В середине декабря 2021 года вышло в свет продолжение книги тверского протоиерея Александра Шабанова «Болеславлев. История еще одного дня». О. Александр Шабанов получил за нее премию Тверского союза литераторов «Золотая тыква», когда книга была еще с пылу с жару, прямо из типографии. Но многие его друзья и единомышленники уже прочитали отдельные главы в «Фейсбуке».
– Отец Александр, вы, на мой взгляд, человек, который в Твери является самым ярким стилистом и публицистом. Но мы знаем вас как публициста, проповедника, исследователя житий западных святых неразделенной церкви, и вдруг такая вещь, написанная в лучших традициях русской классической литературы. Почему вы написали «Болеславлева» да еще с продолжением?
– Это тот случай, когда не ты занимаешься литературой, а литература занимается тобой. То есть когда язык сам по себе начинает надиктовывать сюжет, а ты формулируешь мысли, находясь внутри языка. Мое глубокое убеждение заключается в том, что умение, возможность говорить на русском языке, на таком чистом и в то же время современном, не архаичном, это хороший тон для писателя. Михаил Юрьевич Лотман говорил, что любой текст – это поступок. То есть ты пишешь текст, и это твой поступок. У одного поэта Серебряного века есть замечательные строчки: «Между двумя великими молчаньями – // Молчаньем до рожденья // И молчаньем после смерти – // Дано сказать мне слово. // Учусь сказать его достойно». То есть ты берешь тему, или она тебя берет, и ты начинаешь работать с языком, он начинает подсказывать некоторые вещи, выводить тебя на определенные умозаключения, какие-то обобщения, наблюдения. А потом оказывается, что это еще и интересно читателю. Тогда это совпадает. Потому что и в первой книге, и во второй никаких социальных задач я не ставил. Кого-то там обличать совершенно не собирался.
– У вас получилась какая-то, я бы сказала, икона Твери. Идеальная Тверь, которая существует в нашем воображении, когда мы думаем о старых добрых днях. Когда лето безмятежное, по старинной улице идет интеллигентный умный тверской священник XIX века, и мы смотрим на мир его глазами, глазами приятного человека, который имеет большой кругозор, любит свой город. У вас была такая идея – сделать картину идеальной Твери?
– Наверное, все-таки эти два текста – это не тексты ретроспекции, это тексты ассоциации. В основе этих ассоциаций лежат мои наблюдения, мое общение с жителями Твери. А то, что действие происходит в условном XIX веке, это всего лишь литературный прием. Потому что те переживания, те мысли, обобщения, они вполне подходили и для XX века и подходят для нынешнего века. А потом здесь сыграло роль еще и то, что я не пытался сделать лубок из церкви. Это взгляд одного человека, имеющего свой опыт, какой-то духовный опыт. Причем я не педалировал идеи его собственных духовных поисков, молитвы. При этом видно, что Болеславлев – это сторонник православия как конфедерации свободных приходов. Поэтому там где-то есть юмор, что-то подмечено актуальное по сей день. Кто-то сказал, что книга всегда умнее своего писателя. Сложно говорить, что в тот или иной момент меня вело или что-то во мне открывало.
– В книге мы встречаем как исторических персонажей, в которых угадываются какие-то знакомые черты наших современников, так и чисто литературных персонажей.
– Честно говоря, не выбирал я никаких специальных людей прототипами персонажей, здесь я шел дорогой языка. Сел в лодочку языка, и она поплыла. И она выплывала на какие-то такие неожиданные повороты, которые иногда казались удачными, иногда менее удачными. Знаете, вопрос, который мне часто задают, задавали в советские времена школьникам: «Чему учит эта книга?» Эта книга ничему не учит. Кроме одного – она показывает, как человек мыслит, живет. Книга устроена так, что в ней много того, что называется флешбэком. То есть когда человек на протяжении одной минуты, вот пока он с кадилом идет по храму, думает о разных вещах. Если бы мы каждый раз фиксировали свои побочные мысли, мы бы тоже такую книгу написали.
