Четыре года назад ушел из жизни большой друг «Каравана» тверской протоиерей Алексей Расев. Он прожил недолгую, но яркую жизнь. Своими воспоминаниями о нем поделилась главный редактор нашей газеты Мария Орлова.
Эта статья была написала три года назад – в годовщину смерти отца Алексеея. Однако она, по сути, посвящена не только ему. Она – о судьбе многих священников из интеллигенции, которые в 90-е годы пришли в Церковь по зову сердца.
* * *
8 декабря в Твери, в областной библиотеке имени Горького прошел вечер памяти двух тверских священников, жизнь которых разделяли полтора столетия. Ржевский протоиерей Матфей Константиновский, духовник Гоголя, и тверской протоиерей Алексей Расев, автор книги об отце Матфее, посвятивший ее написанию 10 лет своей недолгой жизни. Такое впечатление, что он написал книгу, выполнил свою миссию, и умер.
Отец Алексей был моим хорошим другом 25 лет, и весь год я, как и многие собравшиеся, не могу понять – как это так получилось, что его нет? Мы уже год пытаемся объяснить самим себе, что произошло, как этого можно было избежать….
Когда я думала, что мне сказать на вечере памяти, один наш общий с отцом Алексеем друг предложил пересмотреть начало второй серии фильма «Тот самый Мюнгхаузен». Помните, там все готовятся к очередной годовщине кончины барона, пишут речи, в дом барона водят экскурсантов, жена и сын льют слезы: «Да, это мы его убили, мы все – убийцы». Кажется, что Мюнгхаузена оценили, что его окружение раскаялось – но мы все помним, что было дальше: барон оказался живым, и окружение заново начало его мучать. И умучило, наконец.
Я помню его в больнице , за три дня до того, как он оказался в реанимации – это был настолько внезапно и сильно постаревший человек, что я даже пошутила: «Ты прямо как умирающий Лев Толстой». Лет на 90 он выглядел в свои 47.
Я помню его молодым и красивым, очень ярким художником, литератором, журналистом, эстетом до мозга костей, писавшим заумные стихи на английском языке, и перенасыщенные символикой сложные картины, которые охотно покупались за рубежом – тогда, в начале 90-х, казалось, что в Советском Союзе огромный нераскрытый потенциал авангарда. Он успел познакомиться с Венечкой Ерофеевым, в Париже встречался с Хвостом-Хвостенко, Слава Лён приезжал к нему в редакцию…
А потом жизнь художника Леши Расева круто переменилась.
Судьба многих священников из интеллигенции, которые пошли в 90-е годы в Церковь по зову сердца, напоминает судьбу ополченцев под Москвой в 1941 году. Неподготовленных, их бросили в бой.
«А пока а ля гер ком а ля гер все спокойно. На границах мечты мы стоим от начала времен. В монастырской тиши мы сподвижники Главного Воина. В инфракрасный прицел мы видны как небесный ОМОН». Почему-то долгие годы при этих строках гребенщиковского «Навигатора» мне представлялась «Неупиваемая Чаша» в тверском микрорайоне Южный, и вот этот несчастный «небесный ОМОН»: отец Алексей Расев, отец Александр Горячев, отец Георгий Белоусов. Это домовая церковь, расположенная в типовом советском детсаду, в одной из его групп. Остальные группы занимает Областной наркодиспансер. Отца Алексея направили в этот храм, как самого непьющего священника в городе, кстати.
Форпост православия в советском спальном микрорайоне, место притяжения людской боли, невежества, и даже, возможно, бродящих в народном подсознании темных сил. Удивительны приходские байки, которые с таким юмором рассказывал отец Алексей. Про многочисленные «вызовы» на явление призраков матросов времен Великой Отечественной войны, почему-то выходивших из стен панельных пятиэтажек на месте немецкого аэродрома времен оккупации Калинина (отец Алексей выяснил, что за советский корабль разбомбили гнездящиеся на аэродроме немецкие асы, и начал молится за упокоение его команды). Про старушку, которая умирала и ожила. Про тетушку, которая решила отблагодарить едва доползшего ее причастить батюшку тыквой рекордных размеров. Ему бы записать все эти истории, отличная бы книжка получилась!
Наверное, у отца Алексея не было выработано «техники безопасности». К нему все шли с болью: о Церкви в округе вспоминали, в основном, в случае каких-то личных трагедий – смертельные болезни, потери близких. И он пропускал через себя эту боль. Некоторое время казалось, что ему это на пользу – он стал проще, исчезла эта авангардная заумь. А потом уж слишком стал опрощаться наш отец Алексей.
Лет 10 отец Алексей писал книгу о ржевском протоиерее Матфее Константиновском. Эта книга его поддерживала на плаву, давала отдушину в его непростой жизни. На самом деле, я уверена, что он доложен был продолжать писать, и живопись тоже зря бросил – творческому человеку без творчества нельзя.
Священники – они очень одинокие. Между ними и прихожанами есть дистанция, мы просим у них благословения, целуем руки, рассчитываем на слова ободрения и утешения. А кто ободрит и утешит их самих? Готовясь к вечеру памяти, прочитала на Правмире интервью врача-психиатра Василия Коляды про депрессию. И нашла там портрет состояния отца Алексея: нередки случаи «иронической», улыбающейся депрессии. Такой человек с иронией относится к своим переживаниям, которые скрывает, но внутри испытывает тяжелое состояние, которое описывает словами «кошки на душе скребут». Вот так он и ходил много лет.
То ли смирение в экстремальной форме, то ли депрессия. Знаете, он не хотел лечиться – наверное, каждый из знакомых хоть раз да сказал ему: «Батюшка, иди к врачу». Он терпеливо тянул лямку за своих больных (и серьезно больных – на клир «Неупиваемой Чаши» как мор напал) коллег-священников, ходил по копеечным требам, служил-утешал до бесконечности.
В последние месяцы он настолько обессилел, что не мог расходовать себя даже на мельчайшие конфликты. «Я пейзаж», – сказал он отцу Александру Горячеву. И вот он действительно стал пейзажем.
Между тем, отец Алексей готовился. В своей книге он в двух местах описал свою будущую кончину: почитайте про смерть Гоголя, и про смерть самого отца Матфея. Все один в один совпадает. Гоголь перестал есть, позволял врачам проделывать с собой разные манипуляции, как с бездушным предметом. А отец Матфей служил, служил, служил – больной, падая с ног, едва доходя до храма на распухших от водянки ногах, не пропуская ни единой службы.
И вот отец Алексей оставил нас – строго по «заветам» отца Матфея, не пропустив ни единой службы, постепенно смиряясь до полного самоуничижения. Слишком сильно его, такого безропотного, зажало со всех сторон.
Мария Орлова
Подписывайтесь на наш канал в «Яндекс. Дзен» и заходите на сайт газеты «Караван. Ярмарка», где вы найдёте не только самые свежие новости и самую качественную авторскую аналитику, но и тысячи объявлений.
0
