дом, чтобы там стены хотя бы стояли вертикально, а крыша горизонтально. А когда их отселяют, дом переходит муниципалитету. У муниципалитета нет денег на его содержание, он пытается его отдать в аренду, но в аренду памятник архитектуры никто не берет.
– Да, это очень дорого. Я с 2012 года посетил более ста малых городов, и практически в каждом городе ко мне приходили и говорили: «Ну ты же из Москвы — давай мы тебе дом отдадим, сделай гостиницу». Последнее такое предложение было здание тюрьмы. Хорошая крепкая тюрьма 19 века, ее продавали всего за 500 тысяч рублей. Деньги, для бизнеса, не очень большие, но, проблема в том, что эта тюрьма — объект культурного наследия, потому проект по ее реновации обойдется в несколько миллионов рублей. А уже ремонт обойдется почти в пять раз дороже, чем ремонт обычного хозяйственного объекта. Считаем и понимаем, что надо вложить почти миллион долларов в эту историю с очень сомнительным результатом. Есть конечно безумцы, — в хорошем смысле этого слова, у которых есть деньги, и кто вкладывают деньги в спасение архитектуры русской провинции, хотя понимают, что они никогда не смогут отбить эти деньги. Но таких людей очень мало.
На программу создания комфортной городской среды в малых городах каждый год начали выделять 5 млрд рублей грантов Минстроя РФ. Это конкурс, в нем участвует примерно 400 городов, из них 100 городов получают по 50 млн рублей. В Бежецке, например, за эти средства воссоздали городской парк. Москва тратит только на катки в центре города и украшения к Новому году миллиарды. Мы в фонде считаем это абсолютно не справедливым. Не должно быть такого вопиющего неравенства. Жаль, что наш голос не слышен, одно маленькое НКО не в состоянии изменить тренды государственного строительства. Но это не означает, что мы должны остановиться.
– Да, это очень грустно и несправедливо.
Беседовала Мария Орлова
фото: архив «Каравана», www.gorodtorzhok.ru, welcometver.ru, vk.com/domgumilev
0