Поэтому книга и называется «История одного дня». Там внешних историй две – похороны тверского предпринимателя, да Болеславлев дочке письмо написал. А внутри столько историй, боковых заходов, что человек раскрывается в этой жизни. В первой и второй книге в течение одного дня ты умудряешься увидеть многоликость жизни, множество каких-то идей, которые посещают героя, множество эмоций. При этом если сравнивать Болеславлева первого и Болеславлева второго, то второй более печален. Так все устроено: народу больно много умирает, война идет.
– А вот все-таки исторический прототип Болеславлева – это тверской священник Василий Владиславлев, действительно живший в XIX веке и оставивший свои «Записки»?
– Василий Федорович Владиславлев (1820–1895) – известный тверской священник, краевед, основатель и редактор «Тверских епархиальных ведомостей», большой умница, проповедник, литератор, практически каждый день на протяжении многих лет художественно фиксировал те самые «мелочи», что помогают разобраться человеку в самом себе. Но в моей книге это собирательный образ, конечно. «Болеславлева» нельзя назвать исторической повестью, потому что это не совсем про историю Твери XIX века.
– Но все равно там какие-то основные исторические фигуры появляются, от калязинского священника о. Иоанна Белюстина до ржевского протоиерея о. Матфея Константиновского, духовника Гоголя. И все раскрываются как живые люди. Третью книгу о Болеславлеве будете писать?
– Да я и вторую не собирался писать, потому что делал и делаю одну большую литературную работу, но она у меня немножко подвисла. И для того, чтобы немного размяться, для языковой разрядки, я написал нового «Болеславлева». Если первого писал долго, почти год, то эту месяца за два.
Опять же, мы иногда пишем что-то, чтобы заработать деньги, потому что это наша работа, иногда мы пишем, потому что это часть нашей той или иной социальной позиции или какой-то интеллектуальной позиции. Но по большому счету мы пишем не для этого. Мы пишем, потому что это единственный способ преодолеть смерть. Когда ты пишешь, ты преодолеваешь ее. Не мысль о смерти, а саму смерть. Ты оставляешь след. Текст, который написан, даже если его не будут читать, он не будет стоять в библиотеках. Ты преодолел, ты сказал свое слово, свой звук в этом мире. Ты попал в состояние сотворчества с Творцом.
Ну и потом, если к этому относиться серьезно, более-менее профессионально, то ты будешь пытаться это делать качественно, честно продумывая что-то так, чтобы не было желания отказаться.
– Сейчас, с одной стороны, упростился выход писателя к читателю, потому что появились возможности интернета, а с другой – стало сложно монетизировать свое литературное творчество. Человек, который написал хорошую книгу, хочет получить за нее соответствующий гонорар. В Америке существует индустрия литературных агентов, которые в издательствах отбирают из массы присланных текстов то, что им кажется перспективным, а затем работают с автором, чтобы вывести эту книгу на какой-то коммерческий спрос. У нас всего этого еще не существует.
– Литературных агентов хороших действительно нет, это редкая профессия. Мне кажется, сейчас писательство – вещь абсолютно не коммерческая. У меня в закладках на компьютере есть сайт, на который я захожу раз в неделю, называется «Журнальный зал». Это сайт толстых журналов. Вот их смотришь, смотришь и, может быть, видишь пять знакомых фамилий.
– Мы находимся на таком удивительном перекрестке развития человеческого мозга, когда столько информации на нас обрушивается, с одной стороны, а с другой стороны, мы перестали читать такие длинные хорошие медитативные книги. Поэтому ваш «Болеславлев» в этом отношении еще вот такой психотерапевтический эффект несет.
– Когда книгу прочитала одна знакомая, психолог, она сказала: знаете, ваша книга имеет определенного рода психосоматическое влияние, когда ты ее читаешь, ты как бы успокаиваешься.
– Потому что присоединяешься к мыслям хорошего умного человека. Спасибо вам, что дали нам эту возможность.
Беседовала Мария Орлова
Справка:
Протоиерей Александр Шабанов окончил филологический факультет Тверского государственного университета, много лет занимается изучением кельтского христианства, еще неразделенной церкви. Отчасти его трудами в православные святцы вошел святой Патрик, просветитель Ирландии. Сейчас главный труд его жизни – руководство тверским хосписом «Анастасия». Он настоятель храма Святителя Арсения Тверского, автор многих книг. О первой книге «Болеславлев. История одного дня» мы писали два года назад.
0
