Этнический певец, композитор и поэт GURUDE недавно выступал в Твери с трехчасовым концертом «Сердце древа» (6+). «Караван» подготовил с ним интервью.
GURUDE (творческий псевдоним Руслана Ивакина) – один из ключевых представителей новой волны world music. В его песнях прививается любовь к культурам народов России и этнической музыке. «Караван» расспросил музыка о его творческом пути, процессе спасения и популяризации этнической музыки.
— Руслан, как вы осознали в себе своё призвание?
— Я родился на острове Сахалин, около океана. И так получилось, что я постоянно жил в детстве рядом с малочисленными народами. И с детства мне заложили мысль, что эту культуру необходимо беречь. Я считаю, что необязательно прямо относиться к какому-то определенному народу или иметь их ветви в своих родовых корнях. Мы можем просто друг другу помогать. Если сердце просит, то можно изучить язык, культуру и помочь.
Сейчас, когда приезжаешь к каким-то малочисленным народам, они говорят: «У тебя есть какая-то определенная кровь, раз ты приехал нам помогать и изучаешь нашу культуру». Я отвечаю: «Нет, мне просто это интересно». Почему я себя должен ограничивать только рамками, например, Сахалинской области или Республики Хакасия? Россия – великая, многонациональная страна — это огромное богатство. Многие народы даже не знают друг о друге. А культура — призма, через которую можно посмотреть на жизнь совершенно иначе. Поэтому мне хочется собрать побольше этих драгоценных камней и смотреть на мир через них.
— В последнее время очень вырос интерес к этнической музыке. С чем это связано?
— Знаете, это направление периодически становится модным и популярным. Помните, в девяностые годы этническая музыка была на слуху. Потом массовый интерес к ней пропал. Сейчас он возрождается вновь. И я очень хочу, чтобы он сохранялся, чтобы как можно больше людей познакомились с разными исполнителями этого направления.
Сейчас проводится большое количество фестивалей. Есть возможность реализовать свои проекты через президентские гранты фонда культурных инициатив. Через него мы реализуем свою музыкальную творческую лабораторию, это в том числе и поддерживает развитие современной этнической музыки.
Кстати, эту музыку, прежде всего, нужно создать, чтобы было, что донести до слушателей. В том варианте, в котором все записано, молодому поколению сложно это воспринять. Ее нужно бережно и очень аккуратно обработать и поместить в современный саунд. И тогда молодежь обратит внимание и на аутентичную музыку, на архаичную форму, в которой она изначально была записана.
— А при обработке не теряется суть этнической музыки?
— Я думаю, нет. Знаете, есть разные мнения по этому поводу. Есть люди, которые говорят: «Не троньте». Но если оно останется в таком виде, о ней все забудут. Есть фонды, которые даже не дают прикоснуться к каким-то записям. Но время сотрет все это. Я думаю, что если к делу бережно подойдет профессионал, то он только усилит тот эффект, ту силу, которая заложена в этнической музыке. Конечно, можно сделать красивую внешнюю оболочку, но не сказать о ядре, о сути, но я стараюсь раскрыть глубину этнической музыки.
— Сами малочисленные народы сохраняют свои традиции?
— Знаете, у всех разное отношение. Просто иногда ты не бережешь, что имеешь. Порой нужно понять, что этого осталось мало, только тогда начнешь ценить. У нас на сегодняшний день около 50 малочисленных народов России, и у некоторых осталось по два представителя всего. И, конечно, если мы друг друга не будем поддерживать, то можем потерять частичку ценной древней культуры. Среди некоторых народов уже не осталось музыкантов и певцов, поэтому им нужна поддержка профессионалов. Конечно, когда приезжаешь к ним, с их стороны чувствуется определенное недоверие, но постепенно, когда ты с ними разговариваешь, они открываются и отдают тебе в единственном экземпляре то, что у них осталось. И ты уже из этого делаешь что-то для молодого поколения.
— Что вас вдохновляет на создание новых композиций?
— Меня вдохновляют люди, которые знают и берегут свою культуру, знают свой язык. Я писать стихи на этих языках не могу, только на русском, а они могут перевести эти стихи на свой. Когда я смотрю на людей, как они любят свою культуру, меня это очень вдохновляет. И когда это любовь искренна, я готов ехать за тысячи километров, писать музыку и вдохновлять других людей.
— Вы часто консультируетесь с представителями малых культур при создании музыки?
