Юлия Саранова, кандидат в депутаты Государственной думы по Тверскому избирательному округу № 179, появилась в региональной политике неожиданно, и для большинства жителей региона она абсолютно новый человек. Но ее хорошо знают те, кто занимается социальными проектами, благотворительностью и так далее.
Мы знакомы с Юлией с момента создания в Твери Центра НКО, задачей которого была организационная помощь некоммерческим организациям. Признаться, я была удивлена, узнав о ее выдвижении в депутаты Госдумы от «Единой России». В этом интервью я постаралась задать ей те вопросы, которые возникают у людей, так или иначе пересекавшихся с Юлией в последние пять-шесть лет.
– Юля, сейчас началась предвыборная кампания. Она идет очень плотно, много событий, поездок. Не жалеете, что ввязались?
– Нет. Решение идти на выборы было осознанное, о таких решениях не жалеют. Да, сложно, но сложности меня никогда не останавливали.
– Вам приходится сталкиваться с каким-то ожесточенным неприятием, принимать на себя негатив, к которому вы вообще не имеете никакого отношения, нести ответственность за власть, в которой вы никогда не были.
– Да, это неприятно. Я даже стараюсь не читать комментарии в «Фейсбуке», потому что это даже не критика, а сплошная конфронтация, которая на самом деле ко мне не относится.
Но, когда люди что-то высказывают такое, с чем можно работать, я это беру в разработку. Конструктивная критика – это хорошо, она подсказывает что-то, что ты, может быть, упускаешь. Но в целом, мне кажется, сегодня в обществе есть определенный кризис доверия. Что, приняв решение участвовать в выборах, я перестала быть тем же человеком? Нет.
Если честно, я готовилась к худшему. Когда я написала первый пост о том, что приняла решение идти на выборы, я села, образно говоря, одеялом накрылась, думаю, ну все, сейчас понесется. Однако поддержки было больше, чем негатива, намного больше. Многие искренне писали мне, звонили, поддерживали. Даже незнакомые люди подходят и говорят, что они меня поддерживают. Это очень круто, мне кажется. У меня есть знакомые, хорошие друзья, которые не ходят на выборы, потому что никому не верят. Но они сказали, что в этот раз пойдут, потому что я баллотируюсь. Мне кажется, что это тоже хорошо.
Из Волгограда в Тверь, из потанинских стипендиатов – в Центр НКО
Юлия Саранова
– Давайте с самого начала. Откуда вы вообще, Юля?
– Я родилась в городе-герое Волгограде в 1988 году. Мои родители окончили в Новочеркасске транспортный техникум, а потом их по распределению отправили в Волгоград. Папа работал водителем автобуса. Там я родилась, у меня было раннее детство в общежитии. Потом мы переехали в поселок, мама ездила работать в город, там сутки через трое у нее была работа. А папа на молоковозе работал. Я ходила в поселковую школу.
Мне больно, что сегодня на селе не хватает учителей, всегда вспоминаю свой поселок. У нас были отличные учителя, очень хорошо преподавались физика, химия, биология. У меня во всех четвертях пятерки. При этом спортом занималась, гуляла с друзьями, была такой тусовочной девчонкой, куча людей всегда рядом. Спортом тоже занималась достаточно плотно, у меня первый взрослый по волейболу, четыре раза в неделю мы тренировались. Как-то все успевалось.
В итоге я поступила на филфак. Все встречи не случайны. Мне повезло с репетитором, педагогом нашего Волгоградского педагогического университета, у нее была невероятная собственная методика преподавания русского языка. Она просто открыла мне глаза, что язык – это тоже упорядоченная система. Я с моим четким складом ума просто была шокирована, почему мне 11 лет об этом не говорили, заставляли учить какие-то правила, когда они логически следуют друг из друга. Это было для меня настоящим открытием, она меня вдохновила. Плюс еще в летнее время я ездила в лагерь юных журналистов «Острое перо» пять лет подряд там же, в Волгоградской области.
– А как Тверь возникла? Почему вы приехали учиться на филфак ТвГУ?
– Здесь живет семья моего крестного, папин брат родной. Когда я выбирала, куда ехать, мне было 16 лет, поэтому выбирали территорию, где я хоть немножко под присмотром. Филфак очень сильный в Твери, я это знала. Сначала хотела идти на журналистику, потом выбрала классическую филологию.
