Три десятка лет назад она уже жила и погибала на сцене Тверского театра драмы. В той памятной постановке, по замечанию одного критика, героиня была заметно оттеснена героем, так что можно было бы поменять название на «Алексей Каренин». В исполнении народного артиста России Александра Чуйкова действительный статский советник, убедившись в измене супруги, медленно выходил на пустую сцену к пустому столу и тянулся ладонями к дрожащему огоньку свечи – одинокий, покинутый, страдающий… Эффектная сцена была мастерски придумана главным режиссером театра Верой Ефремовой, всегда находившей максимально выразительные решения для ролей своего мужа.
Впрочем, довольно воспоминаний, у нас уже есть новая «Анна Каренина» и есть постановщик нового спектакля, спутница жизни которого в тверском театре отнюдь не служит.
Роман и дайджест
Худрук Тверского театра драмы Дмитрий Петрунь привлек текст более свежий – инсценировку Михаила Рощина, поставленную в восьмидесятые годы театром имени Вахтангова. И для пущей оригинальности, а заодно отмахнувшись заранее от буквалистов, требующих перенесения романов на сцену чуть ли не слово в слово, заявил, что это – дайджест. То есть краткое изложение фабулы, а никакое не полное и адекватное воплощение сюжета, занимающего в издании Толстого из моей домашней библиотеки 891 страницу.
Спектакль (с двумя антрактами) продолжается три часа. Должен поделиться субъективным ощущением: для меня время это не тянулось, а летело. Хотя с остановками. С танцами Вронского с Кити, а потом – с Анной. Было понятно, что второй танец – особенный, из тех, что не прекращаются и длятся до роковой черты.
Разгадку того, каким образом Дмитрию Петруню удалось книжную новинку 1878 года превратить в спектакль, интересный зрителям 2024-го, могу предложить следующую.
Во-первых, уже упомянутая безостановочная кинематографическая стремительность действия.
Во-вторых, примат непривычной для самой классической классики театральной игры, отрицающей даже намеки на натурализм действий и чувств. Ссорящиеся супруги обмениваются выстрелами из дуэльных пистолетов, фанерные лошадки изображают трагически погибающую Фру-Фру и ее соперников по скачкам, официанты двигаются как заводные куклы и прочее в том же роде. Мы погружаемся в сюжет романа без обязательного в былые театральные времена подчеркивания бытовых реалий и социального контекста, которые лишь подразумеваются.
И в-третьих, по сути, спектакль следует законам древнего трагедийного представления, обращаясь к началам и первоосновам сценического искусства. Семь главных персонажей романа то и дело взаимодействуют со своеобразным вариантом античного трагического хора. «Хор» аккомпанирует героям репликами, танцами, живописными мизансценами, оборачиваясь всеми возникающими по мере движения сюжета персонажами.
Все вместе это и становится ключом современного прочтения классики. Прочтения, ориентированного на зрителя, не пугающегося слова «дайджест», хотя и не всегда в обязательном порядке тщательно изучившего 891 страницу классической русской прозы. И при всей игровой и порой игривой природе театральной условности использующего излюбленный толстовский метод отстранения.
Современно, по Толстому
Это важно, и об этом – несколько слов. Знаменитый театральный эпизод «Войны и мира», когда Наташа Ростова после пережитого душевного потрясения смотрит на театральную сцену и не видит ничего, кроме условности намалеванных декораций и неестественности танцевальных движений, современный театр разворачивает наоборот, используя, в сущности, то же радикальное толстовское остранение – взгляд на привычное, каждодневное как на что-то, увиденное впервые и потому нарушающее правила здравого смысла. Взгляд, позволяющий, по слову, услышанному Пьером Безуховым во сне в ночь перед Бородином, сопрягать далекие, казалось бы, понятия в сложную, но при этом единую мысль. В «Войне и мире» – «мысль народную», в «Карениной» – «мысль семейную».
И в основе этих мыслей – вопрос о возможности счастья. Внезапного и всякий раз странного в обеих параллельных линиях романа: Анны с Алексеем Кирилловичем и Кити с Константином Дмитриевичем…
Главного художника театра Николая Юдина хочется поздравить с тем, что им совместно с режиссером найдено действительно оригинальное оформление спектакля. С мастерскими и службами театра пришлось наверняка немало поломать голову над сценической конструкцией, которая преподносит зрителям в финале ослепительный и технически сложный сюрприз. А то, что этому рассчитанному эффекту предшествует пронзительный монолог Анны, исполняемый Екатериной Юрковой с неподдельной искренностью и силой, поднимает воздействие финала до высокой эмоциональной планки.
Безусловно, Анна на сегодняшний день – главное творческое достижение актрисы. Вместе с тем, полагаю, Юркова прекрасно понимает, что ее Карениной есть куда расти, есть над чем поработать для будущих спектаклей.
О недочетах и просчетах новой «Карениной» охотников поговорить найдется немало: у нас, как в любом уважающем себя провинциальном городе, чаще принято бранить все, что рождается на местных подзолах, чем радоваться достижениям – скромным и не очень. Мне же лишь хотелось поделиться первыми впечатлениями и мыслями после премьеры, не беспокоясь о том, что они могут для кого-то прозвучать диссонансом. И пожелать новой «Анне Карениной» счастливой сценической судьбы и побольше доброжелательных отзывов. Спектакль их достоин.
Валерий Смирнов
фото: Роман Чечин и Олег Метлин, Тверской академический театр драмы
0