— Когда мы делаем свою музыкальную лабораторию, у нас всегда присутствуют представители от определенного народа. Они нас консультируют и по музыкальной культуре, и по языку, чтобы произношение было правильное. У нас очень серьезный подход, потому что ты понимаешь, насколько это важно. Я всегда привожу в пример историю, когда я записывал песню на нивском. Нивхи – это народ, который проживает на Сахалине. Если правильно произнести название песни – получится «Дитя спи», а если с небольшой ошибкой — «Дитя болей». Совершенно два разных понятия. Важно, что и как ты говоришь.
У многих народов не было интереса к своей культуре, пропал престиж родного языка. Народ может быть многочисленным, но престиж языка более невысоким. И когда молодежь перестает говорить, а молодежь завтра становится народом, язык постепенно исчезает. Мы стараемся исправить эту ситуацию, показать молодым людям, что они могут вдохновляться родной культурой и вдохновлять ею других.
— В вашем репертуаре очень много колыбельных разных народов мира. Почему вы так любите этот жанр?
— Представьте, что у некоторых народов, например, нивхского, не сохранилось ни одной колыбельной. И мы приехали, написали для них новую колыбельную. На созданные нами песни хореографические ансамбли ставят свои номера. Наши композиции интегрируются в различные шоу, театральные постановки, праздники для коллективов. То есть, музыка начинает жить! И это огромное счастье. И это меня вдохновляет на дальнейший труд.
Недавно для ненецкого народа на Ямали я написал колыбельную. Колыбельных в моем репертуаре становится все больше и больше. Можно проводить отдельный концерт. Мы на Алтае, например, делаем добаюкивание, около реки Катунь. Люди приезжают, и я им пою колыбельные, а они под звездное небо засыпают. Столько интересного узнаешь через эти образы, сколько глубокой философии. У каждого народа она своя. И это большое счастье. Когда я приехал в Карелию, узнал о народе вепсы, услышал колыбельную, которая не очень была популярна, и мы ее интегрировали в мою новую песню. И это получился диалог внука и бабушки. Бабушка, которой уже нет на планете Земля, поет своему внуку колыбельную. Я построил песню в форме диалога поколений. Даже когда человек ушел, мы душевно, сердцем это чувствуем.
— Какие инструменты вы используете на своих концертах?
— В песне определенного народа, конечно же, играют аутентичные инструменты, которые принадлежат этому народу. Например, у нивхов мы записали тын-рын – однострунный инструмент. На нем играют несколько человек всего. Наша лаборатория – это еще пространство для спасения редких музыкальных инструментов. Мы хотим, чтобы они звучали, чтобы молодежь начала играть на них. Я также люблю соединять инструменты разных народов. Например, мне иногда хакасы как говорят: «Почему в хакасской песне звучит инструмент узбекский, азербайджанский или народа нганасаны?». Этот народ подарил мне бубен, на котором я играю. Я говорю, что это дружба народов внутри самой песни. Сама песня вам показывает, как можно дружить и вместе жить. И в этом нет никакого диссонанса внутри только гармония.
— Вы прошли большой творческий путь. Что вы посоветуете музыкантам, которые хотят добиться успеха в этнической музыке?
— Я жил в степной деревне, мне никто не показывал. Я сам ходил, слушал. Я думаю, что у каждого человека есть свое предназначение, которое он должен исполнить. Сердце человека подскажет. Хорошо бы на уроках в школе рассказывали, что у нас многонациональная страна, знакомили с культурой разных народов и, конечно, с их музыкой. Если человек, услышав этническую музыку, вдруг почувствует интерес, учащенное сердцебиение, то, стоит прислушаться к себе и начать дальше этим интересоваться. Для этого сейчас очень много различных факультетов, лабораторий и фестивалей. Сейчас с этим как-то проще. Вот раньше, когда я начинал, интереса к этой музыке практически не было.
— У нас достаточно консервативное школьное образование. Полезно ли включить этнический элемент на уроках музыки?
— Я думаю, да. Хорошо, когда ты знаешь о других народах, о его культуре, создается большой музыкальный хоровод. Интересно посмотреть, как звучит язык, инструменты разных народов, как отличается их философия. Если даже это будет хотя бы один урок в год, где скажут об этом и покажут, например, инструменты народов Дальнего Востока, Сибири, Центральной России, Заполярья и других, будет очень здорово.
Важно преподнести это в интересном формате. Моя подруга работает в школе, и она рассказывает, что дети не хотят заниматься музыкой, часто вообще сбегают из музыкальных школ. Мне кажется, что нужно подбирать интересную современным детям форму. Когда меня приглашают проводить открытые уроки в школах, мне удается заинтересовать детей. Им интересно, что такое тын-рын, как он звучит, из чего сделан. И это маленький шажок к большому музыкальному хороводу народов мира.
Беседу вел Андрей Сабынин
0