– Общественная деятельность ваша началась в университете?
– Сначала мы на первом курсе попытались пойти в студенческий совет. Нас там как-то не сильно ждали. Там была своя компания, первокурсникам как-то не сильно радовались. Я стала стипендиатом фонда Потанина. Там своя началась проектная история, и на втором курсе я в студсовет все-таки пришла, стала его председателем. У нас был актив, выбили себе бывший туалет, сделали там ремонт, организовали штаб. Некоторые мероприятия, которые мы сами придумали, до сих пор живут.
– Кстати, стипендию Потанина было сложно получить?
– Мы проходили двухуровневый отбор. Сначала надо было две последние сессии сдать на пятерки. Это первый этап. Потом ты можешь прийти, написать тест на интеллект и эрудицию. Приходило где-то 200 человек на этот тест. Из всех этих людей первую сотню по рейтингу отбирали для очного отбора. Был целый день работы в команде, такие сюжетные задания, при этом эксперты оценивают навыки командной работы, коммуникацию, креативность. Я четырехкратный стипендиат фонда Потанина. Сколько раз участвовала – столько побеждала. И уже со второго курса я не брала денег у родителей. Я получала оксфордскую стипендию, Потанинскую стипендию, повышенную стипендию как отличница, в общем, себя обеспечивала. Я знала, что моей семье нелегко.
– Вы подрабатывали, пока учились?
– Да, в студенчестве я начинала работать. Первым моим местом работы была газета «Смена+». Я недолго там проработала, потом меня пригласили в агентство «Юбикей». Затем у меня донорский проект стартовал «Подари каплю надежды», и я поняла, что учиться, работать, делать социальный проект, тренироваться – все не могу делать хорошо. Поэтому я уволилась с работы.
– Первая ваша работа после вуза какая была?
– После университета меня пригласили в Москву, в Павловскую гимназию, рекомендовали по линии фонда Потанина. У меня так в жизни складывалось, что я ни разу не искала работу. Меня либо приглашали, либо я сама запускала проекты, в которых работала. Очень интересный проект – частная гимназия, построена с нуля.
Я работала год педагогом-организатором, классным руководителем (в этой школе классный руководитель – это отдельный человек). А здесь, в Твери, продолжала вести свои проекты, донорские, студенческие. Через год поняла, что надо что-то решать, сложно мотаться между городами. Школа – это на всю жизнь, я даже успела выпустить свой 11-й класс. Очень тяжело было уходить, дети специально для меня прощальный концерт устроили.
– И вы вернулись в Тверь?
– Да, в Тверь. Мы зарегистрировали некоммерческую организацию, и я там год работала без денег, потому что в НКО первый год ты ничего не можешь. Зарабатывала на жизнь на внешних проектах, меня приглашали как менеджера. Например, я пять лет работала на Красноярском экономическом форуме.
Продолжала учиться, постоянно ездила в Москву на учебу. Хотела с законодательством об НКО разобраться, с менеджментом. В какой-то момент я поняла, что нам нужен центр НКО для учебы общественников. В 2012 году я вошла в состав Общественной палаты города Твери, там познакомилась с Павлом Александровичем Парамоновым, рассказала ему свои идеи, что нам нужен центр НКО, он меня поддержал. Мы открыли 27 августа 2012 года. Ресурсный центр для НКО был очень востребован, он проработал семь лет.
– Что вы относите к своим достижениям в этот период?
– Очень сложный вопрос, который касается критериев эффективности этого центра. Напрямую ты не производишь социальный продукт, производишь опосредованно, помогая, работая с некоммерческими организациями. Для меня, наверное, самый большой показатель эффективности – это то, что до сих пор руководители НКО благодарят за то, что мы делали. Есть районы Тверской области, которые благодаря нам только начали эту деятельность.
– Вашей задачей была помощь в получении грантов?
– Знаете, к получению грантов у нас в обществе какое-то пренебрежительное отношение. Кто-нибудь хоть раз бы попробовал получить этот грант и реализовать с нуля какую-то социальную идею? Ты видишь какую-то социальную проблему и находишь точку приложения, с которой можно повлиять на ситуацию. Потом ты из этого делаешь план работы, все упаковываешь согласно требованиям, потом тебе выделяют средства, и дальше начинается самое интересное – реализация и отчетность.
