Сейчас имя Виктора Цоя вновь у всех на слуху. Огромная выставка при поддержке Президентского фонда культурных инициатив прошла в Манеже, ее из-за популярности даже продлили вплоть до дня рождения певца, которому 21 июня исполнилось бы 60 лет. Но из-за трагической гибели в аварии он остался навсегда молодым.
Тверитянин Андрей Самойлов с Цоем дружил еще со времен начала сотрудничества с Ленинградским рок-клубом, когда он занимался организацией концертов в Твери. Его воспоминания бесценны, а также остались и некоторые памятные вещи – афиши знаменитых фильмов и концертов с автографами друга.
– Какие самые яркие воспоминания у вас о Цое?
– Когда сняли «Ассу» и приехали в Москву. Примерно в 1987–1988 годах. Премьера была в Доме культуры АЗЛК, шла таким образом: выступали группы, а потом пустили фильм. Выступал «Зоопарк», «Аквариум», «Кино», «Браво», «Союз композиторов», Бананан, он же Африка (Бугаев), тусовался. Менты стояли на подходе за 10 кварталов – весь район был оцеплен. Ужас что творилось. Раз десять проверяли билеты, пригласительные, проходки (то есть бейджики. – Прим. авт.). У меня на ней было написано «Администрация», тогда я был выездным директором нескольких групп.
– Кажется, вы участвовали и в съемках фильма «Асса»?
– Да, вместе снимались все в Ялте и как только вернулись в Москву, нужно было снять финальную сцену, когда Цой поет: «Перемен! Мы ждем перемен!» Должны были это снимать в парке имени Горького. Сидим, пьем чай-кофе, было часов 20 вечера, и Соловьев (режиссер картины. – Прим. автора) говорит: «Надо каким-то образом успеть дать информацию на телевидение и радио, чтобы народ подтянулся, нужна массовка большая, зритель нужен для последней сцены». Цой спросил: «А зачем рекламу давать? Позвоню одному-двум ребятам, и завтра все придут». Соловьев: «Не, Виктор, все равно надо дать рекламу, мало ли…» Цой сидит, крутит диск: «Алло, Саш, привет! Завтра снимаем в парке Горького финальную сцену, я буду петь, скажи, пусть приходят все на массовку».
Сделал звонков пять-шесть. А я не поехал тогда в Тверь, остался ночевать. Утром просыпаюсь у Стаса Намина часов в 6 утра. Небольшая студия, кафе у него тогда было. Птички поют, солнышко, жара. Я не понимаю, в чем дело. Парк открылся в 6 утра, и идет народ, и с каждой минутой все больше. К 8 утра весь парк Горького был битком. Я никогда не видел такого, даже когда десантники гуляют. Я понимал: человек с такой сильнейшей восточной энергией, феномен. Закрыли парк. В Зеленый театр уже не попасть никому было. Съемочная группа ждала вечера, а темнеет поздно. Начали снимать примерно в 23 часа. Те, кто с 6 утра тусовались в парке, съели все полностью. У предпринимателей и кооперативщиков прибыль была необыкновенная!
https://www.youtube.com/watch?v=QvX7VHVCBK0&t=7s
Когда Цой выскочил на сцену, сняли, естественно, все одним дублем. Толпа настолько поднялась, ревела – сравнимо только с последним концертом Цоя на площадке «МК» в Лужниках.
– А как вы вообще в окружение Цоя попали, в рокерскую тусовку?
– Приехал в Питер на 2-й фестиваль Ленинградского рок-клуба. «Кино» только-только заявилось. Мне хотелось познакомиться с питерскими рок-группами, потому что в Твери (Сэм всегда называл наш город Тверью, так было принято в тусовке. – Прим. автора) у меня было объединение «Молодежный досуг» на Силикатке. А монополия на концерты в тот момент была у филармонии, все билетное хозяйство.
Я пошел в пику им и решил приглашать в Тверь группы питерского рок-клуба. В этот фестиваль, в принципе, мы все и перезнакомились. Познакомился с Михайловым, он бессменный руководитель Ленинградского рок-клуба. К его элите тогда реально относились только «Аквариум» и «Зоопарк». Все остальные были молодые, гордые, с заявкой на будущее. «Кино» выступало где-то в середине. Им дали премию за песню «Я объявляю свой дом безъядерной зоной» как лучшую антифашистскую, пацифистскую песню. До этого они прошли, как и все, прослушивание и голосование действующих членов клуба – «принять не принять». В 1982 году групп 10–12 было. Постепенно их количество увеличивалось. Появился «Объект насмешек», «Звуки Му», «Ау» (автоматический удовлетворитель), «Зоопарк», естественно, «Странные игры».
Я объяснил, кто я, и попросил, чтобы раз в две недели мне давали коллективы, чтобы у нас на площадке КСМ-2 на Силикатке они выступали. В то время коллективы стоили 300–400 рублей за концерт. Это были неплохие деньги, если учесть, что билеты были по 2–2,5 рубля. Я тогда заявил обойму – «Алиса», «Кино», «Аквариум». Первой приехала группа «Нате!» (у Маяковского всегда было «Дайте!» – кто-то же должен был ответить: «Нате!») со Славкой Задерием по кличке Алиса. Он организовал группу «Алиса», и позже туда пришел Кинчев. В группе было два лидера. Они отработали в Калинине четыре концерта. Позже приехала группа «Игры», братья Сологуб. В свое время была группа «Странные игры», она разошлась на два коллектива – «Пау» и «Игры». Такой жесткий панк.
– Что такое тусовка рок-клуба?
– Каждая группа имела свое направление. Все писали песни легко, на раз-два. Как поздравительные открытки писались. Не зашло – выкидывали, если понравилось – писались разные аранжировки. У нас в Твери этого не было, а у них была музыкальная лаборатория.
– И все-таки это еще и бизнес был?
– Жить-то на что-то надо. Наше музыкальное объединение зарабатывало за счет дискотек. Официальная ставка артиста была 4,5 рубля, заплатить 400 рублей было невозможно никому. Проверял ОБХСС, по линии профсоюзов. Все контролировалось. Мы оформляли музыкантов по договорам, как будто они пять месяцев дворниками, сторожами, плотниками работали… Или якобы они сценарии писали за 100 рублей, чтобы накрутить эту сумму.
– Я как увидел, что вы восточными практиками занимаетесь, лечите людей, подумал, что, может, вы и Цоя лечили и он вам в благодарность оставил автографы…
– Наоборот, это он меня выручил, спас от тюрьмы. ОБХСС все же наехал, и пришлось срочно искать деньги от сделанных концертов, а я уже гонорары всем выплатил. Позвонил Цою, рассказал. Он сразу согласился дать бесплатный концерт в помощь. Мы с приятелем поставили напротив цирка пару столов, и билеты разошлись за пару часов. Во Дворце спорта все было забито на группе «Кино». На следующий день я пришел к «товарищам» и сдал выручку, чем сильно удивил работников спецорганов.
– А что у вас осталось о Викторе Цое в виде артефактов, меморабилий?
– Плакаты Цоя 1989 года. Они были выпущены ко второму рок-фестивалю в Крыму. Маленькая подпись синей ручкой в центре, два слова и роспись. Он сейчас стоит примерно 100 тысяч рублей. Конечно, не продам. Есть и афиши, но главное – воспоминания из молодости, о нашей дружбе.
Беседовал Николай Вихров
фото: Андрей Самойлов, nevsepic.com.ua
0