Делать добрые дела в нашей стране сложнее всего. Деньги зарабатывать проще, чем делать добрые дела. Я убеждена в этом. Без хорошего менеджмента, без умения вести бухгалтерию, без риск-менеджмента у тебя ничего не получится. Поэтому я считаю, что каждое НКО, которое участвует в этой деятельности, делает это через тернии, невзирая на сложности.
Восемьдесят процентов НКО, которых я знаю, реально хотят помочь людям. Моя задача в ресурсном центре была помогать НКО.
Фонд Твери и Речной вокзал
– Но потом возник Фонд Твери.
– Он возник, потому что, несмотря на инфраструктурную работу, периодически мы понимали, что есть благотворительные программы, которые мы сами хотим вести. Например, ко мне обратились коллеги из Петербурга, говорят, у нас есть федеральный фонд, у которого есть программы по работе с подростками в трудной жизненной ситуации. Им нужен был партнер в регионе, но у нас не было ни одного НКО в регионе, которое работает с такими подростками. Я просто поняла, что мне очень будет жалко, если мы эту возможность упустим для наших ребят, и взяла эту программу.
Для нас еще важно, чтобы можно было не только деньгами участвовать. Не только чтобы людям помогать, но и чтобы люди помогали. Помощь вещами, услугами и так далее сложнее координировать. Очень трудоемкий проект «Добрый шкаф». Но мы его не бросили, потому что он для того, чтобы люди могли участвовать в благотворительности тем, чем они могут – вещами и так далее.
– А где этот «Добрый шкаф» находится?
– Сейчас он на набережной Степана Разина, 10, где офис Красного Креста, там пункт приема. А склад у нас на улице Ерофеева, 5. Плюс есть направление, связанное с продвижением культуры благотворительности, мы проводим уроки в школах, акции в офисах компаний. Ведем прямые благотворительные проекты, в том числе волонтерские. Поэтому в пандемию фонд Тимченко с нами работал, выделял для Тверской области средства защиты для врачей. Быть таким партнером для федералов тоже важно – у нас просто по пальцам можно пересчитать профессиональные НКО, где люди реально работают.
– Понятно, что мы все за восстановление Речного вокзала, но, если мы соберем миллион подписей, от этого что-то изменится? И если Речной вокзал восстановить, надо его наполнить каким-то новым смыслом. Он уже не нужен как место, где люди ждут своего парохода. Он нужен как городское общественное пространство.
– Почему вообще во мне эта тема сильно откликается? Мне очень хочется, чтобы со временем наша позиция в отношении власти немножко менялась. Долгое время ощущение от НКО было, что это просители. Мы ходим и просим: помогите, поддержите, дайте нам это, еще что-то. В прошлом году власть ощутила, что НКО – это партнеры по решению социальных задач на территории. Мне бы очень хотелось, чтобы в такой же степени жители, которые находятся в состоянии просителей, тоже стали восприниматься как партнеры. Каждый раз, когда у меня будет возможность, чтобы люди участвовали в изменениях, в решении, я буду каждую возможность использовать.
Речной – это феникс, который в каком-то виде должен вернуться. Важно, чтобы это было не «вот вам Речной, вы так хотели», а чтобы люди почувствовали, что они сопричастны к этому. Что это вместе с ними случилось, что мы – город.
– В Твери это большая проблема, потому что народ у нас даже по сравнению с другими русскими городами очень разобщенный.
– Наша совместная задача наладить диалог, вовлекать жителей в решение общих проблем. Я в Центре развития экономики малых городов за вовлечение отвечала года два. Моя задача была вовлечь жителей в будущие проекты благоустройства. Вчера была в Бежецке, там реализуется проект, который мы с жителями создавали. И я уверена, это будет совсем по-другому.
После университета я работала в студенческом отряде по благоустройству. Там платили сто рублей в час, давали задания, связанные с благоустройством города. Столбы красили, лавочки, мели тротуары и все такое. Я до сих пор мимо этих столбов хожу и каждый раз вспоминаю, как я этот столб красила. Я чувствую, что я – часть города, что я что-то здесь делала. Важно, чтобы мы это чувствовали, что мы часть города и город наш.
«Мы, наверное, какой-то переходный мостик»
– Юля, вот еще такой вопрос философский хотела поднять. Сейчас большое поколение, которое вошло в жизнь в 1970-х, которое получило все неприятности или, наоборот, все приятности от изменения государственного строя в стране, уже уходит на пенсию. И мы сейчас это видим на примере политиков, которым уже за семьдесят. Они еще бодры, веселы, медицина сейчас хорошая, они следят за своим здоровьем, но все равно ресурс человеческого организма таков, что хочется им уже отдохнуть. И на кого они оставляют все это? Вы готовы подставить свои плечи и влиться в ряды старших, чтобы перенимать их опыт? Этот момент вы обдумывали, осознавали для себя?
– Да, я об этом думала. Быть первыми очень сложно. Гагарин в космос летел, я думаю, у него были мысли, что не вернется. Я осознаю, что я и ребята, кандидаты, которых я знаю, которые идут в Госдуму из моей сферы, мои примерно ровесники, я понимаю, что мы первые ласточки.
Мы, наверное, какой-то переходный мостик. Не случайно президент это озвучил, заострил фокус на обновлении. Понятно, что, может быть, где-то кто-то воспринимает, что это формальность. Сказали, что надо обновить, взяли молодых кандидатов, и вот процент молодежи обеспечен. Даже если это так, мне кажется, что это хорошо. Потому что кто-то должен быть мостиком между тем, кто принимает решения, и молодыми горожанами. Многие мои ровесники уверены, что их не слышат.
– Да, это какие-то два абсолютно разных мира, которые не понимают друг друга…
– Я считаю, что самое страшное, что может случиться, – это гражданская война. Не дай бог. И поэтому, когда меня спрашивают про улицы, я против выхода на улицы, какого-то протестного выхода на улицы. Я считаю, что, пока мы не попробовали все способы, не попробовали говорить, договариваться, надо пробовать. Мы про это.
– Предположим, вас выбрали и вы видите, что закон, за который надо голосовать, неправильный закон. Например, закон о просветительской деятельности. Или закон об иноагентах. Как вы будете действовать в подобных ситуациях? Ведь это же очень сложный моральный выбор.
– Очень сложный. Я хочу принимать решения, за которые мне не будет стыдно. Я в первую очередь постараюсь максимально разобраться.
Предполагаю, что за регламентом принятия решений есть еще нерегламентированные процедуры, которые происходят до принятия решения. Кто-то с кем-то советуется, в общем, моя задача – понять, как это работает и где мы можем повлиять до того, когда надо будет голосовать. Потому что самое важное случается до голосования. Попробую я побороться, поговорить, повлиять, попросить.
– Глядя на вас, появляется надежда, что даже в рамках «Единой России», возможно, в Госдуму придут какие-то люди другой формации.
– Мы тут тоже должны понимать, что в один день ничего не изменится, но надо с чего-то начинать, надо добавлять человечности. Иногда у нас благотворительность – это причинять добро. Когда ты с позиции эксперта думаешь, что ты точно знаешь, как будет лучше твоему благополучателю. Мне кажется, у нас иногда законы принимаются из позиции «причиняю добро».
Что касается отношения к «Единой России», то в этой партии, как и в любой другой, есть разные люди, но большинство, кого я знаю, – это люди с сердцем и ответственностью.
– Если вы станете депутатом, кто вместо вас в Твери останется? Как вы будете в Твери заниматься вашей деятельностью, которой вы занимались до сих пор? Может быть, вы станете столичной жительницей?
– Нет, ни в коем случае ничего не закрою, моя задача будет обеспечить эту работу, найти исполнительного директора, который будет заниматься текущей работой. Но сейчас рано об этом думать. Когда уже будет все понятно, тогда буду предпринимать шаги.
Я очень люблю Тверь, у меня здесь ипотека, семья, родные. Я работала в Москве, и я поняла, что это не мой город. В Твери я иду по улице, встречаю знакомых, и мне хорошо. Я дорожу этим чувством.
– Что ж, удачи. Ждем новых интересных проектов.
– Я постараюсь оправдать доверие.
Беседовала Мария Орлова
***
материал оплачен из избирательного фонда Юлии Сарановой, кандидата в депутаты Государственной думы РФ по Тверскому избирательному округу № 179
0
